Легенда о нефритовом соколе-1: Путь Кланов - Торстон Роберт. Страница 3

Они были еще совсем детьми, когда попали в руки суровых и безжалостных офицеров-инструкторов, которые сначала разрушили его личность, а потом на свой лад воссоздали заново. И поступили так не с ним одним. Со всеми теми, кто был с, ним, кто впоследствии стал воином. В воспоминаниях командира его товарищи-кадеты так и остались молодыми. Где они теперь? Иных, конечно, уже нет в живых.

Для Клана жизнь индивидуума отнюдь не священна. Это на Терре и на планетах Внутренней Сферы она почиталась как нечто исключительное. Командир узнал об этом из книг. Клан без колебания жертвовал людьми, если это служило на благо обществу. Для Клана важно другое: кто победил — твой боевой робот или БМР противника. Только это имеет значение.

Но если бы пришло известие, что Марта погибла, неужели он не ощутил бы горечи потери? Ощутил бы и стал бы горевать, пусть это и не правильно для человека Клана.

Он, командир, выжил. И это было главное для него. А для Клана — все равно. Клан равно гордится и живыми воинами и павшими. Клан силен мужеством своих воинов. И он, командир, сумел принять свой Клан таким, каков он есть. Более того, он сумел полюбить свой Клан. На это ушло немало времени. А началось все с того дня, когда он вместе с другими вышел из шаттла и впервые ступил на холодную землю Железной Твердыни — одной из планет Клана Кречета, где располагались учебно-тренировочные лагеря.

На широкую каменистую, голую, как череп, равнину там и тут садились шаттлы. Из каждого на посадочное поле спускались группы новичков-сибов. На поле новички сбивались в кучки, боязливо поглядывая на офицеров — будущих своих наставников. От одного только их вида каждого новобранца охватывала необъяснимая оторопь. Офицеры стояли группами по нескольку человек и о чем-то оживленно беседовали. Иногда до сибов доносились отрывистые реплики и взрывы хриплого хохота. Прибывшее пополнение, казалось, их ничуть не интересовало. Выглядели офицеры-инструкторы довольно странно. В облике и мужчин и женщин было что-то общее. Эйден на мгновение даже засомневался: а люди ли перед ним? Их разговор друг с другом то и дело сопровождался тычками и угрожающими жестами — это не вязалось с представлением о дружеском общении. Эйдену они напоминали скорее хищных ястребов, помещенных в одну клетку: каждый готов к кровавому, не на жизнь, а на смерть поединку, если сосед посягнет на его территорию.

Несмотря на холод и пронизывающий ветер, который пассажиры шаттла ощутили, едва открылся входной люк, офицеры-инструкторы были очень легко одеты. Эйден и его товарищи по сиб-группе кутались в толстые меховые куртки и поглубже натягивали на уши меховые ушанки, одновременно притопывая, чтобы согреться, хотя и были обуты в утепленные, с толстой подошвой ботинки.

На инструкторах же — одни лишь тренировочные костюмы, зияющие дырами, с коротко обрезанными штанинами, оставляющими колени обнаженными, да легкие шнурованные сапоги на босу ногу. Рукава костюмов тоже были укорочены по локоть. Поверх тренировочных костюмов на плечи кое-кто из офицеров небрежно накинул меховую куртку — единственная дань местным климатическим условиям.

На груди и на рукавах многих виднелись разнообразные планки и нашивки, указывавшие на ранг и на вид войск, к которому принадлежал тот или иной офицер, а также говорившие о его заслугах в минувших сражениях. У нескольких офицеров на руках были толстые рукавицы вроде тех, что используют при соколиной охоте.

Это напомнило Эйдену тот день, когда он впервые спустил с рукавицы в небо своего любимца, сапсана по имени Забияка. Подойдя к краю обрыва, где мыс обрывался в море, Эйден подбросил птицу в воздух — лети! — и сам на миг переполнился чувством свободы, столь важным для сокола, который почти все свое время проводит на насесте или на рукавице. Клан, к которому принадлежал Эйден, назывался Кланом Кречета. Именно здесь было возрождено древнее искусство, и соколиная охота стала излюбленным занятием любого человека Клана.

Целое утро ждал тогда Эйден возвращения Забияки. И конечно же сапсан вернулся. Никто в их сиб-группе не мог похвастать охотничьей птицей, которая бы сравнилась с Забиякой по смелости и по умению брать дичь.

Но как давно это было! А сейчас Эйден стоит здесь, посреди учебного лагеря, и чувствует, что его все сильнее пробирает нервная дрожь. Мир разделился на две части. С одной — сиб-группа. Сейчас она символизирует близость, тепло, покой, надежность. С другой — офицеры-инструкторы: от них веет угрозой и презрением. Они бросают на сиб-группу такие свирепые взгляды, а позы их столь напряженны и нарочито воинственны, что кажется — они вот-вот бросятся на будущих кадетов.

Эйден оглянулся на Марту. Хотя взгляд Марты не выдавал охватившего ее волнения, Эйден отлично знал, что она чувствует сейчас. Ему не стоило труда понять, что означают чуть нервно вздернутые уголки ее губ.

Сибы крайне редко сталкиваются со своими генетическими донорами. Когда в свое время первый ильХан Николаи Керенский утвердил евгенические программы, теоретики посоветовали ему предотвращать всякий контакт между донорами и их сиб-детьми, считая, что это может иметь нежелательные и даже опасные последствия. Особенно же они предостерегали Керенского от того, что называли «нездоровыми родительскими наклонностями». Подобные чувства, как утверждали ученые из окружения Керенского, следовало изживать. В противном случае будущие воины окажутся под пагубным воздействием психологических комплексов, и поведение их перестанет быть адекватным, что вполне может привести к ошибочным решениям. А ошибочные решения могут означать поражение в бою, что, в свою очередь, ведет к проигранным кампаниям. В соответствии с законами Кланов донорами могут быть только воины, причем лучшие из лучших.

С другой стороны, хорошему воину, рассуждали далее теоретики Керенского, лучше не видеться со своими сиблингами (этим словом обозначалось сиб-потомство), потому что это может пагубно сказаться на боевых качествах воина.

Хотя все в их сиб-группе были связаны друг с другом общими родителями-донорами, Эйден с Мартой имели больше схожих черт, нежели прочие. Только у них двоих были широкие и высокие лбы в сочетании с острыми подбородками, что делало их лица почти треугольными. Говорили, что у Тани Прайд, знаменитого звеньевого командира, чьи многочисленные военные и спортивные подвиги были отражены в анналах Клана Кречета, такие же черты. Таня Прайд все еще числилась среди Бессмертных, но уже не участвовала в сражениях. Обычаи предписывали воинам Клана, достигшим определенного возраста, занятия, не связанные с участием в боевых действиях, или же переход в другую касту. И Таня Прайд не стала исключением.