Властелин наслаждений - Трапп Джессика. Страница 13
– Зачем? Чтобы ты опять ударила меня?
Девушка поджала губы. Разве может она желать Годрика? Он груб, неотесан, дик и… отвратителен.
Капля дождя упала ей на плечо, и ей снова нестерпимо захотелось облегчиться. Мейриона попыталась подвинуться: неловко было чувствовать его бедра на своих ягодицах.
– Как долго нам еще ехать?
– Осталось уже немного.
Дождь усилился, кругом стало холодно и сыро. Мейриона, раскачиваясь, изгибалась всем телом, но что-то твердое упиралось ей в ягодицы, не позволяя устроиться поудобнее.
Зло выдохнув, Годрик рявкнул:
– Черт побери! Если ты не хочешь, чтобы я через мгновение перестал быть человеком чести, сиди спокойно.
Мейриона отвернулась, чтобы он не мог видеть, как румянец заливает ее щеки.
– Ты мог взять меня силой раньше, – возразила она.
– Тем не менее не считай, что ты теперь в безопасности.
Она постаралась сидеть спокойно, и все ее ощущения сосредоточились внизу живота. Ей не удалось побывать в уборной со времени свадебного пира, и теперь выпитое вино плескалось внутри.
– Как скоро мы остановимся?
– Скоро.
Они выехали за границу ее владений, а Годрик, казалось, не замечал терзаний спутницы, которой очень хотелось сменить положение, но она не осмеливалась не то что подвинуться, даже пошевелиться.
Слабый дождик стихал и снова начинался легкими порывами. Удар каждой капли отзывался у нее внутри. Господи! Если бы ей удалось уединиться хоть на минуту.
Как она могла сказать ему о своем затруднительном положении? Благородные женщины не говорили о таких вещах. Если им необходимо было удалиться в уборную, они шли молча и сдержанно. Как же ей быть?
– Мы сегодня доберемся к тебе домой? – Голос громким эхом отразился в деревьях.
– Нет, – сказал он, и надежды на привал рухнули. Земля по-прежнему плыла под копытами коня, и каждое покачивание вызывало у Мейрионы сильные позывы, – казалось, она вот-вот лопнет.
– Когда мы остановимся? Монтгомери сердито нахмурил брови:
– Если ты хочешь узнать, когда можно будет попытаться сбежать, оставь даже мысль об этом.
О Боже, он неправильно истолковал ее вопрос. Пресвятая Дева Мария! А вдруг она не сможет больше терпеть? Какой стыд! Мысль была настолько ужасающа, что нельзя было даже предположить подобного.
О Боже, Боже!
– Мне… мне нужно… – Она запнулась, так как не могла заставить себя произнести эти слова. То, что ей было нужно, слишком низменно, слишком вульгарно.
– Что? – Раздражение делало его лаконичным. – Громче, леди, я вас не слышу.
– Мне нужно, то есть я должна… Его раздражение утихло.
– Тпру, Мститель.
Лошадь остановилась, и Годрик, соскочив с коня, снял ее с седла.
Благодарение святым угодникам!
– Наконец-то, – прошептала Мейриона, испытывая благодарность за то, что он избавил ее от унизительной просьбы.
Озорная улыбка появилась в уголках его губ.
– Я развяжу тебе запястья, если ты вновь назовешь меня «милорд».
Его тихий голос, почти шепот, был глубоким и обольстительным.
– Нет.
Он бросил взгляд на деревья, потом вновь посмотрел на нее.
Она же ничего не сможет, если запястья у нее будут связаны.
В загадочной глубине его темных синих глаз озорно танцевали мерцающие огоньки, и ей пришла в голову мысль, что он получает удовольствие, наблюдая, как она борется со своей гордостью. Гадкий, злой человек.
А что, если он не позволит ей облегчиться? Или… – она чуть не задохнулась, – что, если он собирается ей помогать?
– Я позволю тебе уединиться, если ты произнесешь это слово. – Его голос быль столь же чарующим, как луч солнечного света зимой.
Она покачала головой:
– Я не могу.
Назвать его милордом было равносильно предательству своей семьи. Возможно, нужда когда-нибудь ослабнет…
– Как хочешь.
Пожав плечами, Монтгомери схватил Мейриону за талию и вознамерился вновь усадить в седло.
