Записки Харитона Лаптева - Троицкий Владлен Александрович. Страница 21

Река Енисей идет из лесных мест, из паралели 50 градусов ширины, по известиям, понеже самая ея вершина не в росийском владении. А потом на ней состоят остроги русские; Саянской и Баканской{127}, потом города Красноярск, Енисейск и Мангазейск{128}.

По сей реке жительство состоит с вершины руские до паралели 60°59' ширины. Село последнее к морю Дубеченское{129}, в котором хлеб пашут всякой. А ниже сего села пашни никакой ни жителей до города Мангазейска. Но токмо остяки{130} новокрещеные по берегам реки в берестяных юртах живут и рыбою питаютца. Для которых на берегу ж реки, в 63°03' ширины состоит Табольской же епархии церковь{131}, при которой живет поп один с дьячком. А пашни хлебной никакой нет.

Ниже той церкви, а выше за 30 верст от Мангазейска, монастырь{132} Троицкой, в котором, кроме огородных, овощей не имеется. При том монастыре их крестьяне живут монастырские. Питаются хлебом, привозным сверху, и рыбою.

Город Мангазейск состоит от реки Енисея на левой стороне по течению в 15 верстах, над протокою, которая зовется Шар, близ устья реки Турухана. В городе Мангазейске одна церковь с 70 домов жителей разных чинов руских. Довольствуютца також привозным хлебом. А родятся огородные овощи капуста и редька, и репа, свекла, а более ничего. В ширине состоит 66°08'.

Ниже сего города по реке состоят и до самого моря зимовья, в которых руские живучи, промышляют песцы и лисицы и зайцы. А питаютца рыбою и привозным хлебом, меняя на рыбу. Скота, кроме собак, не имеют, на которых ездят зимою. И для тех жителей построена церковь близ реки Хантайки, Табольской епархии, при которой живет поп и дьячек. И русских жителей 3 зимовья в ширине 68°12'.

У всех промышленников по реке Енисею руских не весьма довольно богатства их, в чем бы ни было. Понеже коренных, или назвать давне живущих на сих местах очень мало. Но многие наброДные из руских городов, с пашпортами просроченными и беспашпортные, которые уже и в переписе города Мангазейска состоят. Обычаи имеют: великие охотники в карты играть, покупая дорогою ценою, також слабы очень к вину горячему, которое временно привозят государево из города Мангазейска. И тем у них у нарочитых токмо с год на год довольство достает. И на ту ж рыбу выменного хлеба, и зверя, что не промыслят, отдав государево, проигрывают и пропивают тому, у кого бывает вино.

И для того обстоятельно жития их здесь, по тому ж и на других показанных реках, местах их во основании положить нельзя, понеже многие свои заводы проигрывают и пропивают мангазейским служилым и жителям. И между тем некоторые и пусты состоят, а паче около моря, от Усть-Енисея к востоку до Усть-Пясингских мест. К тому ж у них ловы песцовые не на всякий год довольны бывают, но чрез несколько лет приходит песец в зимнее время. А когда не бывает промыслов, должатся, как государевым в доимку, так и протчим, у кого возможно: взять, которые ими промышляют, или на них. Такова ж состояния и самоеды все ясашные, но токмо тем справее, что в тундре ходят в летнею пору. А в зимнее время (а паче когда к ясашному платежу собираются), что полезно и надобно от служилых зброщиков покупают, и должатся. И тем на хантайской самоеди доимки бывает не мало.

По реке Енисею лес всякой, годной есть на строение до города Мангазейска. А ниже Мангарю, то мелкой листвяк, на строение не удобен, козейска местами сыскать можно. А что ниже к моторый окончился к морю в поралеле 69°43' ширины, при урочище Крестовского мыса{133}. А ниже по течению к морю нет никакова лесу стоячего, но токмо плавнику довольно.

Около моря по всем тундрам, кроме северных мысов Восточнаго и Западного{134}, то есть до 74°00' ширины, на мокрых местах растет тальник, не выше двух дюймов вверх, которой толстыми стеблями стелится по земле на аршин и меньше. В летнее время и малой лист издает.

