Книга крови 5 - Баркер Клайв. Страница 20

Очередной порыв ветра принес более сильный дождь. На сегодня, решила она, хватит приключений. Повернувшись спиной к общественным уборным, она заторопилась, пересекая дворы, чтобы укрыться в машине, а ледяной дождь хлестал по онемевшему лицу.

Гости, приглашенные на обед, выглядели приятно устрашенными рассказом, а Тревор, судя по выражению лица, разъярился. Однако сделанного не воротишь. Также не могла она отрицать, что приятно удовлетворена, заставив за столом смолкнуть болтовню на университетские темы. Именно Бернадет, ассистентка Тревора на Историческом факультете, прервала мучительное молчание.

– Когда это случилось?

– Этим летом, – ответила Элен.

– Не помню, чтобы я читал об этом, – сказал Арчи самое лучшее, произнесенное им за два часа пития; даже речь его, в иной раз неискренняя от самолюбования, смягчилась.

– Возможно, полиция замалчивает, – высказал мнение Дэниел.

– Тайный сговор? – сказал Тревор с неприкрытым цинизмом.

– Такое происходит постоянно, – парировал Дэниел.

– Почему они должны это замалчивать? – спросила Элен. – Какой смысл?

– С каких это пор в действиях полиции появился смысл? – произнес Дэниел.

Бернадет вмешалась до того, как Элен успела ответить.

– Больше мы не затрудняем себя даже читать о таких вещах, – сказала она.

– Говори за себя, – начал кто-то, но она не обратила внимания.

– Мы ослеплены жестокостью, – продолжала она. – Мы ее больше не видим, даже когда она перед самым носом.

– Каждую ночь на экране, – ввернул Арчи. – Смерть и трагедии в полный рост.

– Тут нет ничего нового, – сказал Тревор. – Елизаветинцы видели смерть постоянно. Публичные казни были популярным развлечением.

Страсти разгорелись. После двухчасовых вежливых сплетен вечеринка внезапно оживилась. Прислушиваясь к яростному спору, Элен пожалела, что у нее не хватило времени проявить и напечатать фотографии, граффити подлили бы масла в огонь этого пьяного гвалта. Именно Парселл под конец, как обычно, выдвинул свою точку зрения, и, как обычно, она была разрушительной.

– Конечно, Элен, моя дорогая, – начал он, что подчеркивало скуку, рожденную предчувствием возражений, – все твои свидетельницы могут лгать, не так ли?

Разговоры за столом утихли, лица повернулись к Парселлу. Он упрямо игнорировал всеобщее внимание и отвернулся, чтобы что-то шепнуть на ухо мальчику, приведенному с собой, – своей новой пассии, которую в конце концов, отставят, дело нескольких недель, ради другого хорошенького мальчика.

– Лгут? – переспросила Элен. Она почувствовала гнев, а Парселл произнес только дюжину слов.

– Почему бы и нет? – ответил тот, поднося стакан вина к губам. – Возможно, они плетут ту или иную искусную фантазию. История о неожиданном изувечении в общественном туалете. Убийство старика. Даже этот крюк. Все детали знакомые. Ты должна знать, что в таких зверских историях присутствует нечто традиционное.Ими постоянно обмениваются, в них содержится определенная эмоциональнаядрожь. В попытке отыскать новую деталь для расцвечивания коллективной фантазии есть элемент соревнования; новый поворот делает повествование чуть более устрашающим, и это исходит от тебя.

– Может, тебевидней, – сказала Элен, обороняясь. Ее раздражало, что Парселл всегда такой уравновешенный.Даже если его рассуждения обоснованны, хотя Элен сомневалась, будь она проклята, если уступит. – Я прежде никогда не слышала подобных историй.

– Неужели? – сказал Парселл таким тоном, будто она призналась в собственной необразованности. – А как насчет любовников и бежавшего умалишенного, слышала ты эту байку?

– Я слышал, что… – начал Дэниел.

– Возлюбленная выпотрошена – обычно человеком с рукой-крюком, – тело оставлено на крыше машины, а жених в то время прячется внутри. Фантазия, предостерегающая от порока неистовой гетеросексуальности. – Шутка вызвала взрыв смеха у всех, кроме Элен. – Такие выдумки чрезвычайно распространены.

– Итак, ты утверждаешь, что они мне лгали, – запротестовала она.

– Это не совсем ложь…

– Ты сказал – ложь.

