Времена не выбирают - Мах Макс. Страница 106

«Домой!» – это был настоящий крик души, и, возможно, «Медуза» каким-то неведомым Лике образом это страстное, отчаянное желание своей новой госпожи уловила, потому что в следующее мгновение одна из Дверей властно притянула к себе внимание Лики. Собственно, Дверью это нечто, лишь едва обозначенное на стене пещеры, еще не являлось. Это был, если так можно выразиться, зародыш Двери, но в то мгновение, когда Лика уперлась взглядом в слабо окрашенное в сиреневый цвет неправильной формы пятно, оно тут же начало меняться, приобретая форму вертикально поставленного узкого овала, и одновременно становясь прозрачным. Еще мгновение, и еще одно, и сквозь прозрачное окно, открывшееся перед ней, Лика увидела городскую площадь, залитую ярким светом ламп, и людей, занятых какими-то не совсем понятными делами. Лика не успела ничего толком понять, но сразу же приняла, как данность, что площадь эта находится на Земле. Ей были непонятны действия увиденных ею людей, одни из которых почему-то лежали на земле, а другие бежали, но Лика сразу же узнала в них тех, кто мог жить на ее планете в одно с ней время. И потому, не раздумывая и не медля, она бросилась к Двери, хотя правая нога и мешала ей двигаться так быстро, как хотелось бы. Все-таки она достаточно быстро преодолела расстояние, отделяющее ее от Двери, и всем телом качнулась туда, за Порог, тем более что в последнее мгновение перед этим она увидела Макса. Лика была сейчас не в том состоянии, чтобы удивиться или задавать себе какие-то вопросы, просто сердце сбилось с такта и в душе вспыхнуло такое ослепительное пламя, что оно разом сожгло все лишнее, неважное, весь тот мусор, которым набила ее голову стремившаяся наилучшим образом выполнить свою задачу «Медуза». Там, за Порогом, был Макс, ее Макс, и это решало все. Лика должна быть там, где Макс. Это ведь так просто, так ясно, что даже думать здесь было не о чем и незачем, потому что дом – это не Земля, и не Тхолан, и не Ойг, и даже не Вселенная эта гребаная, дом – это там, где Макс.

Лика шагнула в Дверь, но пройти не смогла. Это было настолько неожиданно, что сначала она только удивилась, но тем не менее вместо обычного «никак» ее встретило упругое сопротивление, которое Лика преодолеть действительно никак не могла, несмотря на напряжение всех ее невеликих сил. Она стояла на месте, навалившись на невидимую преграду, подобную воздуху, сгустившемуся до плотности толстого резинового листа, и не могла преодолеть ее сопротивление. Порог Лику не пропускал, поддавался немного, как бы прогибаясь под давлением ее тела, и все. А там, за прозрачным, но непреодолимым «ничто» был Макс, который тоже, по-видимому, увидел сейчас Лику, потому что встал с колен – а ей и в голову не пришло задуматься о том, что он там делал, да и времени не было думать – и стоял теперь, выпрямившись во весь рост. Он был там, он смотрел на нее, видел Лику, и она видела его, но все оставалось неизменным: Макс был там, а она здесь, и пройти к нему Лика не могла.

Ее охватил ужас, стремительно сменившийся яростью, буквально взорвавшей ее сердце. Никто и ничто не могли – не имели права! – останавливать ее, когда она шла к своему мужчине. Лика рванулась вперед, чувствуя, как прогибается под ее напором невидимая преграда, и это ощущение, казалось, прибавило ей сил, еще больше раздув пламя бешеного ожесточения, с которым она рвалась навстречу Максу. И Макс, как будто почувствовав, что происходит, рванулся к ней навстречу. Время уходило, Дверь – неизвестно откуда, но Лика знала это наверняка – готова была в любое мгновение закрыться, а она по-прежнему «топталась на месте», не способная разорвать упругое, но мощное сопротивление, вставшее на ее пути.