А на иных местах, где влажнея земля, растет березник тонкой кустами не выше фута. По здешнему зовется ярник, которой употребляют самоеды в лете вместо дров или есть варят; лист на них в копейку серебряную, больше не бывает летом. От вышеупомянутой ширины к северу никакого нет лесу, и с нуждою реткая трава выходит.

Река Енисей глубиною идет нарочитою во всех местах, кроме что на порогах, ниже 40 верст села Дубченскаго, на которых глубина бывает меньше семи фут в летнюю пору. А весною настоящей глубины без нужды, всякое и большое судно до 15 фут пройдет, понеже и быстрину невелику имеет, как на Тунгуске реке бывает.

А шириною сия река под городом Енисейском не уже трех верст. А что ниже по течению, то шире. Но токмо под помянутыми порогами сошлась меж утесных камней, где ширину составляет меньше 2-х верст. А потом паки шире пошла до Крестовского мыса, откуда начнутся много островов{135} по течению. Для чего и река шире, с губами пойдет, и берега меж собою не паралельны лежат. А за Муксунским мысом весьма часты острова{136} к морю, так что и описать всех время столь получить невозможно. Меж которыми проходы так мелки, что в лете на лотке не проходят. А весною с нуждою на той же лотке пройти можно. А меж тех частых островов есть две токмо протоки узкие, на которых не меньше 4 сажен глубины в малую воду, где всякие суда проходят с лоцманом. На оных островах есть руские промышленники живут, у которых много ловится рыбы всякой. И гусей, и лебедей диких великое множество ленных промышляют в июне месяце.

Ниже частых островов словет губа{137} весьма широка, так что берег берега не видеть. А собою оная губа мелка, кроме главного фарватера, где река течет до Гостиного мыса восточного берега, против которого и западного берега мыс виден. Тут и на низ начнется настоящая глубина реки.

Руские промышленики, по сей реке живущие на западном берегу ниже города Мангазейска не больше сто верст и до самого моря, прежде Камчацкой экспедиции претерпевали великие обиды от юраков{138}, которые кочуют меж рек Оби и Енисея. Понеже сии юраки, приходя, многих грабили и до смерти убивали не токмо жителей, но и служилых зборщиков ясашных. А оные юраки, некоторые состоят в ясаке, но токмо в вольном. И то, что и сколько хочет, платит зверями.

Тунгусы, слышав от руских, знают, что Бог есть на небеси. А в какой воле человек сотворен на земле, хотя и слышат от руских же, токмо не верют. А Дателя всех благ Содетелю причитают, а Вредителя и Злодателя — диаволу. Чего ради есть у них и болваны, без всякого признания о нем называют Богом. Грамот никаких не имеют. О прошедшем, и в память дальнюю не предают.

Тем болванам более жертв не приносят, как пред ним убив своего жирного оленя. Едят при огне, на которой первой кусок мяса бросают, а болвану салом уста мажут. А кожу повесят до изгнития на том месте.

Имеют у себя шаманов, то есть колдунов, которые сами о себе сказывают, что в действе их шаманства говорит с ними диавол и противник Богу, которой им объявляет, что де крещеных ничем вредить не смеет, а своих сколько возможно вредит, и будущее будто сказывает.

Шаманство их состоит разными манерами. Иные ножами режутся и кричат, иные скачут и в бубен бьют, и поют. Иные замышляются и тихо говорят. Потом придет в такое безумие, что в беспамятстве якобы видит диавола и говорит с ним, чего от него требует.

Оное шаманство от них происходит не инако, как наредяся во особливое к тому платье страшное, на котором множество маленьких звонцов медных и разных штучек железных на тоненьких плетенках, в четверть аршина долгих, нашитых на рукавах и на стану, где главные по швам.

О житии своем никакого протчего закона не имеют. Жен содержат сколько хотят и их возможность. Которых покупают разными ценами, то есть от богатого дороже, а от убогого дешевле, понеже от богатого больше приданого чают взять и дают. Покупка невестам состоит в оленях, называется по их калым. Приданое состоит в тех же оленях и некоторых зверей кожи, и платьях.