Кидалы - Томпсон Джим. Страница 4

– …И еще, – продолжал тем временем Симмс. – Это ваш дом, понимаете? Когда поселяешься на такой срок, это все равно как снять дом или квартиру. Это ваша крепость, как говорит закон, и если вы захотите привести гостя, я имею в виду даму, то у вас есть полное на то право.

– Спасибо, что сказали, – серьезно кивнул Рой. – Сейчас у меня никого нет, но обычно я быстро обзавожусь друзьями.

– Конечно. Такой приличный молодой человек, как вы, просто обязан иметь много подруг, и могу поспорить, они тоже – высший сорт! Не такие, как всякие там кошелки, которые только пройдут по коридору и уже успеют бросить тень на отель.

– Ни в коем случае, – уверил его Диллон. – Я очень осторожен в выборе знакомств, мистер Симмс. Особенно среди дам.

Он действительно был осторожен. За четыре года жизни в гостинице у него была лишь одна подруга, разведенная женщина лет тридцати, и все в ней – внешность, одежда, поведение – полностью устроило бы даже придирчивого мистера Симмса. Единственное, что он мог поставить ей в вину, так это редкость ее визитов. Потому что Мойра Лангтри тоже была придирчива. Диллон часто ее ограничивал из тактических соображений, но, будь ее воля, она и на милю бы не подошла к «Гровенор-Карлтон». В конце концов, она жила в своей собственной квартире со спальней, двумя ванными комнатами и баром. Если он действительно хочет ее видеть, в чем она уже начинает сомневаться, почему он сам к ней не приходит?

– Почему ты не можешь? – спрашивала Мойра, когда он сидел в постели, разговаривая с ней по телефону. – Тебе идти столько же, сколько и мне.

– Но ты ведь гораздо моложе. Такая молодая женщина, как ты, может позволить себе побаловать старика.

– Лестью ты ничего не добьешься, мистер. – Ей было приятно. – Я на пять лет старше и постоянно это ощущаю.

Диллон усмехнулся. На пять лет старше? Да минимум на десять!

– По правде говоря, я неважно себя чувствую, – объяснил он. – Нет, не заразился. Просто вчера ночью я споткнулся в темноте о кресло, и теперь у меня синяк во весь живот.

– Ну… тогда я, пожалуй, приду…

– Ты умница. Я бы затаил дыхание, если бы не задыхался.

– Ну-ка дай послушать.

– Пых-пых, – сказал он.

– Бедняжечка, – ответила она. – Мойра уже в пути, уже идет.

Вероятно, когда он позвонил, она была уже готова к выходу, потому что меньше чем через час оказалась у Роя. А может быть, ему только так показалось. Ему пришлось встать, чтобы открыть дверь, и, вернувшись в постель, он почувствовал странную усталость и головокружение. Он прикрыл глаза, а когда открыл их – буквально сразу, как ему показалось, – она уже была в комнате. Покачиваясь, горделиво переступая в туфлях на тоненьких каблучках, в комнату вошла хорошо сложенная, крепкая женщина с черными блестящими волосами и сверкающими темными глазами.

На секунду она замерла у порога, самоуверенная и одновременно робкая. Она походила на один из тех манекенов, которые навязчиво зазывают прохожих в магазин. Потом завела руку за спину, нащупала ключи и мягко закрыла дверь.

Рой перестал размышлять, сколько ей лет.

Ей было уже много.

Ей было еще мало.

Она оценила его молчаливое одобрение и слегка качнула плечами, чтобы с них сползла горностаевая накидка. Потом, слегка покачивая бедрами, медленно прошла по комнате, выставив вперед маленький подбородок и упругую грудь под облегающей белой блузкой.

Она остановилась, упершись коленями в его кровать; он посмотрел вверх и увидел только кончик носа, выступавший над очертаниями ее грудей.

Подняв палец, он ткнул сперва в одну, потом в другую.

– Не прячьтесь, – сказал он. – А ну, выходите, где вы там?

Она грациозно опустилась на колени, и ее глаза впились в его лицо.

– Подлец, – сказала она бесцветно, и блуза задвигалась в такт словам. – Я тебя ненавижу.

– Близняшки-непоседы, – сказал он. – Может, им пора в постельку?

