Забвению неподвластно - Торн Александра. Страница 53

— Я полностью тебе верю, но только теперь начинаю осознавать, что это все означает.

Он заглянул в ее глаза таким взглядом, что, казалось, проник ей в душу.

— Я тоже должен тебе кое в чем признаться. До того, как ты и Меган поменялись местами, и до того момента, как мы с тобой выяснили, что произошло, я хотел развода с Меган. Когда она мне отказала, я решил поощрить ее частые встречи с Малкольмом в надежде, что они полюбят друг друга…

Теперь пришла очередь Джейд удивляться:

— Но зачем?

Дункан озабоченно насупил брови. Он должен ей объяснить так, чтобы она поняла. Но, с другой стороны, как он может обнажить свои чувства, не разобравшись в ее?

— Ты должна была бы знать Меган, чтобы понять мои причины. Наш брак был несчастлив. Она была им недовольна, скучала все время, но не смогла бы жить самостоятельно. Я понимал, что она не даст мне развод до тех пор, пока не соберется выйти замуж за другого. Сегодня это прозвучит претенциозно, но мой план вовсе не был глупым. Я хотел, чтобы она была счастлива, и знает Бог, со мной это у нее не получилось.

Значит, он до сих пор переживает из-за Меган. Это поразило Джейд в самое сердце.

— Я все разрушила, ведь так? Для тебя. Для Малкольма. Для Меган. Ты, наверное, сильно из-за нее расстроен.

— Да, я озабочен ее судьбой, но не могу сделать для нее ничего большего, кроме как пожелать ей всего наилучшего и выразить надежду, что она найдет то, о чем мечтала.

— К чему же мы пришли? Если хочешь, то я могу утром уехать в Санта-Фе.

Джейд закусила губу. Она нашла в себе силы спросить, но не была уверена, что найдет в себе достаточно мужества, если он примет ее предложение, перенести это.

— Нет, я не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал Дункан, беря ее за руку.

Она с радостью протянула ее, благодарная за это утешающее прикосновение. Господи, как она в нем нуждалась!

Он сильнее сжал ее руку.

— Я еще не окончил свою исповедь. Пока я сводил тебя и Малкольма, что-то произошло во мне самом. Ты знаешь выражение… — Далее Дункан произнес фразу по-французски.

Она ощутила во рту сухость и еле-еле смогла прошептать:

— Насколько я помню французский, это означает «любовь с первого взгляда».

— В ту ночь, когда ты заняла место Меган, со мной именно это и произошло. Я никак не мог с этим смириться долгое время. Мысль о любви к Меган делала меня больным. И вот в тот день, когда ты попросила взять тебя в студию-Черт, объяснять непросто. Я никогда не ладил со словами. Обычно я говорю о том, что хочу выразить, с помощью холста и кисти.

Он поднял ее руку и поцеловал.

— Я люблю тебя, Джейд Ховард, люблю больше, чем могу высказать!

Она почувствовала себя невесомой, легче воздуха: любой ветерок мог бы вознести ее к потолку. Потянувшись к нему, она смеялась и плакала одновременно.

— Я тоже люблю тебя, Дункан! Именно поэтому я и повернула к ранчо во время грозы.

Он заключил ее в объятия.

Проводя в одиночестве ночь за ночью, она представляла себе этот момент, проигрывая сцену в десятках вариантов. Но настоящие сильные мускулы его рук, его мощная грудь были куда лучше любых фантазий.

— До того как мы с тобой встретились, — сказала она, заглядывая ему в глаза, — я не думала, что поверю в любовь. Но потом, когда я перенеслась сюда, временами мне казалось, что я умру от нее.

Она задрожала, когда он сильнее прижал ее к себе.

— Не бойся, — прошептал Дункан, — я никогда больше не допущу, чтобы тебя что-то испугало или обидело.

С этими словами он поцеловал ее. Она приоткрыла губы и прижалась к его телу, наслаждаясь мягкостью его губ, танцем его языка.

Жаркое и настоятельное желание заставляло ее соски твердеть и увлажняло нежную ткань трусиков. Она хотела его больше всего на свете. Немедленно.

— Я так тебя люблю… — В ее голосе было столько страсти, что она с трудом его узнала.

