Сотканный мир - Баркер Клайв. Страница 38

Хобарт разглядел политическую подоплеку подобного маневра. Высшие эшелоны власти, к которым он питал глубочайшее, хотя и безмолвное почтение, не решались сами взяться за кнут — они неминуемо получили бы сдачи. И сам Хобарт, без сомнений, стал бы первой жертвой общественного гнева, если бы его методы провалились.

Но они не провалились. Инспектор сформировал элитный отряд и набрал туда только тех, кто с одобрением относился к его методам. Этот отряд быстро добился успеха. Пока обычные вооруженные силы стояли на улицах и ничего не предпринимали, особое подразделение Хобарта действовало за сценой. Те немногие, кому было об этом известно, называли его «Пожарная бригада». Члены бригады вселяли страх в каждого, кто подозревался в обострении обстановки словом или делом. Через несколько недель волнения утихли, а Джеймс Хобарт внезапно сделался фигурой, с которой приходилось считаться.

Затем последовало несколько спокойных месяцев, и бригада истосковалась. Хобарт осознал: «калиф на час» теряет свое положение, как только этот час проходит. Прошедшая весна и начало лета служили тому подтверждением.

Так было до сего момента. Теперь же инспектор получил надежду на продолжение борьбы. Вокруг царил хаос, и прямо перед Хобартом находились наглядные доказательства беспорядка.

— Доложите обстановку.

Ричардсон, правая рука инспектора, покачал головой.

— Все говорят о каком-то смерче, — сообщил он.

— Смерч? — Хобарт позволил себе улыбнуться от абсурдности этого утверждения. Губы его совсем исчезли, а глаза превратились в узкие щелки. — Злоумышленники обнаружены?

— Нам не сообщили ни об одном. Видимо, это все ветер…

Хобарт оглядел раскинувшуюся перед ним картину разрушений.

— Это Англия, — сказал он. — У нас не бывает смерчей.

— Ну, что-то же было, чтобы натворить такое…

— Кто-то, Брайан. Анархисты. Они похожи на крыс, эти типы. Только найдешь на них отраву, как они тут же привыкают к ней и начинают жиреть. — Он помолчал. — Знаешь, мне кажется, все начинается по новой.

Пока инспектор говорил, к ним подошел еще один полицейский, герой кровопролитных столкновений прошлого года по фамилии Фрайер.

— Сэр. Мы получили сведения о подозреваемых. Их видели, когда они переходили через мост.

— Ступайте за ними, — приказал Хобарт. — Арестуйте их. И вот еще что, Брайан: переговорите с людьми. Я хочу получить показания всех жителей улицы.

Оба полисмена отправились выполнять приказы, а Хобарт продолжал размышлять над проблемой. Он нисколько не сомневался, что все случившееся сотворено людьми. Если не теми же самыми, кому он свернул шеи в прошлом году, то мразью вроде них. За годы службы Хобарт видел этого зверя во множестве разных обличий, и с каждым разом, когда инспектор заглядывал ему в пасть, монстр делался все хитрее и отвратительнее.

Враг не менялся, прятал ли он свою природу за огнем, водой или смерчем. Хобарт понимал это, и понимание давало ему силу. Пусть поле битвы новое, но война старая: война между законом, который представлял инспектор, и червем анархии, поселившимся в человеческом сердце. Хобарт не позволит никакому смерчу прикрыть этот факт.

Война, разумеется, порой вынуждает применять жестокие меры, но разве правое дело не требует от победителя время от времени проявлять жестокость? Хобарт никогда не отказывался от ответственности, не откажется и на этот раз.

Пусть зверь явится снова: какое бы обличье он ни избрал, Хобарт готов к встрече.

IX

О сильных мира сего

Инкантатрикс не взглянула на вошедшего Шедуэлла. Казалось, с прошлой ночи она вообще не сделала ни единого движения. Воздух в номере отеля сгустился от ее дыхания и пота. Шедуэлл глубоко вдохнул.

— Мой бедный вольнодумец, — пробормотала она. — Он уничтожен.

— Как такое возможно? — изумился Шедуэлл.

Образ Доходяги до сих пор стоял у него перед глазами во всем своем ужасающем величии. Как можно убить столь могущественное создание? Особенно если учесть, что оно уже было мертво.

— Это чокнутые, — сказала Иммаколата.

— Муни или девчонка?

— Муни.

— А те, что выползли из ковра?

