Погоня за призраком - Торнтон Элизабет. Страница 69

Она не сопротивлялась, ей самой хотелось того же. Но она боялась разочаровать Джесона.

Движения его были плавными, медленными, и так же медленно и плавно разгоралась в теле Гвинет страсть, вспыхнувшая с новой силой в тот момент, когда ладонь Джесона коснулась ее груди. Но, когда Джесон развел в стороны полы халата и начал осторожно расстегивать пуговицы на ее ночной рубашке, Гвинет неожиданно напряглась и застыла.

— Гвин, что случилось? — спросил Джесон, пытаясь заглянуть ей в глаза.

— Ничего.

— Я не хочу сделать тебе больно.

— Я знаю, что не хочешь.

— Но ты чего-то боишься.

Он видел ее насквозь, читал ее мысли. Впрочем, при его опыте обращения с женщинами это было не удивительно. И Гвинет ответила со вздохом:

— Да, боюсь. Боюсь разочаровать тебя. Ведь у тебя было столько женщин, Джесон. Разных — красивых, пылких, страстных, — она запнулась и закончила, беспомощно пожав плечами: — Я мало что умею. И это меня беспокоит.

Он провел пальцами по ее волосам, притянул к себе и прошептал, целуя ее брови:

— Глупенькая. Ты думаешь, я не беспокоюсь о том, чтобы не разочаровать тебя?

Он мог бы много рассказать ей о мимолетных связях, которые не оставляют в душе ничего, кроме зияющей пустоты. Он мог бы с чистой совестью признаться в том, что ни одна из тех красавиц, что прошли через его постель, не стоит и пальца Гвинет. Он мог бы сказать, что всю жизнь мечтал только о ней — единственной и недоступной. Он мог бы…

Но вместо этого он просто прошептал:

— Да, я очень боюсь опозориться, потому что ты для меня — единственная желанная женщина на свете.

— Я не дам тебе опозориться, — так же просто ответила она.

В спальне было тепло, но тем не менее Гвинет зябко поежилась, когда Джесон снял с нее ночную рубашку и бросил на пол. В следующую секунду он прильнул к обнаженной коже Гвинет своим разгоряченным телом, и им обоим сразу стало тепло. С этой секунды Гвинет уже больше ничего не стеснялась и ничего не боялась, полагаясь теперь только на свои чувства и желания. Ведь все оказалось так легко и естественно.

Поцелуи Джесона становились все сильнее, все требовательнее, они разжигали в Гвинет костер страсти, заставляли ее все крепче, все теснее прижиматься всем телом к Джесону. И ей хотелось… ей хотелось…

Она сама не знала, чего ей хотелось в эту минуту.

Джесон встал, чтобы раздеться, и Гвинет увидела на потолке его причудливую, изломанную тень. Краешком сознания успела услышать шум ветра за окном, почувствовать запах свечи и мягкую пуховую перину под своей обнаженной спиной. Но все эти ощущения были бледными, поверхностными, потому что самым главным в целом мире для Гвинет был мужчина, стоявший возле ее кровати.

— Гвин? — окликнул он ее.

Как она хотела услышать это тогда, много лет назад!

— Я здесь, Джесон.

Два обнаженных тела сначала встретились, а затем переплелись друг с другом. Гвинет вдруг почувствовала себя неопытной девочкой и неподвижно лежала, мягко придавленная телом Джесона, слушая слова, которые он шептал ей на ухо. Она не могла сказать ни слова в ответ, не могла даже собраться с мыслями, чтобы понять, что с ней происходит, чувствовала лишь, как начинает гореть ее кожа, как начинает бурлить в жилах горячая кровь…

Почему ей так трудно стало дышать?

Живя долгие годы только ради сына, она привыкла подавлять свои желания. Но сегодня она решила забыть об осторожности и с помощью Джесона раскрыться с той стороны, что оставалась неизвестной даже для нее самой.

— Джесон, — прошептала она, задыхаясь. — Джесон.

— Я слишком спешу? — спросил он.

— Ты слишком медлишь, — ответила она.

— Я хотел, чтобы тебе было хорошо.

— Мне очень хорошо. Уже.

Он улыбнулся, наклонился к ее губам, и с этой секунды она принялась так пылко отвечать на его ласки, что голова Джесона пошла кругом. Затем он слегка раздвинул бедра Гвинет и легко проник в горячую глубину ее лона.

«Гвинет, — мысленно напомнил он самому себе. — Это Гвинет. А значит — медленно и осторожно».

Но поцелуи Гвинет становились все горячей, ее движения — все сильней, и вскоре Джесон, стиснув зубы, помчался на всех парусах вперед, к сияющей вершине страсти.

Гвинет прижималась к нему всем телом, а когда начинала задыхаться, он ненадолго отпускал ее, чтобы вновь слиться с ней воедино — так, как не сливался никогда и ни с кем, так, как мечтал слиться всю свою жизнь.

В последние секунды он беспрестанно выкрикивал имя — ее имя.