Нефритовый сокол - Торстон Роберт. Страница 2

Стоя наверху, Джоанна чувствовала горячий металл. Обжигая ее ноги, он, казалось, доходил до самого сердца.

Джоанна радостно смотрела вниз, на придавленных громадами роботов высоких, мускулистых элементалов и на водителей роботов, не успевших вылезти из кабин. Вид их безжизненных обугленных тел наполнял Джоанну восторгом и упоением битвы. Джоанна задрожала от восхищения. Она победила, она добилась кровного имени. Подняв кверху руки, она дико закричала.

— Рано радуешься, ты еще не победила, — раздался откуда-то металлический голос. Джоанна всмотрелась в покрытое клубами дыма поле боя.

— Это ты, Эйден? — закричала она. Он вскоре появился. Ступая твердо и уверенно, с небрежной улыбкой на лице, полковник направлялся к Джоанне.

— Вот мы и снова встретились, Джоанна, — отчетливо произнес он.

— Почему ты здесь? — удивилась Джоанна.

— Потому что ты должна победить меня.

— Биться с тобой? С какой стати?

— В живых остались только мы с тобой, — не меняя выражения лица, ответил Эйден.

— Но что ты здесь делаешь? — крикнула Джоанна.

— Пытаюсь завоевать родовое имя.

— Оно у тебя уже есть.

— Но я хочу еще и твое, то, за которое ты бьешься.

— Это нечестно, — возмущенно отозвалась Джоанна. — У меня была возможность, и я ее использовала. Я победила!

— Честно это или нет, но таков закон клана, воут, Джоанна? Спорить было бесполезно, оставалось только драться.

— Но ты мертв, Эйден, — попыталась возразить Джоанна. — Тебя убили на Токкайдо.

— Совершенно верно. Поэтому-то ты и должна драться со мной.

— Не буду!

— Тогда ты проиграла. Ты снова проиграла, безмозглая.

— Так мне говорил только Барнак, ты никогда не разговаривал со мной в таком тоне.

На какое-то мгновение Джоанне показалось, что перед ней стоит ненавистный Барнак, но видение тут же исчезло.

— Хорошо, я буду драться с тобой. Откуда-то снизу выплыла винтовка, Джоанна схватила ее и, где бегом, а где скользя по гладкой поверхности роботов, спустилась на землю и пошла навстречу Эйдену. По мере того как она приближалась к противнику, он начал изменяться. Кожа воина приобрела серый оттенок и превратилась в металл, глаза стали холодными и свирепыми, а лицо — угловатым, словно кабина боевого робота. Сам он начал расти ввысь и вширь, и вскоре перед Джоанной во всей своей ужасающей мощи стоял боевой робот «Матерый Волк», в котором он, Эйден, и погиб.

— Это нечестно, — закричала Джоанна. — Посмотри, у меня только винтовка!

— Это битва, Джоанна, — прозвучал громовой голос. — Здесь нужно забыть о честности.

Она вскинула винтовку и в бессильной ярости начала посылать в него пулю за пулей.

— Извини, Джоанна, — снова раздался голос Эйдена, и он направил на нее свое смертоносное оружие. Выстрелы отбросили Джоанну назад, и она упала на спину. Женщина видела, как «Матерый Волк» подошел ближе и занес над ней гигантскую ногу. Снизу эта нога казалась большим облаком. Еще мгновение — и оно начало стремительно падать, приближаясь к Джоанне. Вот сейчас, еще немного — и оно опустится на нее, раздавит, сомнет, превратит в пыль... Джоанна проснулась в холодном поту. Сон был такой явственный, что некоторое время она ничего не могла понять — сон это или явь. Джоанна недоумевала, проснулась она или все еще продолжает спать. «Матерый Волк» Эйдена Правда оказался всего лишь легким облачком тумана.

Джоанна увидела, что спит прямо на улице, на голой земле, подложив под голову сумку с инструментами. Как она попала сюда? Что случилось? Может быть, она слишком много выпила вчера и свалилась, не дойдя нескольких метров до собственного дома? Джоанна покачала головой. В клане не приветствовали пьянство среди воинов. Образ их жизни тщательно контролировался, и стимуляторы применялись крайне редко. Врачи говорили, что возбуждать воина должно само сознание того, что он воин. Но Джоанна пила, уже в течение многих лет она регулярно употребляла крепкое вино и особой напиток, называемый «плавитель». Голова у Джоанны болела, поэтому она с удовольствием выпила бы сейчас чего-нибудь.