– Я дерзил, – ответил Парселл. Его умиротворяющий тон сейчас приводил в еще большую ярость, чем обычно. – Не стану утверждать, что тут присутствовала осознанная злонамеренность. Но ты должнапризнать – покуда ты не встретила ни единого свидетеля.Все случилось в какое-то точно не установленное время с неопределенными людьми. Сообщается через несколько передаточных звеньев. Все происходит в лучшем случае с братьями друзей дальних родственников. Пожалуйста, допусти возможность, что эти события могли и не происходить в реальности, а просто игрушка для скучающих домохозяек…

Элен не стала приводить очередных доводов по той обыкновенной причине, что не имела их. Ссылка Парселла на отсутствие свидетелей была совершенно здравой, Элен сама удивлялась тому же. Странным было и то, как быстро женщины из Раскин Корта переадресовали убийство старика, назвав другое место, будто зверства всегда происходили не на виду, а за следующим углом, дальше по следующему проходу – и никогда здесь.

– Тогда почему? – спросила Бернадет.

– Почему – что? – заинтересовался Арчи.

– Выдумки. Почему рассказывают жуткие истории, если это неправда?

– Да, – сказала Элен, начиная новый круг. – Почему?

Парселл сознавал, что его вступление в спор сразу все изменило, и гордился собой.

– Не знаю, – ответил он, радуясь. Он хотел покончить с игрой теперь, когда показал, на что способен. – Ты действительно не должна воспринимать меня слишком всерьез, Элен. Ятак и стараюсь поступать.

Мальчик возле Парселла хихикнул.

– Может, это просто табуированный материал, – предположил Арчи.

– Замалчиваемый, – подсказал Дэниел.

– Не то, что ты подразумеваешь, – парировал Арчи. – На политике свет клином не сошелся, Дэниел.

– Какая наивность.

– Что есть табув сравнении со смертью? – сказал Тревор. – Бернадет уже отмечала: смерть перед нами все время. Телевизор, газеты.

– Может, это недостаточно близко? – спросила Бернадет.

– Никто не возражает, если я закурю? – вмешался Парселл. – Однако десерт, мне кажется, отложен на неопределенный срок…

Элен пропустила замечание мимо ушей и спросила Бернадет, что та подразумевает под «недостаточно близко»?

Бернадет пожала плечами.

– Точно не знаю, – откровенно сказала она, – может, только то, что смерть рядом,мы должны знать,что она за соседним углом. Телевидение недостаточно близко.

Элен нахмурилась. Замечание имело для нее некоторый смысл, но в суматохе момента она не могла постигнуть, что это значит.

– Ты думаешь, там тоже выдумки? – спросила она.

– Эндрю подчеркнул, – ответила Бернадет.

– Милейшие, – сказал Парселл, – есть у кого-нибудь спичка? Мальчик заложил мою зажигалку.

– …что свидетели отсутствуют.

– Единственное доказанное – это то, что я не встретила никого, кто что-нибудь действительно видел, – возразила Элен, – а не то, что свидетелей не существует.

– Ладно, – сказал Парселл. – Найди хоть одного. Если ты сможешь мне доказать, что твой истязатель на самом деле живет и дышит, я угощаю всех обедом в Аполлинере.Ну как? Великодушен ли я чрезмерно или просто знаю, что не могу проиграть? – Он засмеялся и постучал костяшками пальцев от удовольствия.

– Звучит, кажется, неплохо, – сказал Тревор. – Что скажешь, Элен?

Она не возвращалась на Спектор-стрит до следующего понедельника, но мысленно все время была там: стояла перед заброшенными зданиями под ветром и дождем или ходила по комнате, где неясно вырисовывался портрет. Все ее мысли сосредоточились только на этом. Когда в субботу, ближе к вечеру, Тревор отыскал какой-то хороший повод для дискуссии, она не отреагировала на выпад, и наблюдая, как он осуществляет знакомый ритуал самопожертвования, ни в малейшей степени не была тронута. Ее безразличие еще больше разъярило Тревора. Он бушевал, глубоко возмущенный, и отправился к какой-то очередной бабе. Элен было приятно видеть его подлинную сущность. Когда он не соизволил вернуться той ночью, Элен и не подумала из-за этого огорчиться. Пустой и глупый человек. В его глазах никогда не отражалось ни тревоги, ни мучительного переживания, а что может быть хуже человека, которого ничего не волнует?