Времена не выбирают - Мах Макс. Страница 114

– Благодарю вас, господине, я все понимаю правильно, – в свою очередь чуть склонил голову Йааш. – У Ньяаяна с собой все последние данные по империи и карты периферийных систем, где орден держит свои резервы. Кое-что из того, что там хранится, может быть вам полезно. И вот еще что… – Он помолчал секунду, как бы взвешивая, стоит или нет об этом говорить. – Нам удалось спрятать некоторое число преследуемых. Их можно было бы перебросить к вам. И людям лучше, и вам помощь, ведь среди них есть и опытные администраторы, и офицеры Флота и гвардии.

– Значит, вы продолжаете линию Рекеши? – прямо спросил Макс.

«Ну и правильно, – решила Лика. – Чего толочь воду в ступе?»

Йааш не ответил. Он сидел некоторое время молча, глядя в глаза Максу, но было очевидно, что он думает о чем-то своем. Лика и Макс молчали тоже. Сейчас была очередь гроссмейстера.

– Хорошо, – сказал он, прерывая паузу. – Вы правы.

Йааш опустил руку в карман, откуда перед этим вытащил трубку, и извлек небольшой серый диск. Положив его на ладонь левой руки, настоятель показал его сначала Лике, потом Максу и, наконец, положил на стол, накрыв ладонью правой руки.

– Я продолжаю линию герцога Рекеши, – сказал он торжественно. – Соглашение остается в силе.

– Какое именно соглашение? – спросил Макс.

– Разумно, – кивнул Йааш. – Уточняю. Вы помогаете империи, я помогаю вам. Вы удовлетворены, господин Ё?

– Не то чтобы совершенно, – усмехнувшись, ответил Макс. – Но большего вы ведь не скажете, не так ли?

– Да, – твердо ответил Йааш и убрал Камень в карман.

– Ее величество королева Нор, – голос Макса звучал сейчас не менее торжественно, чем голос настоятеля несколькими секундами ранее, – носит под сердцем принцессу дома Йёйж.

Взгляд гроссмейстера стремительно переместился на Лику.

– Да, – кивнула она. – Все обстоит именно так, как сказал господин Ё.

– Вы можете рассчитывать на любую помощь, которую будет в моих силах вам оказать, – поклонился ей Йааш. Глаза его, если, конечно, Лика не ошибалась, горели торжеством.

«Даже так? Впрочем, он человек идеи, как и покойный Рекеша, так что…»

– Спасибо, граф, – сказала она вслух. – Помощь никогда не бывает лишней. Могу я обратиться к вам прямо сейчас?

– Можете, – кивнул Йааш, с любопытством глядя ей в глаза. Макс, по-видимому, тоже удивился, но на Лику снизошло вдохновение.

– Что означает мое имя? – неожиданно для них обоих и даже для самой себя, спросила Лика. Почему она вспомнила об этом именно сейчас? С чего взяла, что Черной Горе может быть известно что-то, чего не сохранила память покойной графини Ай Гель Нор? Впрочем, что-то же все-таки сохранилось, не так ли? Рыцарь Барс. Повелитель полуночи… Откуда это? Только ли эпическое сознание древних гегх причиной тому, что на свет явилось столь странное имя? И ведь не было вроде бы среди дворянских семей Ойг другого такого имени. Или было? Что-то такое промелькнуло в памяти, но не задержалось, ушло. Однако при чем здесь граф Йааш?

– Что означает мое имя? – спросила она. – Вы знаете, граф?

– Что, ваше величество, и вас тревожат тени прошлого? – Йааш, казалось, совсем не был удивлен ее вопросом, напротив, он смотрел на Лику с живейшим интересом, как будто говорил: «Не ожидал! Но рад, что ошибся». – Любопытно, – сказал он после паузы, так и не дождавшись реакции Лики на его реплику. – Любопытно… Прежде Ай Гель Норов это совершенно не интересовало, во всяком случае, последние две тысячи лет. А вас, королева, – он нарочито подчеркнул ее титул интонацией, как будто компенсируя этим намек на непроясненность ее происхождения, – интересует. Я прав?

– Правы, – усмехнулась Лика. – С чего бы я тогда вас спрашивала, если бы меня это не интересовало?

– Ну что ж. – Йааш перевел взгляд с Лики на Макса и смотрел теперь ему прямо в глаза. – Покойный герцог Рекеша счел возможным посвятить вас во многие тайны империи, не вижу причин прерывать столь многообещающую традицию. Вам знакомы «Семь дорог» Йя Шинассы, господин Ё?

