Крепкий орешек - Торп Родерик. Страница 29

Что-то смутно беспокоило его. Полиция спрашивала его о численности банды. Почему? Ее удивило, как они оборонялись? Но эти ребятки обучались своему ремеслу в партизанских лагерях, разбросанных по всему Ближнему Востоку. И они умели ставить заградительный огонь не хуже морских пехотинцев. Эл мог и не знать этого, поскольку двадцать четыре часа в сутки занимался своей рутиной.

Лиленд решил только слушать. На двадцать шестой было тихо. На девятнадцатой женщина по-немецки повторяла какие-то слова и цифры. Девятая молчала. У полиции были свои рабочие частоты, но банда могла прослушивать их, если имела соответствующую аппаратуру.

Надо было готовиться к встрече с противником. Они явятся не раньше, чем через час, дождавшись, когда над горами взойдет солнце. Больше всего его угнетало отсутствие информации о Стеффи. Он не допускал мысли, что она умрет раньше него. Он пережил Карен и не представлял, как можно пройти через эту муку еще раз. Он не вынесет этого.

Он покачал головой. Через час его придут убивать, а он сокрушается, что так долго живет. Он приблизился к краю крыши, но из-за пораненных ног не смог забраться на вывеску, чтобы посмотреть на бульвар Уилшир. В очередной раз он подумал, правильно ли сделал, что не вышел в эфир, ведь у полиции могла быть для него информация.

Казалось, теперь по всему городу горело значительно больше огней. Он купил «Сессну-310» после развода. Он знал, что это его последний самолет, и мало пользовался им. В жизни всегда наступает такой момент, когда приходится расставаться с вещами. Последние шесть-семь лет жизни он всецело посвятил работе. Хорошей, интересной работе.

Он входил в состав группы, разработавшей первый генеральный курс, направленный на борьбу с терроризмом и угонами самолетов. Он создал систему обеспечения безопасности для одного из новых стадионов, которую с тех пор не раз копировали и которой строго придерживались. Он привык скрывать от людей, что именно он посоветовал владельцам магазинов заставить производителей мелких штучных товаров, например шариковых ручек, прикреплять их к большим картонкам, которые нельзя засунуть в карман. Люди настолько не любили связываться с картонными или пластиковыми упаковками, что не принимали никаких объяснений, хотя воровство в магазинах во всем мире расцвело таким пышным цветом, что всерьез угрожало розничной торговле.

Из мира уходило понимание необходимости бережного отношения к другим людям. Добрососедские отношения были уже редкостью. Жизнь не сближала, а разводила людей в разные стороны. Они чувствовали себя гостями на своей собственной планете. Проектировщиков этого здания больше интересовала возможность потакать амбициозным замыслам кучки нефтяных воротил, что выразилось в создании помпезной площадки-подиума, чем забота о людях, для которых можно было бы посадить несколько деревьев и поставить ряд скамеек, где они могли бы просто посидеть и поговорить. Он включил рацию.

— Эл?

— Подождите. Он уже проснулся.

— Джо? С тобой все в порядке?

— Что значит «он проснулся?» Я здесь, например, писал письма и приводил в порядок кое-какие дела.

— Меня подменили на радиоперехвате. А ты бы просто посидел, отдохнул.

— Я и так отдыхаю, а вот у тебя голос усталый. Послушай, они собираются подняться за мной...

— Мы работаем над этим. Тебе будет оказана поддержка с воздуха.

Лиленд молчал. Если полиции удастся взять под контроль крышу, они высадят на нее людей. Для этого им потребуется помощь Лиленда, его поддержка, черт возьми; он должен будет прикрывать их. Если будет надо, он умрет. Какое громкое название они придумали для этой операции — поддержка с воздуха. Теперь у банды появилась еще одна причина желать его смерти. Они так давно заперли его здесь, что, может быть, их уже не интересуют разговоры на одиннадцатой частоте?

— Мне кажется, у вас ничего не выйдет. На этой крыше столько всего нагорожено, что они всегда найдут, где спрятаться. Пойми, они пришли сюда, чтобы здесь остаться. Я больше чем уверен: у них есть реактивные снаряды.

— Ну, чтобы проверить это, есть только один способ, не так ли, брат?

