Дамский гамбит - Троицкая Ольга. Страница 18
— Какие глупости! Чему они верят?! Что толстый догматик с бородой перевернет для них небо и землю? Это же очевидный примитивизм!
— Очень часто сложное кажется простым.
— Это слова, доктор! Зыбкие, обманчивые слова! Вы-то привыкли ими орудовать. Вам для работы надо. Ну зачем какому-нибудь старику капуста на обед и обещание благодати, если он, все еще в состоянии позволить себе котлету?
— — Старику? Среди ждущих люди исключительно молодые, до 40 лет. Самый трудоспособный возраст.
— Как? Но я точно знаю, что в секте состоят и пенсионеры.
Полина рассказала Рязанцеву об Иване Николаевиче, его намерении продать дом и переселиться к избранным. Доктор покачал головою:
— Тут что-то не так!
— Может, у ждущих есть еще крыша?
— Сомнительно: расходов много два дома содержать.
— Меня еще вот что интересует. Этот учитель — новый Распутин или как там его…
— Отец Анастасий.
— И имя-то какое идиотское выбрал!
— Зачем вы так? Анастасий в переводе с греческого означает «воскресший».
— Да? Это что ж? Выходит, всем «секстантам» надо предварительно выучить еще и греческий, кроме молитв? Свихнуться можно! Впрочем, я о другом. Этот Анастасий Распутин какой-то очень уж недалекий. И говорит мужик вроде гладко, но без подъема. В общем, не фонтан! Ну не верю, хоть убей, что он такую сложную систему разработал.
Мне кажется, там мать Роди всем заправляет.
— Она, конечно, занимает в секте особое место.
Но насчет руководства… Я бы не сказал.
— И все-таки понаблюдайте за ней по возможности. Как они вас, кстати, встретили?
— Сперва настороженно. Но после того как я внес тысячу рублей в подтверждение серьезности моих намерений, посмотрели более благосклонно.
Однако никто со мною, конечно, не откровенничает.
— Ваш испытательный срок может растянуться на месяцы, — уныло произнесла Полина.
— Постараюсь, насколько это в моих силах, его сократить.
— Интересно, как они собираются вас использовать? Неужели пошлют раздавать рекламные буклеты?
— Я принесу братству больше пользы, занимаясь своим делом. Да будет вам известно, ждущие отдают почти весь свой заработок в «общак». Причем совершенно добровольно. Так что состава преступления в этом нет.
— Самое главное, доктор! — с чувством воскликнула Полина. — Чуть не забыла…
Валерий Иванович посмотрел на женщину внимательным, пытливым взглядом, точно что-то очень ждал от нее.
— Родя на Охтырской живет?
— Нет, он пользуется привилегией приходящего брата.
— Очень вас прошу, узнайте мне адрес негодяя.
— Я вам его сейчас назову. Советская, 97. Вчера его мамашу туда подвозил.
— Доктор! Вы просто чудо! — заулыбалась Полина.
Почему-то от этих ее Слов глаза Рязанцева сделались еще грустнее.
Полину встревожило утверждение доктора, что на Охтырской стариков нет. Куда же их тогда девают? В памяти всплыли слова Щеглова: «Он что-то говорил… О стариках… Их убивают. — Кажется».
Надо все-таки втемяшить в голову Дергунову, чтобы не продавал дом. Но это такая сложная задача!
Полина посмотрела на часы. Нет. Не сегодня! Она устала. Ей надо отдохнуть, попытаться найти нужные слова. Приготовиться.
Кто-то из высоколобых мудрецов заметил: иногда промедление преступно, а порой и вовсе подобно летальному исходу. Когда на другой день Полина постучала в двери знакомого домика на Урицкого, ей открыл здоровенный мужик с сонными тюленьими глазами.
— Ивана Николаевича можно? — на всякий случай спросила гостья.
Но еще до того, как заспанный тюлень открыл рот, женщина поняла, что сейчас услышит.
— А он тут больше не живет.
— Уже продал?!
— Да.
— Куда же он уехал?
— Я почем знаю. Он мне что, родственник? Всю мебель пооставил. Теперь на мусор вывози. Траться.
— Что? Совсем ничего с собою не взял?
— Почем я знаю! Взял или не взял. Возись теперь с барахлом!
Полина еще несколько секунд смотрела на захлопнувшуюся дверь. Страшное предположение, подтверждаемое новыми фактами, набирало силу.