О Боже! Она опозорит себя, если он опять взгромоздит ее на эту лошадь, так и не позволив уединиться.
– Прошу вас, пожалуйста, – захныкала она. Годрик остановился, выжидающе глядя на нее. На его губах появилась улыбка, он играл с ней как кошка с мышью.
Мейриона подняла голову. Он не имеет права смеяться над ней!
Внезапно она почувствовала острую боль между ногами. О Боже!
Опустив взгляд, чтобы не смотреть в его притягательные, сияющие полуночной синевой глаза, она рассматривала землю и пыталась думать о камнях, ветках и листьях. О чем угодно, кроме воды.
Годрик поднял ее подбородок:
– Посмотри на меня.
Мейриона бросила на него гневный взгляд.
– Милорд, – выпалила она, злясь на свое взбунтовавшееся тело. – Я вас ненавижу.
Глава 7
Ожидая Мейриону, Годрик не спеша поглаживал шею жеребца. Он просто вынужден был позволить ей уединиться, взяв с нее честное слово, что она не попытается сбежать.
Мейриона достаточно разумна и вряд ли попытается убежать здесь. В этих местах множество бродяг – женщина, да к тому же в одном нижнем белье, может стать их добычей.
Оглянувшись, он увидел только листья кустарника.
Прошла минута. Еще одна.
– Мейриона!
– Имей терпение! – Ее голос донесся откуда-то из глубины леса, но он немного успокоился. Девушка решительная, но не глупая.
– Я жду.
В ответ Годрик услышал ругательства и ухмыльнулся. Эта крошка испытала неловкость, когда сказала ему, по какой причине ей необходимо отлучиться, а вот ругается она, как простой солдат. Сколько же противоречий в этой женщине! И все же она очаровательна.
Когда их руки соприкасались, ее язвительный тон не мог скрыть учащавшегося дыхания. Впервые за много лет женщина благородного происхождения не отводила взгляда от его покрытого шрамами лица и смотрела на него скорее с любопытством, чем с отвращением, отчего Годрик чувствовал себя неосторожной, глупой лягушкой, которая, попав в котел к ведьме, радуется теплой приятной воде. Много лет назад он испытывал такое же чувство, и тогда колдунья просто сварила его, уготовив существование раба.
Чтобы достичь своей цели, она сделает все. Она уже разорвала соглашение о помолвке и вышла замуж за человека, который старше ее в три раза. Он не должен забывать о ее жестокости только из-за того, что его тянет к ней, как томимого жаждой путника – к воде.
Вначале девчонка просто тряслась от страха, но, когда он усадил ее к себе на колени и его руки коснулись ее бедер, она прильнула к его груди, словно верная любовница.
Да, она боится его, но в реакции на него скрывается нечто другое. То, как откликалось тело Мейрионы на его прикосновения, говорит о том, что внутри этого тела бушуют пылкие, огненные, как ее волосы, страсти.
Услышав неподалеку хруст веток, конь настороженно повел ушами. Она возвращается. Годрик потрепал жеребца походке.
– Графиня? Ответа не было.
Солнечный свет, пробиваясь через зеленый полог, освещал тропинку, по которой Мейриона спешно пробиралась через заросли. Большой куст боярышника, увешанный темно-красными ягодами, рос всего в нескольких ярдах; шириной почти в два с половиной фута, он мог послужить хорошим укрытием. Девушка подбежала к кусту и, подняв сорочку, быстро опустилась на корточки.
– Боже милостивый, – выдохнула она. Пресвятая Дева Мария, она так рада была избавиться от этого воина: его присутствие буквально подавляло ее. Потянувшись, Мейриона с удовольствием повела руками. Ветка слегка царапнула голую руку, мягкая трава позднего лета щекотала лодыжки.
Она посмотрела на мешочек с опиумом, который дала ей Мэтти. Слава Богу, Годрик не обратил внимания на крепко сжатые пальцы. Только сейчас у нее наконец появилась возможность припрятать зелье.
Мейриона надорвала подол сорочки и, стараясь не повредить крошечный мешочек, затолкала его внутрь, потом вытянула пальцы, подставляя влажные ладони прохладному утреннему воздуху. Сорвав низко висевший лист, она вытерла руки, порадовавшись даже этому простому движению.