Я введу вас в мир Поп... - Троицкий Артемий Кивович. Страница 51

АКТ. И второй вопрос, более глобальный. Ты только что высказал мысль, что ты был таким простым наивным парнем, и тебе хотелось с журналистами разговаривать честно и откровенно, душу свою открывать, но потом ты понял, что все это было неправильно. И теперь ты этого не делаешь. Тут присутствуют журналисты, которым такая перспектива, я думаю, не улыбается; более того, я думаю, она их страшит. Расскажи, в чем тут дело и могут ли наши студенты сделать что-то, чтобы все-таки разговорить такого интересного парня, как ты?

АФС. Ну если говорить в целом, то у меня потом появился мой журналистский опыт, которым я с удовольствием с вами поделюсь. Потому что с того момента, как я начал вести программу «Учитесь плавать» (кстати сказать, с подачи Артемия Троицкого) на радио «Максимум», это был 91-й год, мне пришлось брать интервью у достаточного количества очень интересных и очень серьезных западных артистов. И я на собственном опыте понимал, что нужно делать, чтобы этот человек начал разговаривать. А вы понимаете, что чем выше уровень, на котором находится артист, независимо от его человеческих качеств, тем пристальнее к нему внимание СМИ, соответственно, тем чаще он дает интервью и тем более высококлассным журналистам. Скажем, выйти на интервью с Дэвидом Боуи, от фонаря говорю, молодому начинающему журналисту ОЧЕНЬ трудно. Или там с Томом Уэйтсом, или с Игги Попом. Поэтому если мы берем высокого, сильного музыканта – с ним уже, как правило, общаются журналисты высокого уровня, и он к этому привыкает. И когда он приезжает в совершенно незнакомую и непонятную страну, дав до этого сотни интервью в различных СМИ, то общаться с ним бывает очень и очень непросто. Что для этого нужно делать? Первое: ОБЯЗАТЕЛЬНО максимально изучить его перед интервью, если оно не спонтанное. Максимально изучить весь его бэкграунд. Обязательно послушать пластинки, обязательно почитать о нем в интернете, и вообще, попытаться понять, с кем вам предстоит общаться. Что это за человек? Какие темы его волнуют? На чем он запарен? Что он не любит обсуждать? И это абсолютно точно нужно сделать. Второе. Нужно не стесняться НЕ ДЕЛАТЬ ИЗ СЕБЯ КРУТОГО. Артист гораздо быстрее поймет искренность неопытного, но желающего сделать хорошее интервью человека, чем попытку надуть себя изнутри и представиться опытным и матерым, в то время как ты не опытный и не матерый. А опытными и матерым станешь только после энного количества интервью, и материалов, и встреч с людьми.

Я думаю, что, для того чтобы стать и почувствовать себя по-настоящему опытным и матерым, журналисту нужно по крайней мере десять лет плотной работы, интервью и встреч с разными людьми. Мне так кажется. Потому что для рок-группы я всегда ставил срок в десять лет – с десяти лет начинается рок-группа. Мне кажется, что и журналист начинается с десяти лет. Это не значит, что до этого не надо брать интервью. Надо просто понимать, что ты еще неопытный. Покажи эту свою неопытность. Конечно, может абсолютный говнюк вам встретиться, и он будет специально играть на этом: «Ах, ты неопытный?! Вот я тебя на этом и прищучу!» Что ж делать! Это ваша профессия. К этому нужно быть готовым.

Такие случаи у меня бывали с западными артистами. В частности, у меня было совершенно неудавшееся, провальное интервью в прямом эфире радио «Максимум» с Ником Кейвом, которого я обожаю как артиста, которого я слушал задолго до того, как сделал группу «Ва-Банкъ», но я, видимо, взял не ту интонацию. Он приехал усталый, прямо с самолета. Ему, наверное, сказали, что надо заехать на эту несчастную радиостанцию, которая будет поддерживать его концерт в Горбушке, и прибыл такой вот Ник Кейв, с кислой рожей, сел со своим гитаристом, и все интервью они на меня смотрели зверями, друг другу что-то шепотом говорили, я видел, что не катит все, абсолютно все… И я ничего не мог сделать. Совершенно. Буквально вытягивал из него пару слов… Это был прямой эфир. Я не мог ничего выключить, я не мог ничего смонтировать, я мог только ставить песни… Представляете: я ЕМУ ставлю ЕГО песни! Бред полный! И это нас еще больше разводило друг от друга. И это было, наверное, одно из самых провальных моих интервью с фирменным артистом высокого уровня.