– «Семь дорог сливаются в одну, Семь рек впадают в Холодное море…» – процитировал Макс, сохраняя на лице маску вежливого интереса.

– Красивые стихи, не правда ли? – ничуть не удивившись, кивнул Йааш. – Но дело в том, что Йя Шинасса всего лишь переписал чужие стихи. Переписал… Перевел и сделал это, отдадим ему должное, великолепно. Однако образы, которые столь дороги нашему сердцу, изначально принадлежали не нам. Вы знали об этом, господин Ё?

– Нет. – Макс легко коснулся пальцами левой руки своего уха («Я удручен») и выжидательно посмотрел на молодого гроссмейстера.

– Как звали настоящего автора стихов, когда он жил и где, мы не знаем. – Йааш чуть улыбнулся, как будто извиняясь за то, что даже в Черной Горе знают отнюдь не все, что хотелось бы знать. – Мы не знаем даже, как называлась эта поэма, и уже вряд ли когда-нибудь узнаем. Однако это не так уж важно. Рукопись попала к Йя Шинасса во время взятия столицы Фаров. [147] Йя знал гегхский язык, и случайно найденные стихи ему, вероятно, понравились. Беда, однако, в том, что «Дышащий серебром и золотом» знал старогегхский язык поверхностно, если не сказать хуже, и поэтому ему многое пришлось домысливать, а перевод некоторых, в том числе и ключевых, слов и понятий оказался примитивным, отчего смысл первоисточника исказился. Вот вам пример. Звезда… – Йааш снова улыбнулся и перевел взгляд на Лику. Теперь он рассказывал свою историю ей. – В старогегхском языке, не знаю, известно ли вам это, ваше величество, было два очень похожих слова – «йоэ» и «иоэ». Первое означало «небесная свеча» или «небесный светильник», то есть звезда в ее физическом, конкретном смысле. Второе же относилось к сакральному знанию. Мы бы сказали, «небесный зверь», но Йя Шинасса этого слова не знал и ошибочно перевел его словом «звезда». Звезда… «Семь звезд», а должен был написать «Семь небесных Зверей», или просто «Семь Зверей». Чувствуете разницу?

– Да. – Лика почувствовала, как мороз прокатывается по ее позвоночнику. Зверь… Звери… Семь Зверей. Семь!

– И правильно, – кивнул Йааш. – Потому что древний гегхский автор имел в виду не звезды, пусть даже самые яркие из звезд небосклона, и даже не богов и героев, которых обыденное сознание аханков привычно отождествляет с «сияющими в ночи». Он говорил именно о семи Зверях, о таинственном и чудесном событии, которое произошло за много столетий до того, как он записал свои стихи. Событие это не было для автора стихов историей в современном смысле слова, а являлось легендой, но эту историю он знал, а Йя Шинасса – нет. Существенная разница, вы не находите?

– Допустим, – вежливо ответил Макс и посмотрел на Лику, как будто спрашивая ее мнение.

– А вы эту легенду знаете? – Лике трудно было правильно выражаться на высоких уровнях Ахан-Гал-ши. Ее голосовые связки, по-видимому, тоже пострадали, и если на русском или кавар вайра она говорила вполне сносно, то подняться сейчас выше второго уровня выражения, при всем своем желании, не могла. Получилось жестковато – «Ты знаешь. Говори» – но, может быть, оно и к лучшему.

– Знаю, – усмехнулся гроссмейстер. – Знаю и расскажу. Дело в том. – Он подчеркнуто покинул третий уровень и говорил теперь, балансируя между первым и вторым. Делал он это, надо признать, виртуозно, и речь его не только не стала грубой или неряшливой, но, напротив, приобрела, как ни странно, новые, несвойственные ей раньше, краски. – Дело в том, что на заре истории, когда мы – и аханки и гегх – только обживали мир, доставшийся нам в наследство от вуспсу, новые хозяева Камней еще плохо знали, на что способны эти великие вещи. Но мы учились, не так ли? Мы искали и обретали знание, копили его и приумножали, торжествовали большие и малые победы и умирали, естественно, но ни о тех, кто получил за свою дерзость могущество, ни о других, кто поплатился за него головой, мы ничего определенного сказать не можем. Слишком много прошло с тех пор лет, слишком многое произошло. Их имена забыты. Вам не жаль, ваше величество?