Добродетельная леди - Торнтон Элизабет. Страница 6

– И какое же? – поинтересовался он.

– Я спросила нашу дочь, не хочет ли она стать наставницей Брайони и показать ей, как нужно вести себя в обществе.

Сэр Джон потерял дар речи. Наконец он смог выдавить:

– О чем вы думаете, мадам? Наша дочь не смогла бы и оборванной торговке рыбой показать, как вести себя в свете. Брайони не нужны советы Харриет.

– Не будьте таким бестолковым, болван вы эдакий. – Слова были грубы, но она сказала их так нежно! – Харриет будет показывать Брайони пример. И она вряд ли станет демонстрировать ей дурные поступки, так ведь?

– Эстер, надеюсь, вы знаете, что собираетесь делать. У меня есть серьезные опасения насчет этой дурацкой идеи. Мне кажется, вы должны придумать что-то другое.

– Но, Джон, Харриет слишком упряма, чтобы принять замечания от такой добропорядочной и чопорной девушки, как Брайони.

– Вот именно!

– Неужели вы такого низкого мнения о нашей дочери, сэр, что заранее осуждаете ее? – В глазах леди Эстер блеснула недружелюбная искорка.

– Конечно, нет, любовь моя, – примирительно ответил сэр Джон. – Нет необходимости защищать от меня вашего детеныша. Я просто хочу, чтобы она была больше похожа на свою мать.

– Но она похожа на вас. Сколько раз мне нужно это повторять? И именно потому, что она похожа на вас, я нахожу ее в высшей степени... о... привлекательной и самой очаровательной из всех наших детей.

– Эстер!

– О нет, не упрекайте меня, я просто честна, а ведь это добродетель, которую вы, по вашему признанию, так цените. Харриет немного несдержанна – ну, может быть, это преуменьшение, – но она такая веселая, жизнерадостная девочка. Это именно те качества, которыми я восхищалась в вас, когда мы впервые встретились. О, Джон, вы были таким... живым. – Она импульсивно протянула руку, чтобы прикоснуться к его руке. – Я не хочу, чтобы ее дух был сломлен.

– Этого не будет, любовь моя, – успокаивающе произнес он, накрывая ее изящную ладонь своей сильной рукой. Через секунду его пальцы крепче сжали ее руку, и он притянул ее к себе на колени. – И вы уверены, что этот стареющий, достойный осуждения плут менее живой, чем когда-то?

– Только чуть-чуть! – Она игриво посмотрела на него.

– Тогда, мадам жена, я исправлю это заблуждение немедленно. – И он заключил леди Эстер в объятия.

– Обратите внимание, – сказала мисс Харриет Гренфелл. Две пары глаз напряженно следили за каждым ее движением. – Все должно быть сделано с величайшим изяществом. Берешь табакерку в правую руку, – она достала маленькую овальную коробочку чеканного серебра, – и перекладываешь в левую, вот так. Потом ударяешь по табакерке указательным пальцем правой руки. – Она ловко ударила по крышке коробочки. – Теперь, Вернон, смотри внимательно. Это самая сложная часть. Открываешь табакерку быстрым движением большого пальца левой руки. – Она открыла ее натренированным жестом. – Запястье должно быть расслаблено. Если ты откроешь табакерку слишком поспешно, можешь рассыпать содержимое и станешь посмешищем. Теперь предложи табакерку своим ближайшим соседям. – Она протянула открытую табакерку. – Возьми немного, – предложила она.

Брайони заглянула в коробочку.

– Похоже на корицу. А как мне это взять?

– Вот так, – ответил ее брат, гордясь своими познаниями. – Всего лишь щепотка между большим и указательным пальцами. – Ища поддержки, он взглянул на Харриет, которая одобрительно кивнула. Брайони последовала его примеру. – Я смотрел, как лорд Рейвенсворт нюхал табак на балу, – сказал Вернон в виде объяснения. При звуке этого имени Брайони навострила уши.

– Нет. Не клади прямо в нос, – предостерегла Харриет. – Сначала немного разотри между пальцами. Теперь аккуратно втяни сначала одной ноздрей, потом другой, вот так, – продемонстрировала Харриет. Ее зрители подчинились.

– Довольно приятно, – сказала Брайони и со следующим вдохом оглушительно чихнула. Она застенчиво улыбнулась. – Что я сделала не так?

