Книга крови 4 - Баркер Клайв. Страница 25

– Ты что, смеешься? – сказал он, показывая ей дырку. – Что, по-твоему, она еще может делать?

– Я думала, это будет быстро, – сказала она. – Я не хотела, чтобы ты страдал.

– Это правда? – спросил Бак.

– Конечно. Ведь я когда-то тебя любила, Бак. Правда, любила. Знаешь, какие заголовки были в газетах на следующий день?

– Нет, – ответил Бак. – Я был занят другим, помнишь?

– "Мотель превратился в Бойню Любви" – так там говорилось. И были фотографии комнаты, крови на полу и тебя, когда твое тело выносили под простыней.

– Мой звездный час, – сказал он горько. – И ведь мое лицо даже не появилось в газетах.

– Я никогда не забуду этот заголовок. «Бойня Любви»! Я думала, что это романтично. А ты? – Бак раздраженно хмыкнул. Тем не менее, Сэди продолжала: – Пока я дожидалась электрического стула, я получила триста предложений выйти замуж, я говорила тебе об этом когда-нибудь?

– Да ну? – сказал Бак. – А они пришли к тебе в гости? Немножко поиграли тебе на трубе, чтобы отвлечь тебя от грандиозного дня в твоей жизни?

– Нет, – сказала Сэди ледяным тоном.

– Ты могла это устроить. Я – смог бы.

– Больше чем уверена, – ответила она.

– Когда я думаю об этом, Сэди, я распаляюсь. Почему ты не придешь ко мне, пока я еще горяченький?

– Мы пришли сюда, чтобы поговорить, Бак.

– Бога ради, да мы уже поговорили, – ответил он. – Больше говорить я не хочу. Ну-ка, иди сюда. Ты же обещала. – Он почесал живот и с кривой улыбкой сказал: – Извини за кровь и все такое, но за это я не в ответе.

Она встала.

– Вот теперь ты ведешь себя разумно, – сказал он.

Пока Сэди Дарнинг шла к своей кровати, Вирджиния вновь вернулась с дождя в комнату. Дождь немного охладил ее лицо, а принятые транквилизаторы понемножку начали оказывать успокаивающее действие. В ванной Джон до сих пор молился, его голос то возвышался, то затихал. Она подошла к столу и поглядела на его записки, но слова, написанные убористым почерком, никак не хотели становиться четкими. Она подняла бумаги, чтобы поглядеть на них поближе, и как только сделала это, из соседней комнаты раздался стон. Она замерла. Стон повторился, на этот раз более громко. Бумаги дрожали в ее руке, она умудрилась положить их обратно на стол, но голос послышался в третий раз, и тут бумаги выскользнули у нее из рук.

– Ну, давай же, черт тебя… – сказал голос, слова, хоть и смазанные, были все же понятны. За этим последовали еще стоны. Вирджиния осторожно двинулась к проходной двери, дрожь в руках распространилась на все тело.

– Сыграем еще? – спросил голос, и в нем слышался гнев.

Вирджиния осторожно заглянула в номер восемь, придерживаясь за косяк. На кровати была тень, она содрогалась, словно пытаясь пожрать саму себя. Она все стояла, уцепившись за дверь и пытаясь подавить из себя крик, когда из тени раздались голоса. Не один голос, а два. Слова были нечеткими, и в том состоянии паники, в котором она находилась, она едва ли различала их смысл. Однако отвернуться от этой сцены она не могла. Она стояла там, пытаясь разглядеть смутные очертания. Теперь слова казались ясными, и вместе с ними пришло понимание того, что происходит на постели. Она слышала женский голос, он звучал протестующе, теперь она различала эту женщину, та отбивалась от своего напарника, который пытался перехватить ее руки. Ее первое ощущение было правильным: это и было пожирание – своего рода.

Сэди поглядела в лицо Баку. На нем появилась эта его обычная мерзкая усмешка, и Сэди почувствовала, как в ней снова вспыхнул гнев. Вот для чего пришел он сегодня вечером. Не для разговора об их разбитых мечтаниях, а для того, чтобы смягчить ее злобу таким же образом, как он это делал раньше, – шепча непристойности ей в ухо, пока укладывал ее на простыни. Удовольствие, которое он получал от ее неловкости, привело ее в ярость.

– Выпусти меня! – прокричала она громче, чем намеревалась.

У двери Вирджиния сказала:

– Оставь ее в покое.