Дункан оторвался от нее, чтобы сбросить с постели «мулинекс» и покрывало. Затем развязал узел ее халата и снял его. Под халатом Джейд была обнаженной. Она почувствовала беспокойство, когда он впился взглядом в ее тело: она помнила, что ее грудь меньше, чем у Меган, туловище чуть длиннее и атлетичнее. Не проиграет ли она в сравнении? Он рассматривал ее так долго и внимательно, что от свежести воздуха она покрылась мурашками.

— Ты такая красивая, — наконец прошептал он. — Очень, очень красивая!

Он стал раздеваться, не сводя с нее глаз. Она тоже приникла взглядом к его телу, забыв о своей обычной стыдливости и очарованная мыслью о предстоящей близости с любимым мужчиной.

Дункан прижал ее трепещущее тело к своему. Он вновь испытал шок узнавания, как будто его кожа когда-то уже касалась ее кожи. До женитьбы он спал со многими женщинами и был уверен в том, что способен удовлетворить любую из них. Но он знал, что акт любви с Джейд будет чем-то другим, большим, чем простое физическое наслаждение.

Как звезды на небе созданы для ночи, так и ее тело создано для него. Желание обладать ею немедленно, заполнить ее и навсегда приковать к себе боролось в нем со стремлением продлить восторг узнавания.

Он медленно водил языком по ее губам, наслаждаясь шелковистостью внутренней поверхности, прежде чем погрузил его глубже. Его руки гладили спину Джейд, и он находил удовольствие в мягком подрагивании ее мышц под его прикосновениями. Он сжимал ее в объятиях, продолжая целовать, и их поцелуи были одновременно и страстными, и божественно чистыми. Он мог бы навсегда остаться в этом положении, просто целуя ее, но страсть требовала своего. Он почувствовал, что не может больше себя сдерживать.

Дункан перевернул Джейд на спину и начал покрывать поцелуями ее шею, постепенно спускаясь ниже, пока его губы не коснулись одного из розовых сосков. Он провел языком по этой чувственной шишечке, ощущая, как она поднимается и набухает, и принялся сосать ее, трогать языком, пока Джейд не застонала от удовольствия. Затем он двинулся к другой груди, обследовав по пути углубление, где сходятся ребра и округлые полушария, и дошел по другого соска. Потом сложил руки чашечками и накрыл ее груди, запоминая их тепло, твердость и шелковистость.

Ее губы и руки были не просто податливыми. Поцелуи и ласки, которыми она встречала его прикосновения, будили в нем огонь и силу. А когда она сжала руками его ягодицы, он был вынужден собрать всю свою волю в кулак, чтобы не наброситься на нее с жадностью голодного зверя.

Дункан оторвался от сладости ее груди и начал спускаться ниже, покрывая поцелуями и обжигая дыханием ее тело. Он чуть приподнялся, обозревая холмик Венеры между стройными бедрами. Его пальцы последовали за взглядом, раздвигая пушистые волосы, прикасаясь к лепесткам бутона ее женственности. И затем он приник к ним губами, вонзив язык в таинственную глубину.

Напряжение ее бедер, тяжелое дыхание свидетельствовали о полной готовности встретить его. Он раздвинул ее ноги и привстал над ней, задержавшись еще на одно — последнее — мгновение. Она смотрела на него, в ее глазах светились любовь и доверие. Инстинктивно она понимала, что отдает ему больше, чем может дать любому другому мужчине, больше, чем ему может дать любая другая женщина. И она надеялась, что он сможет возвратить ее дар в полной мере.

Бормоча ее имя, он сильно и глубоко вошел в ее влажное лоно. И замер на секунду. Когда их тела слились наконец в одно, время остановилось. За пределом их тел не существовало никакого другого мира. Не было ни будущего, ни прошлого, ни сожалений, ни опасений.

Дункан сдался ей полностью, с чувством, которого он никогда ранее не испытывал. Он одарил ее своей страстью, своей душой, вливая в нее свою любовь, а затем и семя; а она кричала от восторга и экстаза. Она обвила его ногами, ее тело пульсировало под ним. Радость, которую он испытал от доставляемого им Джейд наслаждения, вытеснила из его груди одиночество, от которого он страдал всю жизнь.

Дункан прижимал ее к себе, пока их сердца и дыхание успокаивались. Он приподнялся на одном локте, стараясь запечатлеть в своей памяти каждую черточку ее лица и тела. Мысль о том, как он был близок к тому, чтбы ее потерять, была настолько болезненной, словно в его сердце вонзили раскаленную иглу.