Я введу вас в мир Поп... - Троицкий Артемий Кивович. Страница 20

2. ТЯЖЕЛАЯ АРТИЛЛЕРИЯ

АКТ. А сейчас я хотел бы предоставить слово Михаилу Козыреву.

МК. Я начну с вопроса. Пожалуйста, поднимите руки, кто когда-нибудь слышал на радио программу, которую ведет Артемий Кивович Троицкий?

Студенты. Есть такие.

МК. Я прикидываю: здесь примерно треть, может быть, четверть аудитории. Думаю, что если выйти за пределы этой аудитории и задать этот вопрос, например, выборке из тысячи людей, проходящих мимо, это число уменьшится до ничтожного.

Доставляет ли тем людям, которые слушали эту программу, удовольствие ее слушать? Безусловно. Только беда заключается вот в чем: если бы у Артема была возможность сделать такую радиостанцию, сделал бы он ее? Безусловно, сделал бы. Как вы считаете, есть кто-нибудь, кто верит, что такая радиостанция будет пользоваться успехом на рынке? Поднимите руку. Еще больше людей.

Я привел этот пример вот для чего: в конечном счете, есть два постулата. Первый – так повелось, что мы родились в стране, в которой, в общем, семьдесят лет была полная изоляция от мировой музыкальной культуры. И преодолеть это крайне сложно. И судя по последним глобальным изменениям, которые у нас происходят, наверное, уже невозможно. И, вероятно, первые места в строчках рейтингов всегда будут занимать радиостанции, аналогичные «Авторадио», «Русскому Радио» или станции, играющие аналогичную музыку. Это первое. И это – объективная реальность.

И каждому из вас предстоит ответить на вопрос: что я с этой реальностью буду делать? Это второе. Одно – я могу с ней смириться и принять как данность. Другое – я могу как бы с ней смириться, но внутренне противостоять, и поэтому каждый вечер, когда у меня на кухне будет собираться компания моих единомышленников, мы будем курить, пить и рассуждать о том, как люди не понимают моей музыки, и вообще, такое дерьмо все вокруг, но, в принципе, делать в связи с этим мы ничего не будем. Есть еще один выход: понять, что если не изменить весь мир, то можно изменить маленькое пространство вокруг себя и организовать его так, чтобы вам в нем было комфортно, а может быть, и еще некоторому количеству людей.

Я для себя выбрал третий вариант, и считаю, что даже в самых тяжелых условиях все равно нужно как-то выживать и что человек всегда сильнее обстоятельств.

Этот принцип фундаментально не совпадает с глобальным принципом российской литературной и кинематографической культуры, потому что у нас всегда обстоятельства сильнее человека, поэтому все равно в конце все умерли.

В то время как в культуре Соединенных Штатов, как вы знаете, в конце самого дикого, жуткого, ужасного, леденящего душу хоррора какая-нибудь истерзанная домохозяйка находит топор-секач, полиция опаздывает, мужа нет дома, и он сам оказался серийным убийцей, она все-таки достает топор-секач и отрубает чудовищу, которое выползло только что из ее живота, голову, вбивает в нужное место кол, и вот именно в этот момент раздаются сирены и появляются фары полицейских машин, и она выходит окровавленная им навстречу.

Как бы то ни было, человек все равно сильнее обстоятельств. Да, в нашей культуре все наоборот. Вот я верю, что, в конечном счете, человек сильнее обстоятельств, и разве что случай с Михаилом Ходорковским заставляет меня задуматься.

3. ПРЕСЛОВУТЫЙ ФОРМАТ: «АМАРЕТТО», САПОГИ И НЕМНОГО ПОЛИТИКИ

МК. В самом принципе формата, я считаю, ничего плохого нет. И кажется несправедливым отменять или перечеркивать принцип, потому что это как будто мы с водой и ребенка самого выплескиваем.

Что такое формат? Это меню. Это меню в любом ресторане, это целевая аудитория любой газеты, это подбор сотрудников, писателей, журналистов любого издания. Это сознательный выбор, который делает творческий коллектив, в какую сторону он решает пойти.

Чем это продиктовано? Если станция сама по себе живет безбедно и в ус не дует, потому что ее, например, финансирует государство, замечательно. Они могут выбирать любую дорогу, потому что не зависят оттого, выживут или нет, и сколько денег им принесет рекламодатель. Замечательная история, у нас тоже пара таких радиостанций есть. Они в основном на кнопках вещают, а в Соединенных Штатах есть целая система National Public Radio (NPR), которую финансирует государство и которая занимается исключительно просветительской деятельностью.

Если же вы не хотите зависеть от государства, и вас интересует более рискованное предприятие, тогда вам остается найти два-три миллиона долларов или человека, который решает эти деньги инвестировать в радиостанцию.