«Теперь они стали братьями», — подумал Лиленд. Но он чувствовал, что Эл что-то не договаривает.

— Послушай, давай говорить откровенно. Выкладывай все и не морочь мне голову.

— Мне следовало сказать тебе, Джо. Радио и телевидение ведут отсюда прямую трансляцию. Они передают все, о чем мы говорим.

Лиленд вздохнул:

— Значит, мне причитается?

— Не думаю.

— Тогда этим ублюдкам придется попытать счастья с теми, кто останется в живых.

Голос Эла прозвучал сдержанно:

— На востоке уже рождественское утро, Джо. Маленькие дети смотрят телевизор.

— Им положено быть в церкви. Если кто-то действительно хочет сделать для меня что-нибудь, он должен пойти в церковь.

— Не надо так, Джо. Все знают, что ты прошел через ад, но не надо отыгрываться на мне. Всем счастливого Рождества! Джо, мы не шутим. Как только рассветет, над зданием будут постоянно висеть вертолеты. Они прикроют тебя.

— Послушай. Хорошенько послушай и подумай! Я до сих пор жив лишь по одной причине — они контролируют ситуацию. Им бы очень хотелось сбить вертолет.

— Нет, Джо. Они требуют эфирного времени. Они хотят прорваться на радио и телевидение. Им хочется через спутники связи вещать на весь мир.

— Ну и что же?

— Мы тут переговорили кое с кем. Они говорят, что это очень трудно сделать и почти невозможно удовлетворить их требования. Мы пытаемся объяснить им это.

Когда забрезжит рассвет, вертолеты попытаются высадить на здание остатки спецподразделения. Если все пройдет успешно, они с боем будут пробиваться к заложникам, многие из которых к тому времени будут убиты. Среди последних могут оказаться Стеффи, Джуди и Марк.

Но у полиции ничего не выйдет. Тогда на смену ей придут армейские части, которые будут пробиваться сверху и снизу. Армейская операция завершится успешно, но при этом погибнут все. Лиленд решил, что спорить все равно бесполезно.

— Джо, ты достаточно бодр, чтобы поговорить с другом?

— Ты говоришь так, словно выступаешь по телевидению.

— Не цепляйся к словам, приятель. Мне не терпится пойти домой и посмотреть, что Санта-Клаус положил для меня под елку.

— А мне все дарят автоматы, — он переменил положение, стараясь не показывать голосом, как ему больно. — Теперь их шесть.

— Мне показалось, ты сказал семь.

— Семерых я убил. Последней была Ханна.

— Откуда ты знаешь ее имя?

Полиция должна была иметь полную картину того, что здесь произошло.

— Я хотел поговорить с ней о поэзии. Так что там с другом? — перед ним стояла любопытная дилемма: когда рассветет, ему уже не придется действовать вслепую, но при этом у него практически не останется шансов выжить.

— Ты можешь выбирать между Билли Гиббсом и Кэти Лоуган.

— Скажи Билли Гиббсу, что я по-прежнему летаю. Он поймет.

— Значит, ты хочешь поговорить с мисс Лоуган?

— Да, с ней.

— Но тебе придется делать это перед всей страной. Билли Гиббс слышал тебя по телевизору и просит передать, что солнце должно вставать у тебя из-за спины, если ты понимаешь, что он имеет в виду.

— Это значит, что Билли знает, кто здесь капитан, — совет старого друга был весьма кстати. Лиленд с трудом перебрался на восточную сторону здания.

— В этом звании ты служил во время войны?

— Ты дашь мне поговорить с Кэти или нет?

— Придется, а то телезрители завалят меня ругательными письмами.

— Я все время забываю, что у нас есть аудитория. Жаль, что они пропустили половину зрелища.

— Опять ты об этом. Ты уверен, что убил семерых?

— Да.

— И что их всего двенадцать?

— Они сами это сказали, я слышал, и сказано это было не для меня.

— Что ты имеешь в виду?

— С девяти вечера вчерашнего дня мы здесь играем в кошки-мышки. Если кто-нибудь из них останется в живых, то в будущем году мы устроим встречу. Будем есть пиццу и мирно беседовать. Ладно, давай Кэти Лоуган.