А интервью положительного свойства у меня было с Диа-мандой Галас, когда она первый раз приехала в Москву. Я слышал о том, что она человек, который крайне настороженно относится к журналистам, потому что они очень любят полоскать ее грязное белье. У нее очень сложная, во многом трагическая история. Она сама больной человек. У нее от СПИДа умер любимый брат. И так далее… У меня есть час времени. Он оговорен фирмой. Она ждет некоего человека, который должен приехать в ее гостиницу, и готова потратить на него час времени. Я очень долго думал, как к ней подобраться. Я, конечно, знал и о ней, и о ее музыке. С этим все было в порядке. Но в то же время я представляю: вот заходит к ней незнакомый человек… И что я буду ей говорить?.. И первое, что я сделал: уже подъезжая на интервью, я остановился около цветочного киоска и купил ей самый шикарный букет лилий, который я мог себе позволить. И когда нас представили и я вручил ей букет, и она сказала: «О! Это мои самые любимые цветы!» И тогда я понял, что дело будет сделано, и так оно и получилось. Мы побеседовали с ней не час, а полтора. Потом я ее повез на Горбушку – показал ее пиратские видеокассеты и т. д. Это пример того, как можно расположить к себе человека.

АКТ. Ты рассказал много всего интересного, но практически не ответил на мой вопрос. Почему ты перестал откровенно разговаривать с журналистами?

АФС. Нельзя сказать, Артем, что я перестал откровенно разговаривать с журналистами. Я просто очень серьезно дозирую информацию, которую выдаю. И это в значительной степени зависит от человека, с которым я встречаюсь. Я, конечно, сначала его, так же как и он меня, прощупываю. Если я вижу, что этот человек подготовлен, если я вижу, что этот человек искренне интересуется тем, что стоит за мной, моим творчеством, за тем, что меня интересует в жизни… Тогда я как раз откровенно и достаточно искренне, упуская какие-то сугубо внутренние моменты, буду с ним беседовать. Просто такие люди встречаются нечасто даже до сих пор. И поэтому это чаще всего обычное проходное интервью от обычного проходного журналиста. Мы встретились и разошлись. Если это обычное проходное интервью – о'кей! Три-пять-десять вопросов – три-пять-десять ни к чему не обязывающих ответов. Все.

АКТ. С какими журналистами тебе больше нравится общаться? С журналистами, которые более сфокусированы на твоей музыке, спрашивают тебя про малоизвестные записи «Ва-Бан-ка», про какие-то гастрольные туры, то есть начинают ковыряться именно в твоей музыкальной карьере, проявляя при этом вполне солидные познания? Или с журналистами более светско-гуманитарного плана, которые спрашивают тебе о взглядах на жизнь, о семье, о любви и сексе, о хобби и т. д.?

АФС. Я думаю, что со вторым типом журналистов вообще интереснее общаться, потому что любому творческому человеку рано или поздно надоедает говорить только о творчестве, это совершенно очевидно, кроме каких-то патологических случаев, когда человек ни о чем кроме вообще не может говорить. Я думаю, что обычному артисту надоедает говорить только о себе. Он живет в мире, он общается с другими людьми, с другими артистами, он ходит в кино, он читает, чаще всего, какие-то книги, ходит на какие-то выставки, ведет какую-то жизнь. Об этом ему бывает говорить интереснее, чем только о творчестве. Мне кажется, что интересное интервью может получиться тогда, когда твой собеседник, журналист, достаточно эрудирован, открыт и вместе с тем не зациклен на твоем последнем альбоме, на твоем последнем хите, на том, почему ты выступаешь так, а не вот так. То есть лучше, если журналист спрашивает тебя не только о профессии, которую ты выбрал, но старается также узнать, посмотреть, чем еще ты занимаешься, что тебя окружает, чем ты живешь, чем дышишь, потому что это все, в конечном счете, ведет к творчеству. Наша сегодняшняя встреча, например, для меня тоже будет маленькой тропочкой к какой-то очередной творческой мысли.