– Знаешь, что я сейчас сделаю? Я тебя задушу.

Он сказал:

– Смерть, где твое жало? – И на некоторое время лишился способности говорить. После невероятно нежного, сладко пахнущего небытия ему было позволено сделать глоток воздуха. И он прошептал: – Ты так хорошо пахнешь, Мойра. Как сука в борделе.

– Милый, ты так красиво выражаешься!

– А может быть, ты пахнешь и не хорошо…

– Да. Ты только что сам сказал…

– Может, так пахнет твоя одежда.

– Нет, я! Хочешь, докажу?

Он хотел, и она доказала.

4

Когда Рой впервые попал в Лос-Анджелес, он старался ограничивать свой интерес к женщинам лишь необходимостью. Ему исполнился двадцать один год, и в этом возрасте он был старше своих сверстников. Его стремление к противоположному полу было таким же сильным, как и у любого другого мужчины, и даже сильнее; быть может, потому, что в прошлом ему везло. Он притягивал людей. Он долго и внимательно осматривался, прежде чем выбрать Лос-Анджелес исходной точкой своей деятельности, и на тот момент весь его капитал составлял меньше тысячи долларов.

Конечно, это были большие деньги. Если крупный мошенник должен создавать себе богатую обстановку стоимостью в десятки тысяч долларов, то мелкому кидале не нужно такого размаха. И хотя Рой Диллон принадлежал к последней категории, он нарушил привычный ход вещей.

К двадцати одному году он устал от постоянных переездов. Он знал, что частая перемена мест, метания из города в город в попытке избежать преследования – все это могло поглотить доходы даже очень бережливого человека. Ему пришлось бы «выходить на работу» настолько часто, насколько это позволяла ситуация, а работа была ох как тяжела! Но и в этом случае в карманах у Роя было бы негусто.

Рой видел таких людей.

Однажды, когда он ехал по делам из Денвера, он столкнулся с целой компанией, настолько обнищавшей в городе, что им пришлось объединить усилия.

Они специализировались на азартных играх. Сдающего называли «умником», а другие игроки ему подыгрывали. Когда он отвернулся, чтобы поспорить с двумя подсадными утками, держа в руке три открытые карты, игрок-приманка поставил на первой карте маленькую метку, многозначительно подмигнув при этом Рою.

– Давай, старик. – Его внятный шепот был слышен всем окружающим. – Давай, ставь деньги.

– Полсотни или сотню? – прошептал в ответ Рой.

– Сотню! Скорее!

– А можно пятьсот?

– Нет, не надо пятьсот! Начни с сотни.

Вытянутая рука «умника» начала уставать. Аргументы спорщиков были на исходе, и отвлекать его внимание становилось все труднее. Но Рой хотел довести свою жестокую шутку до конца.

– А что это была за карта?

– Туз, черт возьми! Другие – двойки! Давай…

– А туз старше двойки?

– Туз?.. С хренов он не старше-то! Ставь же!

Другие пассажиры вагона-ресторана начали понимать, что к чему, и сидели ухмыляясь. Рой неторопливо вытащил кошелек и достал оттуда сотню. «Умник» отсчитал несколько помятых пятерок и долларовых купюр. Потом он стасовал карты, спрятав меченого туза за меченой двойкой и поменяв другую двойку на «чистого» туза. По крайней мере, он был «чистым» на первый взгляд.

Пришло время открываться. Сдающий швырнул на стол три карты рубашками вверх. Рой украдкой попытался изучить их.

– Что-то я плохо вижу, – пожаловался он. – Дайте мне ваши очки. – И он проворно экспроприировал у «умника» его «рабочий инструмент».

Через затемненное стекло он быстро нашел туза и выиграл деньги.

Компания вывалилась из вагона, дав остальным пассажирам повод позубоскалить. На следующей станции, в каком-то грязном местечке у дороги, они соскочили с поезда. Может, у них не было денег, чтобы ехать дальше.

Когда поезд отходил от станции, Рой взглянул на них: они стояли на опустевшей платформе, съежившись от холода, и на мрачных, бледных лицах был неподдельный страх. И, сидя в тепле вагона-ресторана, он вздрогнул, словно ощутил тот же холод.

Как будто тоже стоял рядом с ними.