Полюби дважды - Торнтон Элизабет. Страница 30

Молчание нарушил Лукас.

— Что за проблемы с ужином? — спросил он, стараясь разрядить обстановку. Отвечать вызвался Пип.

— Мы не едим лягушек, — сказал он, брезгливо смотря на еду.

— Это сосиски! — не выдержала Джессика. — Сосиски! Сколько раз повторять вам?! «Лягушка в ямке» — это только название сосисок, запеченных в тесте. И это не значит… ну ладно, ешьте поскорее, и без глупостей.

И снова никто не пошевелился. Помолчав немного, Лукас насмешливо скривил губы. Наконец, окинув взглядом мрачные лица мальчишек, лорд Дандас сказал Пипу:

— Дай-ка мне свою тарелку.

Пип немедленно выполнил просьбу Лукаса, и тот, подцепив вилкой большую порцию «лягушек в ямке», отправил еду в рот. Тщательно пережевывая, чмокая и чавкая, он с полным ртом произнес: — Кто сказал, что это сосиски!

— Сестра Марта, — хором ответили мальчики.

— Сестра Марта? — Брови Лукаса от удивления поползли вверх. Глядя на Джессику, он совершенно серьезно возразил: — Ну что ж, на этот раз сестра Марта ошиблась. На самом деле это лягушки.

От такой наглости Джессика остолбенела. Теперь уж мальчуганы точно не будут ужинать.

— Я знаю, — уверенным тоном продолжал Лукас, — потому что все время ем лягушек. Между нами говоря, они очень полезны.

Мальчишки затаили дыхание. Лукас проглотил порцию «лягушек» и принялся за вторую.

— Все солдаты и борцы-профессионалы ежедневно съедают огромные порции, и не только «лягушек». Питание — основа будущей силы и здоровья. Только так становятся солдатами, борцами и вообще сильными мужчинами. Капризные мальчишки никогда сильными не станут. И не станут они сильными еще и потому, что копаются в своих тарелках вместо того, чтобы развивать свои мышцы, как это делаем мы с Джозефом, работая за них. Так что принимайтесь за ужин, ребята, не то хилыми так и останетесь.

Мальчики неохотно взяли вилки и стали тыкать ими в сосиски, но никто ничего не ел. Джессика бросила на Лукаса торжествующий взгляд. В ответ он только усмехнулся.

— И еще, — добавил Лукас неожиданно, — кто первый закончит ужин, может покататься на моем жеребце. Естественно, после того, как я поговорю с мисс… э… сестрой Мартой.

— Покататься на жеребце! — Пип воткнул вилку в тесто, выковырял сосиску и сунул ее в рот. — А вообще-то не так уж и плохо, — попробовав, одобрил он стряпню Джессики и снова воткнул вилку в кусочек сосиски.

Остальным мальчишкам больше уговоров не потребовалось. В несколько минут они смели еду с тарелок и устремились к двери, но Джессика строго напомнила им об обязанностях. В два счета они убрали со стола, подмели пол и наконец с криком и визгом вылетели из кухни.

Джессика с отчаянием посмотрела на открытую дверь. До нее только сейчас дошло, что они с Лукасом остались одни. Если бы она подумала об этом раньше, то убежала бы вместе с мальчишками. Она быстро глянула на Лукава.

— Это подкуп, — недовольным тоном произнесла она. — Мы здесь не пользуемся такими методами.

— А какое это имеет значение? — удивился Лукас, подходя к девушке. — Я помог тебе сохранить лицо, Джесс. Ты должна меня отблагодарить за это.

Она бы так и сделала, если бы на него не сердилась. Тем временем он почти вплотную приблизился к ней, и она, все больше нервничая, попятилась, внимательно следя за тем, чтобы кухонный стол оставался между ними.

— В следующий раз они будут ждать награды… — прошептала она.

— Прекрати увиливать! — неожиданно крикнул он. — Ты же знаешь, почему я здесь.

— Если вы имеете в виду констебля Клэя… — Губы Джессики задрожали.

— Ты прекрасно знаешь, что речь вовсе не о констебле Клэе! — взорвался Лукас. — Ты обвиняешь меня в том, что я убил твоего отца. Не пытайся отрицать. Клэй все мне рассказал.

Неужели она зашла так далеко? Охваченная негодованием, она наговорила констеблю множество всяких глупостей.