– Похоже, у нас есть зрители, – усмехнулся Бак Дарнинг, довольный тем, что на лице Вирджинии появилось встревоженное выражение. Сэди воспользовалась тем, что внимание его отвлеклось. Она выскользнула из объятий и оттолкнула его, он с криком скатился с узкой постели. Поднявшись, она поглядела на перепуганную женщину в дверном проеме: сколько той удалось увидеть или услышать? Достаточно, чтобы понять, кто они такие?

Бак вылез из-за постели и подошел к своей бывшей убийце.

– Пошли, – сказал он. – Это всего лишь сумасшедшая леди.

– Держись от меня подальше, – предупредила Сэди.

– Теперь ты ничего не можешь мне сделать, женщина. Я уже мертв, помнишь? – От напряжения его стреляные раны открылись. Из них сочилась кровь – она осмотрела себя, его кровь была также и на ней. Она попятилась к двери. Больше им нечего было делать вместе. Тот небольшой шанс на примирение, который у них был, выродился в кровавый фарс. Единственным выходом из этой печальной ситуации было – удалиться и оставить бедняжку Вирджинию раздумывать над тем, что она увидела и услышала. Чем дольше ей придется оставаться здесь, ссорясь с Баком, тем хуже может развернуться ситуация для все троих.

– Куда ты идешь? – требовательно спросил Бак.

– Прочь отсюда, – ответила она. – Прочь от тебя. Я говорила, что я любила тебя, Бак, верно? Ну… может, так оно и было. Но теперь я излечилась.

– Сука!

– Пока, Бак! Счастливой вечности.

– Дешевая сука!

Она не ответила на оскорбление, просто вышла из двери и ушла в ночь.

Вирджиния наблюдала, как одна из теней выплыла во входную дверь, и пыталась удержаться на грани разума и безумия, так вцепившись в косяк двери, что у нее побелели костяшки пальцев. Либо она должна выбросить все это из головы как можно скорее, либо убедиться в том, что она не в себе. Она повернулась к восьмому номеру спиной. Таблетки – вот что ей сейчас нужно. Она взяла свою сумочку только для того, чтобы выронить ее снова, когда ее дрожащие пальцы шарили в поисках пузырька с таблетками. Содержимое сумочки рассыпалось по полу. Один из пузырьков, который был закрыт неплотно, открылся, рассыпав радужные таблетки по всему полу. Она наклонилась, чтобы подобрать их. Слезы потекли у нее из глаз, ослепляя ее, она набрала полгорсти таблеток и затолкала их в рот, пытаясь проглотить всухую. Барабанная дробь дождя по крыше становилась все громче и громче – казалось, этот звук наполнил ее голову, а вдобавок ко всему, по небу прокатился раскат грома.

И потом голос Джона:

– Что это ты делаешь, Вирджиния?

Она подняла на него взгляд, в глазах стояли слезы, рука, в которой были таблетки, прикрывает рот. Она совершенно забыла о своем муже, эти тени, дождь и голоса полностью выбили все остальное у нее из головы. Она разжала руку и таблетки упали на ковер. Губы у нее тряслись, и она никак не могла заставить себя подняться.

– Я… я… опять слышала эти голоса, – сказала она.

Его глаза остановились на рассыпанном содержимом сумочки и на пузырьках с таблетками. Теперь ее преступление предстало пред его взором. Бессмысленно было отрицать хоть что-то, это только еще больше разъярит его.

– Женщина, – сказал он, – одного урока тебе оказалось недостаточно?

Она не ответила. Его следующая фраза потонула в раскате грома. Он повторил ее громче:

– Где ты достала таблетки, Вирджиния?

Она слабо покачала головой.

– Опять Эрл, я полагаю. Кто еще?

– Нет, – прошептала она.

– Не лги мне, Вирджиния! – Он возвысил голос, чтобы перекрыть бурю. – Ты же знаешь, что Господь услышит твою ложь, как я ее слышу. И ты будешь осуждена, Вирджиния! Осуждена!

– Пожалуйста, оставь меня, – взмолилась она.

– Ты отравляешь себя.

– Но мне они нужны, Джон, – объясняла она ему. – В самом деле нужны. – У нее не хватало сил противиться ему, и в то же время она меньше всего хотела, чтобы он забрал у нее таблетки. Но что толку протестовать? Он сделает так, как считает нужным, он всегда так делал. Так что мудрее будет уступить и не распалять его ярость.