В крохотном палисаднике перед соседним домом самозабвенно «колдовала» бабуся. Время от времени она поднимала голову от пакетиков с семенами и с живым любопытством посматривала в сторону Полины. Женщина подошла к ней и поздоровалась:
— Вот пришла к Ивану Николаевичу, а он, оказывается, дом продал.
— Этому мордовороту?
— Ему. А сам съехал…
— Вчера. В одиннадцать вечера. Прямо, как сбегал. С этими, из собеса.
Полина хотела поправить: «Из секты». Но вовремя прикусила язык: вдруг старушке не понравится, что ее информация подвергается сомнению.
— Они его под руки вывели, в машину усадили и погнали.
— А вещи? Вещи когда вывезли?
— Этого я не видела. Врать не буду.
— Но, может, Иван Николаевич с собою хоть что-то взял?
— Да нет. Говорю: под руки Вели. Я еще подумала: не выпил ли старик лишку, прощаясь с родным гнездышком?
— А он вам не говорил, куда уезжает?
Старушка рассмеялась.
— Кто сейчас особо откровенничает? Прошли те времена! А Иван Николаевич, как его Нина умерла, совсем нелюдимом стал. Так что врать не стану: не знаю, где он теперь.
Полина вздохнула. Ей очень не хотелось это делать. Но совесть подняла змеиную головку и зашипела: «Прозевала! Пропадет теперь дед!» Подгоняя саму себя, женщина отправилась в милицию.
В дежурке она несколько минут препиралась с не хотевшим ее пускать хамовитым стражем. Наконец тот вызвал прямоугольного сыскаря. Зато Егорычев, увидев Полину, просиял. Видимо, понадеялся, что она сейчас облагодетельствует его ценными сведениями о гибели Юдина. Провел в кабинет, усадил на неудобный облезлый стул. Полина поспешила разочаровать парня:
— — То, что я хочу рассказать, имеет отношение к гибели Володи. Но как бы косвенное. Юдин незадолго до своей смерти встречался с Иваном Николаевичем Дергуновым. Дед на улице Урицкого жил.
Мне кажется, со стариком беда случилась. Его под свою опеку взяли шарлатаны из секты «Ждущие Обретения». И вот я узнаю, что Иван Николаевич продал дом и уехал в Неизвестном направлении.
Без вещей.
— Дом он сам продал? Его никто не принуждал? — уточнил Егорычев.
— Видимо. Но…
— Тогда все по закону. К тому же Урицкого — это не наш район. Вам надо в отделение на Золотую.
Да! А там сидит такое же пустоглазое равнодушие, к которому еще надо пробиться.
— Послушайте! Это не первый случай. Вот еще.
Крюков и Дудкина, тоже пенсионеры, сперва в секте состояли, а потом исчезли. Да вы запишите!
Я адреса продиктую.
Егорычев хмыкнул, но все-таки что-то пометил себе в блокноте.
— Юдин следил за ждущими. Володя утверждал, что они убивают одиноких стариков. Возможно, что и наезд на парня — дело рук «секстантов».
— Ах, вот вы куда клоните! Но тут вы, Полина Александровна, заблуждаетесь. Человека убить не так-то легко. Да и труп не иголка — в стог сена не засунешь. А вы аж массовые убийства напридумывали!
Будет вам известно: Юдин водил компанию со всякими отморозками. «Травкой» баловался. Так что, как вы остроумно выразились, «секстанты» здесь абсолютно ни при чем.
Полина покраснела. Даже и не заметила, как переделанное слово сорвалось с губ! И, кажется, только оно вызвало эмоции у следователя. Полина с неприязнью посмотрела в бесстрастное лицо напротив. Черты его правильные, тонкие. Но Еторычева нельзя назвать красивым. Чувствовалось, что сердце сыскаря уже тронула сухость, которая с годами только вырастет.
— Значит, разбираться не будете?
— Мы все проверяем. Даже когда параноики звонят, ботинки бьем. Работа у нас такая.
Кажется, сейчас Егорычев стремился отплатить женщине за ее обычные насмешки той же монетой.
Из милиции Полина вышла с ясным ощущением, что потерпела фиаско. Правоохранителям на ждущих, так же как и на исчезновение стариков, — плевать. А «секстанты» скоро и неизвестного деда с улицы Космонавтов погрузят в машину и увезут в.., обитель мертвых. А если?.. Женщина двинулась к собесу. Надо помешать братьям. Если рядом с несчастным окажется настоящий опекун, ждущим придется отступить. Не станут они творить свои черные дела при свидетелях.