– Ты взяла слишком много, – заметил Вернон с высоты своих познаний.

– Я научусь, когда попрактикуюсь, – пообещала Брайони.

– О нет, ты не научишься, сестренка. Нюхать табак – это занятие для джентльменов.

– Как это? – Она посмотрела на Харриет, ища поддержки. Харриет пожала плечами.

– Одна из тех необъяснимых традиций, которые господствуют в светском обществе и которым мы должны подчиняться. Некоторые дамы не обращают внимания на правила, но это в основном пожилые герцогини, и они не связаны теми условностями, которым подчиняются такие дебютантки, как мы.

Часы на полке над мраморным камином пробили час.

Это встревожило Вернона.

– Провались ты! Мой наставник ждет меня, и я не могу задерживаться. У меня проблемы с греческим – этот отвратительный Эсхил, ну, вы знаете. Прошу прощения, дамы. – Он повернулся, чтобы покинуть маленькую желтую гостиную, которой пользовались только младшие члены семьи. У двери он обернулся: – Брайони, ты не могла бы уделить мне часок сегодня вечером, чтобы повторить со мной то, чему мистер Кит с таким трудом учит меня? Твои объяснения гораздо понятнее.

– Могу, если ты считаешь это полезным, но я люблю этот язык, и обучать тебя доставит мне страдание, – поддразнила Брайони.

Он проигнорировал подтрунивание сестры.

– И, кузина Харриет, могу я также попросить вас продолжить инструктировать меня в изящном искусстве нюхать табак?

– Разумеется, – ответила его смущенная кузина, все еще потрясенная тем, что эта худенькая девочка рядом с ней оказалась такой образованной.

Дверь закрылась со щелчком, и Брайони вернулась к прерванному занятию.

– Харриет, ты делаешь это так красиво. Я ведь не ошибаюсь, считая тебя очень опытной в этом вопросе?

Харриет заговорщически улыбнулась.

– Я не могу и мечтать сделать это на публике. Это просто невозможно. Но если я втихомолку нюхаю табак, кто об этом узнает? Да и кому до этого дело? Иногда я вижу, как дама нюхает табак с запястья джентльмена, но это самое большее, что она может себе позволить. Попробуй. – Она положила щепотку табаку на тыльную сторону запястья и протянула руку Брайони. Брайони элегантно втянула носом. На этот раз она не чихнула.

– Новички всегда берут слишком много, – продолжала Харриет. – Фокус в том, чтобы взять самую маленькую щепоточку, какую сможешь. Если кто-то чихает или морщится, когда нюхает табак, все впечатление испорчено.

– Можно, я попробую? – спросила Брайони.

– Разумеется. – Харриет протянула табакерку кузине и подумала, что эта кроткая девушка гораздо более отважна, чем ей показалось сначала.

Брайони проделала весь ритуал несколько раз, пока не достигла совершенства.

– Мне нравится, и я не вижу в этом никакого вреда, а ты?

– Ни малейшего, – согласилась Харриет.

– Тогда, кузина Харриет, в уединении будуара мы, возможно, можем вместе наслаждаться табаком?

– С удовольствием! – восторженно ответила Харриет.

Брайони оказалась приятной собеседницей, и Харриет была довольна новой подругой. Ее кузина, отнюдь не развязная в собственном поведении, ничуть не осуждала более чем сомнительные предприятия, в которых участвовала Харриет. Если Харриет пользовалась редкой возможностью выпить бокал вина, Брайони отказывалась без малейшего упрека. Игру в карты она отвергла под предлогом того, что не хочет лишить своих друзей и знакомых даже фартинга, но когда Харриет предложила ей сыграть просто для развлечения, Брайони согласилась. Для всех обитателей Брумхилла скоро стало очевидно, что, если их юная родственница «не видит в этом никакого вреда», она становится такой же беззаботной и веселой, как любая другая девушка.

Однако в отношении того, что нужно говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, Брайони была непреклонна. В кругу семьи Гренфелл это качество ее характера не вызывало никаких возражений, поскольку Брайони никогда не позволяла себе высказывать свои взгляды, если ее не спрашивали. Только тот, кто действительно хотел услышать незаинтересованное мнение, просил Брайони высказаться. Хотели немногие.