Макс в три гигантских прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от Лики, и с ходу ударил своим могучим телом, казалось, прямо в нее. Впечатление неминуемого удара было настолько сильным, что Лика даже отшатнулась, но ничего не случилось. В следующий миг она увидела, что Макс оказался в том же положении, что и она. Он явным образом пытался идти к ней, но и ему, по-видимому, приходилось преодолевать огромное сопротивление. Тем не менее он все же двигался ей навстречу, и осознание этого снова бросило Лику на прозрачную, но не пропускающую ее Дверь. Как долго длился этот невероятный поединок двух людей с силами, о природе которых они не имели ни малейшего представления, Лика не знала, но, как бы ни был краток этот отрезок объективного времени, субъективно он продолжался целую вечность. Во всяком случае, когда все закончилось, она поняла, что совершенно обессилена и ноги ее уже не держат. Впрочем, упасть ей не дали. В последний момент, а момент и в самом деле был именно что последним, так как Дверь начала закрываться, стремительно теряя прозрачность, Макс каким-то образом все-таки прошел сквозь нее, продавив своим могучим телом, или, что вернее, своей железной волей, и, шагнув в пещеру, успел подхватить начавшую падать Лику на руки.

– Здравствуй, – сказал он и улыбнулся своей потрясающей, мгновенно сводящей Лику с ума улыбкой, а о том, что он чувствовал сейчас на самом деле, что пережил на пути к ней, догадаться можно было лишь по тому, что заговорил он, как никогда прежде с ним не случалось, по-немецки.

– Не смотри на меня, – вместо приветствия сказала Лика, чувствовавшая, как в лучах его улыбки отпускает ее напряжение. – Не смотри, пожалуйста, у меня рот кривой.

– Да? – Макс все еще говорил по-немецки. – А я думал, это у тебя такая новая усмешка. Где это мы? Нет, постой! Дай, угадаю.

Он сделал несколько легких шагов к центру зала, прижимая совершенно счастливую Лику к своей широкой груди, и повел взглядом вокруг.

– Мы на Той’йт? – спросил он, переходя, наконец, на русский. – Это пещера Карла?

– Да, – Лика не могла оторвать глаз от его лица.

«Господи!»

Она была совершенно захвачена своими переживаниями, но все-таки что-то в выражении его лица, в сгустившемся в серых глазах сумраке, заставило ее насторожиться.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Что-то случилось, – согласился он и снова посмотрел на Лику. – Ты на Той’йт, в усыпальнице вуспсу, одна и…

Вероятно, он хотел что-то сказать о ее состоянии, но не сказал, закончив фразу совсем иначе:

– …с «Медузой».

– Не увиливай, я первая спросила.

– Ё, – тихо сказал он.

Вот, казалось бы, всего один звук, максимум два, но Макс произнес имя Ё так, что Лика сразу поняла: случилось что-то ужасное, и тотчас, как удар молнии, пришло воспоминание о сцене, которую она увидела сквозь прозрачное «окно» Порога, увидела, но не успела осмыслить, всецело захваченная своими переживаниями. Макс на коленях, и рядом с ним… Да, это, несомненно, был Виктор! Но почему на коленях?

«Там кто-то лежал на мостовой…»

– Что с ней? – боясь услышать ответ, спросила Лика.

– Она умерла, – Макс сказал это совсем тихо. И куда подевалась победительная мощь его голоса? – Видишь ли, у нас была попытка вторжения ратай.

«Ё… Ох, горе-то какое! Ё, милая…»

– Когда? – спросила она, не чувствуя своих губ.

– Буквально за несколько минут до того, как открылась эта Дверь. – Лика видела, что Максу очень не хочется об этом говорить, но она имела право знать.

– Вы?..

– Я тебе все расскажу… – Макс теснее прижал Лику к груди. – Потом. А ты расскажешь мне про себя. Меш жив? Риан?

– Надеюсь, что да. – Лика закрыла глаза и сразу же увидела ослепительную Ё, такой, какой она была в тот день, когда предложила Лике любить Макса вместе.

«Господи! А как же Ци Ё?» – Мысль буквально обожгла сердце, и слезы подступили к глазам.

– Макс, – начала было она, снова открывая глаза, но закончить он ей не дал.

– Потом, милая, – покачал он головой. – Все потом. Тут, если мне не изменяет память, должна быть еще одна пещера…