Женщина с трудом поднялась. Ноги затекли и сильно болели, словно Джоанна и впрямь всю ночь продиралась сквозь эти чертовы кусты. Стоя на негнущихся ногах, Джоанна вспомнила о новых водителях боевых роботов, присланных на замену погибшим на Токкайдо. Они не были похожи на нее, но разве может кто-нибудь быть таким, как она! Главное, что они мало походили на тех, кого Джоанна знала раньше. Речь шла о новом поколении воинов — смелых, горячих, не слишком довольных перемирием и изобретательных в яростных, свирепых атаках. Вне всякого сомнения, они были настоящими бойцами, но совершенно другими по характеру. Непонятно почему, но, несмотря на все их достоинства, Джоанне они не нравились.

— Я их ненавижу, — прошептала она. Эйден, казалось, прочно вселился в ее сознание.

— Да ты всех ненавидишь, Джоанна, — услышала она его тихий голос.

Да, почти всех, — вслух произнесла она.

Западная учебная зона, Паттерсен, Судеты

Зона оккупации Кланом Нефритовых соколов

1 июля 3057 г.

— Что ты сказал? Они не хотят служить с нами? — взвилась Джоанна. Ее лицо напряглось, а всегда злые глаза расширились и приобрели угрожающее выражение. Глаза у Джоанны были почти бесцветные, только временами, при определенном освещении, они немного серели, и в эту минуту их можно было сравнить с кусками стали, вылетающими из артиллерийского орудия.

— Да, они не хотят служить с нами, звездный капитан Джоанна, — повторил звездный командир Жеребец — Вы правильно меня поняли, хотя я этого не говорил. Джоанну бесили растущая беззаботность и веселье Жеребца. Его, похоже, не только не раздражало ухудшение общей обстановки в последнее время, но даже радовало. Никогда не сходящая с бледного лица полуулыбка с каждым днем становилась все шире и лучезарней.

— Ну, ладно, я сама догадалась. Командир должен иногда догадываться, о чем ему говорят.

— Не буду с тобой спорить по этому поводу, — охотно согласился Жеребец.

— Хватит, Жеребец, я начинаю уставать от твоего сарказма, — рявкнула Джоанна.

— Прошу прощения, капитан.

Жеребец потер щеку тыльной стороной ладони, словно ища кончики своих недавно сбритых усов. Осталась только борода, которая, по неоднократным замечаниям Джоанны, старила Жеребца, но хотя замечания относительно возраста воинами клана обычно воспринимались как оскорбления, Жеребец в ответ на едкие фразы Джоанны только посмеивался.

Вот и сейчас, стоя рядом с водителем боевого робота Дианой, также входящей в звезду Джоанны, он снова еле заметно улыбался. Трое заслуженных ветеранов Клана Нефритовых соколов расположились на пригорке, собираясь приятно провести погожий денек в унылом и неприютном мире, называемом Судеты. А день выдался действительно великолепный — хотя и холодноватый, но на редкость безветренный и солнечный. Воинам не потребовалось надевать зимнюю одежду, на них была обычная помятая боевая униформа со знаками отличия. Правда, в зонах перемирия на эти знаки никто не обращал внимания.

Джоанна и Жеребец полулежали на короткой колючей траве, опираясь на локти. Диана сидела, прислонившись спиной к дереву. Кора его была бугристой и вдавливалась в спину, но Диана едва ли замечала это неудобство. В полукилометре от клановцев, внизу, у самого подножия холма, возвышались останки завода по производству боевых роботов и запчастей к ним, превращенного в руины. Помещения цехов и мастерских были почти разрушены в результате нападения на планету. Целыми остались одни стены; испещренные осколками бомб и снарядов, они стояли одиноко посреди руин. Кое-где виднелись крыши зданий, пробитые и покореженные. Из выбитых окон торчали погнутые балки и опоры. Сейчас завод напоминал кладбище с раскрытыми могилами и торчащими из них телами. Это были роботы, изуродованные, с оторванными конечностями, они валялись по всей территории бывшего завода. Куски боевых машин, словно кости воинов на поле битвы, громоздились неровной кучей. Мрачность, жутковатость картины подчеркивалась неестественностью изгибов рук и ног, повсюду лежали оторванные и разбросанные взрывами головы. Одни из них валялись на боку, другие стояли прямо, словно тела их находились на земле и ожидали прихода похоронной команды. Части роботов напоминали фрагменты гигантских статуй — доказательство и свидетельство могущества былых правителей.