— Он неправильно понял меня, — она попыталась оправдаться. — Я говорила только, что он не должен закрывать это дело, пока не найдет убийцу. Но он слишком хорошо знает и вас, и ваших друзей и всегда будет ратовать за вас. Даже сегодня прямо от нас он отправился к вам, — с горечью закончила она.

Лукас, оперев руки на стол, наклонился к ней.

— Ты ведь еще обвинила меня и в том, что я сжег вашу повозку и свернул шею тощему цыпленку… — прошипел он.

Джессика подняла руки к горлу и судорожно сглотнула.

— Я… я… — с трудом выдавила она, — я только хотела заставить его вести себя как подобает блюстителю закона. Он обязан подозревать всех, а не принимать за чистую монету все, что говорят его друзья…

Глаза Лукаса сузились, н их острый взгляд остановился на лице девушки.

— Джесс, что заставило тебя изменить мнение обо мне? — Его глаза гневно сверкнули. — Я видел вчера вашу повозку. Ты с Джозефом возвращалась из Челфорда. Ты тоже видела меня вчера на склоне холма. Дело в этом, да?

— Вы слышите? — вдруг тихо спросила она, не обращая внимания на слова Лукаса. Молодой человек выпрямился.

— Ты о чем? — не сразу понял он, «Бз-з-з-з… « — послышалось прямо над столом.

— Оса! — в панике закричала Джессика. — Вот она! Ох, Лукас, помогите мне!

Она замахала руками у себя перед носом, обежала стол и попала прямо в объятия Лукаса. Она так стремительно бросилась к нему, что Лукасу не удалось избежать столкновения, и они оба рухнули на пол.

Оса пожужжала у них над головами и вылетела в дверь, которая медленно открылась.

— Есть кто-нибудь в доме?! Здесь кто-нибудь есть?! — довольно громко, но вежливо спросили от двери.

Голос принадлежал женщине, которая вчера целовалась с Лукасом — Джессика сразу узнала ее.

Лукас помог Джессике подняться с пола и, посмотрев на вошедшую, недовольно воскликнул:

— Белла?! Какого черта ты тут делаешь?!

Джессика полагала, что при встрече с Беллой она испытает неловкость и смущение, но уж никак не стыд. Но вот встреча состоялась, причем внезапно, и Джессика почувствовала себя ужасно еще и из-за того, что ее увидели катающейся по полу в объятиях Лукаса. Это было хуже самого жуткого ночного кошмара. Однако чувство стыда, которое она сейчас испытывала, оказалось для нее совершенно новым — она стыдилась того, что ей стыдно.

Спустя несколько минут она уже сидела в кресле с высокой спинкой напротив Беллы в маленькой гостиной и наблюдала за тем, как острый взгляд Беллы отмечает любое пятнышко и недостаток в комнате, и каждый раз, когда глаза Беллы на чем-то останавливались, Джессика вздрагивала. Справа от нее сидел Лукас, а слева — сестры Эльвира и Долорес и, занятые разговором, не обращали на Джессику никакого внимания, она же смотрела на все глазами Беллы и… стыдилась. Она стыдилась своих натруженных ладоней, заштопанной рабочей одежды, стыдилась этой гостиной с потертым ковром и неказистой мебелью, которую им подарили соседи, стыдилась чашек и тарелок с отбитыми краями, уродливого печенья, которое помогали ей печь мальчишки. Все здесь было ветхим, поношенным и линялым, но прежде она этого не замечала и вообще не придавала этому никакого значения.

Она смотрела на Беллу и не могла не отметить, насколько та выглядела безупречно. Ни один волосок не выбивался из аккуратной прически, нежная кожа была чиста, без малейшего изъяна. Белое муслиновое платье и короткий голубой жакет отличались модным кроем, а духи, которыми пользовалась Белла, были очень дорогими. Джессика прекрасно понимала, что все это великолепие лишь внешняя оболочка, и тем не менее не могла избавиться от стыда, который испытывала из-за собственной убогости.

В гостиной Белла завладела вниманием всех. Она задала несколько небрежных и поверхностных вопросов, касающихся Хокс-хилла, но вскоре перевела разговор на себя. Она бросалась именами известных и славных людей, как мальчики бросаются объедками. Было видно, что Белла решила произвести на всех неизгладимое впечатление. Джессика все это понимала, но тем не менее ничего с собой поделать не могла — в присутствии Беллы она чувствовала себя униженной.