Экстрасенс - Торин Александр. Страница 5

Но это все было упражнением, так сказать тренировкой набирающих силу мышц. И появилась дама в Москве, с внушительной рекомендацией от ответственного секретаря к помощнику другого секретаря, но союзного значения. Трудно было, но таинственная история повторилась. Ожил второй секретарь, просто-таки ожил, и вместо умирающего на глазах, чахлого с впалой грудью увядающего сизоватого мужичка превратился в краснолицего кутилу. Уж какой скандал произошел, когда жена его, втайне надеявшаяся от супруга вскорости естественным образом избавиться, придя в государственную квартиру в центре Москвы в кирпичном доме с паркетными полами, застукала своего любимого муженька с молоденькой златокудрой курьершей. Да, в неглиже, да еше в неприличной позе распростертой на семейном раскладном японском диване. Курьерша эта, как это ни грустно, в тот же день закончила свою стремительную карьеру и отправивилась работать сортировщецей куда-то в отдел государственной почты… Что не говори, коварны некоторые ответственные работники, но слухи о таинственном оздоровлении по аппарату распространились, и героиню нашу начали упорно приглашать все в более и более высокие сферы. В каких только домах она не перебывала… Нет, денег за свои услуги она не брала, они и тогда уже были не в моде. Каждый из ее посетителей просто устраивал что-то, кто новых клиентов, кто пропуск в распределитель продуктов… Артисты, художники, секретари, первые и вторые, Заместитель председателя Моссовета, – он, кстати, ордер на квартиру вне очереди подписал. Председатель Моссовета… Этот сволочью оказался. Председатель комитета по строительству, заместитель председателя Госплана, сам председатель… Последний, совсем уже старичок, такой сухонький, после сеансов настолько расцвел, что являясь членом ЦК партии, ввел даму в высший круг. И тут пошло-поехало, в самом ЦК мужички были плюгавенькие, все зеленые, как полусгнившие мухоморы, и началось… Розовели они один за другим, читали речи, встречались с ветеранами партии и, зажмурив глаза, вспоминали ее, таинственную с огромными черными глазами и с маленькими, невидимыми, игривыми, волнистыми молниями, исходившими из ее рук. И вот тут-то все и началось. Один рекомендовал другому, другой третьему. Потерялись в памяти гулкие подъезды с кафельной плиткой и охранниками, вычищенные до блеска лифты с цветами, стоявшими на столиках, пахнущие химией огромные холлы, занавески на стенах, мягкие ковры и непременно изможденный, плюгавенький старичок, стонущий при ее появлении…

Через пару месяцев она была представлена самому Генеральному Секретарю ЦК, находившемуся к этому времени в маразме средней степени, и с трудом читающему написанные для него на бумажке речи. Генеральный Секретарь, казалось, уже не вполне понимал, кто эта странная посетительница, зачем она пришла и что собирается с ним делать, но, привыкнув повиноваться врачам, покорно разделся до пояса и лег на кровать, что-то при этом глупо про себя бормоча. Его пиджак с золотыми звездами героя Советского Союза и c бесчисленными орденскими планками был аккуратно повешен на стул, и жена его с интересом присела в уголке. Огромный серый многоквартирный дом на Кутузовском проспекте словно весь замер. Мистическая дама волновалась, но собралась с мыслями, и вскоре из рук ее полетели невидимые электрические молнии, окутывавшие спину и грудь руководителя умирающего Советского государства.

По словам охранника, присутствовавшего в комнате, он такого не видел уже в течение десяти с лишним лет. Генеральный секретарь словно преобразился, его густые брови приобрели особую пушистость, в глазах появилось странное и непривычно осмысленное выражение. Он, словно заряженный космической энергией, присел на кровати, пожал даме руку и неожиданно связно и разборчиво, насколько мог, произнес:

– Спасибо Вам, товарищ, вы вдохнули в меня жизнь. Вот вы, – он обращался к побледневшим врачам в белых халатах, испуганно наблюдавшим за ходом сеанса, – все таблетками меня пичкали, пить коньяк запрещали. А приехала простая женщина из глубинки и за двадцать минут возвратила меня к жизни. Стыдно должно быть, товарищи…

При этом неожиданно связном монологе, говорят, присутствовал тогдашний министр Здравоохранения, с которым случилась сердечная слабость, и его откачивали нашатырем.

– Я думаю, сеансы эти мы продолжим, – продолжал монолог неожиданно оживший Генеральный Секретарь. – Это безусловно на пользу делу социализма, мира, разоружения и всеобщей безопасности. Хорошо бы и других товарищей из ЦК поставить на ноги, придать так-сказать жизни. Здорово это у Вас получается. – И тут руководитель страны произнес роковую фразу, – Надо подключить ученых, Академию Наук, пусть серьезно этот феномен исследуют, разберутся. Советское общество должно быть обществом здоровых людей. – При этих словах Генеральный Секретарь неожиданно бодрым и молодым движениeм встал с постели, обмотал голую грудь полотенцем, пожал экзотической даме руку и удалился.

Все бы было не так страшно, если бы на следующий день он не произнес без запинки речь на съезде ветеранов партии, ни разу не запнувшись, и сделав только одну досадную ошибку, причем выглядя особенно молодо и свежо. Би-Би-Си и Голос Америки по этому поводу сразу же передали комментарии о том, что слухи о болезнях Генерального Секретаря ЦК КПСС явно преувеличены, и что советская медицина делает чудеса.

Последующие сеансы, хотя и не дали того удивительного освежающего и омолаживающего результата, что первый, но явным образом улучшили общее состояние как самого Генерального Секретаря, так и его жены. Многочисленные секретари и советники бегали по коридорам, как будто заряженные свежей энергией. Тут-то все и началось. Личный Советник Генсека навел справки, пригласил к себе Президента Академии Наук СССР и в один прекрасный день в кабинете Сергея Васильевича раздался тот звонок…

В тот день что-то у него не ладилось, словно тяжелое предчувствие охватило его душу. Как будто случится что-то ужасное, неописуемое, которое положит конец привычной, хотя и противной, жалкой, но стабильной и предсказуемой жизни. С утра было какое-то дурацкое совещание в Президиуме, потом пришло известие, что с таким трудом закупленные многомиллионные немецкие научные установки, бесследно пропавшие по дороге в Институт, наконец-то найдены. В настоящее время установки эти находятся на станции Москва-Сортировочная, где они уже три месяца лежат под снегом, ржавеют, а главное, местные мальчишки растащили из них все детали. Рыжеволосая, молоденькая Танечка из бухгалтерии уже неделю ходила заплаканная и намекала на то, что у академика будет ребенок. Это было его ошибкой, он уже сколько раз клялся не связываться с неопытнымиромантическими девицами, но всякий раз терял голову и рассудок, завидев молоденькую, белокожую, благоухающую свежестью представительницу женского пола. Потом приходилось расплачиваться, но слава богу, до сих пор все обходилось сравнительно безвредно для карьеры.