— Все живы, кроме одного, — ответила Иммаколата. — Я верно говорю, сестра?

Старая Карга сидела на корточках в углу, ее тело расползалось по стене пятном желчи. Она ответила Иммаколате так тихо, что Шедуэлл не расслышал.

— Да, — произнесла инкантатрикс. — Моя сестра видела, что кто-то один из них отправился на тот свет. Остальные спаслись.

— А Бич?

— Я слышу только молчание.

— Хорошо, — отозвался Шедуэлл. — Я перевезу ковер этим вечером.

— И куда?

— В дом за рекой. Он принадлежит человеку, с которым я когда-то вел дела. Его зовут Шерман. Проведем аукцион там. Здесь слишком людно для наших покупателей.

— Так, значит, они едут?

Шедуэлл ухмыльнулся:

— Конечно же едут. Эти люди ждали долгие годы. Ждали хотя бы возможности поторговаться. И я предоставлю им такую возможность.

Его согревала мысль о том, с какой готовностью помчались на его призыв семь влиятельных покупателей, приглашенных на эту Распродажу Распродаж.

Среди избранных было несколько богатейших людей планеты. Их денег хватило бы, чтобы купить целые страны. Их имен публика не знала; их могущество оставалось анонимным, как у всех истинных властителей. Однако Шедуэлл тщательно навел справки и узнал, что у этих семерых имеется кое-что общее помимо несметных богатств. Все они очень интересовались всевозможными чудесами. Вот почему богачи покинули свои замки и пентхаузы, чтобы поспешить в этот мрачный город. От нетерпения у них пересохло в горле и вспотели руки.

У Шедуэлла было то, что каждый из них ценил почти так же, как жизнь, и еще сильнее, чем богатство. Они обладают могуществом. Но разве сегодня он не превзошел их?

X

О человеческом

— Как много страстей, — сказала Апполин Сюзанне, когда они шли по улицам Ливерпуля.

На складе Гилкрайста они не нашли ничего. Их встретили подозрительными взглядами, и они быстро удалились, пока не начались вопросы. Апполин потребовала, чтобы ей показали город, и двинулась вперед, полагаясь на собственное чутье. Она направлялась в самые многолюдные места, какие только могла отыскать. Тротуары были запружены торговцами, детьми и зеваками.

— Страстей? — переспросила Сюзанна. Это было не то слово, которое первым приходило на ум среди грязной улицы.

— Повсюду, — подтвердила Апполин. — Разве ты не видишь?

Она указала на щит с рекламой постельного белья, где изображалась пара любовников, пребывающих в истоме после соития. Рядом реклама автомобиля восхваляла Совершенные Линии, воплощенные в плоти и стали.

— А вон там еще. — Апполин указала на рекламный плакат дезодорантов, где змий искушал очаровательно нагих Адама и Еву, обещая обеспечить им уверенность в обществе.

— Здесь настоящий бордель, — заметила Апполин с явным одобрением.

Только теперь Сюзанна осознала, что они потеряли Джерико. Тот шел в нескольких шагах позади женщин, с тревогой наблюдая парад человеческих существ. А теперь он исчез.

Они вернулись по собственным следам, пробившись через толпу прохожих, и обнаружили Джерико перед магазинчиком, где давали видео напрокат. Он был заворожен стоящими в ряд телевизорами.

— Это пленники? — спросил он, не сводя глаз с говорящих голов.

— Нет, — ответила Сюзанна. — Это такое представление. Как в театре. — Она дернула Джерико за широкий пиджак. — Пойдем же.

Он обернулся, его глаза влажно блестели. Мысль о том, что Джерико до слез тронул вид дюжины телеэкранов, заставила Сюзанну испугаться за его нежную душу.

— Все в порядке, — заверяла она, оттаскивая Джерико от витрины. — Они вполне счастливы.

И Сюзанна взяла его под руку. Его лицо вспыхнуло от удовольствия, и они вместе двинулись сквозь толпу. Джерико дрожал, и нетрудно было представить, какое потрясение он только что испытал. Сюзанна воспринимала родное разнузданное столетие как должное, потому что не знала другого; и вот теперь, глядя чужими глазами и слушая чужими ушами, она увидела свое время в другом свете. Увидела, насколько этот век лишен радостей, насколько он груб, хотя настаивает на собственной изысканности, и начисто лишен очарования, несмотря на рьяное стремление очаровывать.