Вы можете представить ему идею и если убедите, что эта идея может сработать, дальше все на вас. Вы вписались: «назвался груздем – полезай в кузов». Дальше вы в течение нескольких лет будете доказывать, правильна ваша идея или неправильна, и, соответственно, либо сильно попадете, потому что люди, которые в пустоту выбросили два-три миллиона долларов, особенно когда у них портится настроение, – не самые приятные собеседники. Либо наоборот. С чистой совестью вы можете прийти и сказать: «Вот что мы обещали. Вот что у нас в результате получилось».

Приведу один простой пример: может быть, у кого-нибудь в памяти сохранилось, или, может быть, родители кому-нибудь рассказывали, что в последнем десятилетии прошлого века, когда страна только-только делала робкие шаги по столь безвременно закончившемуся пути капитализма, были коммерческие ларьки. И в этих коммерческих ларьках можно было купить все что угодно – от сапог до ликера «Амаретто». Там можно было купить обувь, одежду, видеокассеты, значки, курточку, виноград и, например, томик любимого поэта. Все в одном ларьке. Другое дело, что выбор каждого из изделий был ничтожный, потому что еще пока ничего не было в стране особенного. И все эти ларьки процветали, продавая узкий набор, страна не знала никакого другого ликера, кроме «Амаретто», никаких других джинсов, кроме «Levis». Тем не менее, это все покупали, и коммерческие ларьки делали хороший бизнес.

Почему же так получилось, что сейчас этих ларьков нет? Почему же так получилось, что сейчас в одном ларьке только сапоги, в другом ларьке только видеокассеты, в третьем магазине только аксессуары? Потому что каждый из этих людей определился и решил идти в одном направлении, удовлетворяя определенную потребность своих покупателей. То же происходит и в радиовещании. Из мира станций широкоформатных, которые играют все что угодно, мы перешли в мир, в котором есть станции, играющие определенный стиль музыки.

И само по себе, как я считаю, это замечательно! Потому что если бы этого не произошло (и в этом моя точка зрения абсолютно расходится с точкой зрения Артема), то музыке было бы только хуже, потому что, к сожаленью, уровень музыкального вкуса и музыкального образования людей, которые пришли в радиовещание, никоим образом не вырос, потому что нет таких специальных институтов и общей культуры, она развивается в стране крайне медленно. А объем песен, которые они бы играли, тоже не менялся бы. То есть все бы играли всё. Станции были бы практически неотличимы друг от друга.

Во всем мире существует и растет колоссальное количество разных жанров. И само по себе это форматирование, на мой взгляд, стимулирует творческую мысль и дает возможность самым некоммерческим жанрам и некоммерческим произведениям дойти до потенциального потребителя. Потому что в тот момент, когда все варианты поп-музыки, все варианты рок-музыки, все варианты поп-рок-музыки уже заняты, тебе все равно нужно попытаться что-то сделать, и ты хочешь при этом выжить и заработать денег – ив этом желании нет ничего плохого. Плохое наступает тогда, когда это – единственное, что ты хочешь, и хочешь сделать любой ценой, и тебе наплевать на принципы, на какие-то эстетические рамки. Вот это – проблема. В самом желании заработать денег никакой, я считаю, проблемы нет.

Категорично изворачиваться, придумывать станцию, которая играет что-то, чего во всем этом поле нельзя встретить, вот это – достойно. Вот тогда возникает станция, которая играет фольклорную музыку, этническую. Станция, которая играет джазовую музыку или классическую, оперную, или станция, на которой вообще нет формата. Это и есть их основная фишка, которую они водружают на щит. Я приведу пример: когда мы запускали «Ультру», мы проделали ряд социологических опросов, и одним из вопросов был: «Как вы считаете, может работать станция без диджеев вообще, чтобы там играла только музыка?» Ответ однозначен – категорически нет. Как же так, радио без диджеев, вы что, с ума сошли? А как вообще слушать такое вот, безликое, бездушное. Прошел год, мы провели точно такой же опрос, и ответ был: «Вы что, сума сошли, никаких диджеев нельзя, вы что, испортите станцию. Ни в коем случае! Вот так и надо, никаких диджеев не нужно». Просто потому, что мы посмотрели на все станции диапазона, и оказалось, что девять из десяти работают с диджеями и девять из десяти диджеев работают абсолютно одинаково. Вот так вот весело, зомбированно, с устоявшимся принципом, заданным «Европой Плюс» еще в 90-м году, когда основная задача – «была такая-то песня, которая вот так-то называлась, сейчас пойдет песня, которая вот так вот называется». Надо каким-то немыслимым способом это связать. «Это была группа «Любэ» на волнах «Европы Плюс». Конечно, каждому из нас приходится пережить такой момент, когда рядом находится человек, говорящий тебе: «Давай, давай, сделай это!» Порой это женщина. А может быть она в этот момент одета в красное. Крис де Бург. «Lady in Red»».