Русалка для интимных встреч - Тронина Татьяна Михайловна. Страница 80
— Пап, это не я, это она! — Марьяна показала пальцем на Валю и торопливо перевела разговор на другую тему — Слушай, она тебя ищет… Это у нее, между прочим, Ванюша твой любимый сейчас обретается…
— А, понятно… — Гуров мельком посмотрел на раздавленную в пепельнице сигарету, на Валю, потом опять перевел взгляд на дочь. Ему действительно было все понятно. — Гошка с Тошкой письмо по электронной почте вчера прислали — через три недели прилетят…
— Пап, ты их встретишь? — жалобно, словно маленькая девочка, спросила Марьяна. — Слушай, мне так некогда…
— Обязательно, — кивнул Гуров. — Я тут матери подарок купил на день рождения, спрячу у тебя, а?
— Конечно, пап! — с жаром воскликнула Марьяна. — А что там?
В руках у Гурова была небольшая коробка голубого цвета.
— Так я тебе и сказал… — спокойно произнес он, пряча коробку в один из выдвижных ящиков большого секретера. — И не вздумай без меня лазить. Я тебя знаю, ты все разболтаешь, а это сюрприз, между прочим.
Пап, я догадалась! — закричала Марьяна возбужденно. — Там Тиффани… Я не дура, я знаю, что там что-то от Тиффани!
— Знаешь, и молчи… — беззлобно проворчал Гуров и повернулся к Вале: — Ну что, Валя, пошли? Тебя ведь Валя зовут, да?
Валя кивнула. Гуров был абсолютно спокоен, прост и полон достоинства, словно английский лорд, и казалось, ничто не сможет вывести его из себя.
— Чао! — Марьяна чмокнула отца в щеку. — Позвоню вечером…
Валя с Гуровым молча спустились вниз — там, во дворе, стояла машина Филиппа Аскольдовича. Шофер распахнул перед ними дверцу.
— Ну, Валя, куда ехать?
А Валя вдруг запаниковала — она начала сомневаться в том, правильно ли поступает. Как отнесется Ваня к тому, что она обратилась к Гурову? А этот Гуров… Бог знает, что у него на уме, хоть с виду он такой простой и милый.
— Валя, все хорошо… — мягко произнес Филипп Аскольдович и положил ей руку на плечо.
Валя назвала адрес. «Что я делаю! Я сама отдаю Ванечку в руки Гурову! Но он же не враг Ване, он просто поможет ему принять правильное решение…»
Они с Филиппом Аскольдовичем сидели на просторном заднем сиденье, впереди невозмутимо крутил руль шофер.
— Марьянка дура, — неожиданно произнес Гуров, слегка улыбаясь. — Но она не злодейка какая-то. Не осуждайте мою дочь, Валюта.
— А я и не осуждаю, — пробормотала Валя. — Послушайте, Филипп Аскольдович… Вы имеете на Ваню большое влияние, я знаю, поэтому я хотела бы… Он, конечно, рассердится, но я просто не могу ничего больше придумать, ведь буквально через несколько дней мы летим с ним в Африку.
Куда? — без всякого удивления переспросил Гуров. — Хотя это хорошая мысль… В семьдесят третьем я прожил почти полгода в Кении в составе дипломатического корпуса и, честно признаюсь, до сих пор с восторгом вспоминаю то время.
— Мне страшно, — прошептала Валя, доверчиво глядя в его глаза, отгороженные стеклами очков. — Вдруг… вдруг с ним там что-то случится, вдруг мы не успеем вернуться…
— Валя, Валя, что за пессимизм! Я уверен, мы сможем помочь Ивану.
— Я люблю Ваню… — прошептала она, с трудом сдерживая слезы. — Я не понимаю, как такое могло случиться… Вы знали, что он болен?
— Догадывался, — спокойно произнес Гуров. — Хотя, если честно, Ваня наш склонен излишне драматизировать события. Я уверен, все будет хорошо. Обидно, конечно, что мой зять в трудную минуту обратился не ко мне и не к своей жене, но его логику можно понять. Насколько я понимаю, вы давно с ним знакомы?
— Давно, — лихорадочно закивала она головой. — С юности. Но после того, как он женился на… на вашей дочери, мы не виделись. Встретились только этой весной, случайно…
Валя столько копила в себе эту боль, что не могла остановиться. Она говорила и говорила, а Филипп Аскольдович ободряюще смотрел на нее.
— Вот здесь остановите… В этом доме мы с ним снимаем квартиру! — встрепенулась она, увидев знакомый переулок.
Шофер остался в машине, а они с Гуровым поднялись наверх. Валя дрожала в эти последние минуты, чувствуя себя преступницей. Своим ключом открыла дверь.
Но дома никого не было.
— Наверное, отлучился куда-нибудь… — растерянно пробормотала Валя, заглянув во все комнаты.
Гуров остановился возле окна, сложив руки на груди.
— Замечательный отсюда вид открывается, — сказал он, глядя вдаль. — Мой зять всегда был романтиком… Валя, ведь именно он выбирал эту квартиру?
— Да, — прошептала она, беспомощно оглядываясь. — Ванечка, где же ты…
— Послушайте, Валя, это не записка ли там, на столе? — указал Гуров на сложенный лист.
— Ох, наверное… — Она бросилась к столу, развернула листок. — «Не волнуйся, скоро буду. Всегда твой», — прочитала она вслух. — Наверное, опять решил кому-нибудь помочь. Знаете, Филипп Аскольдович, он до сих пор никак не может бросить свои дела — недавно встретил какого-то человека, когда мы катались на теплоходе по реке, и битых три часа его консультировал…
В лице Гурова что-то неуловимо дрогнуло, когда Валя обронила фразу «до сих пор не может бросить свои дела».
— Ладно, подождем… — вздохнул Гуров. — Валя, я присяду здесь?
— Да-да, конечно!
Прошел час, потом другой. Время клонилось к вечеру. Гуров почти постоянно разговаривал по сотовому, причем пару раз — на французском. Потом спросил, нет ли у Вали факса.
— Все дела, дела… — пробормотал он с улыбкой. — Ладно, Валечка, мне очень некогда. Я, если позволите, загляну к вам завтра. Вот вам мой номер, на всякий случай… Звоните в любое время — хоть днем, хоть ночью.
— Хорошо… — прошептала она. Куда же пропал Ваня? Вдруг ему снова стало плохо — как вчера утром?
Да, вот еще что… — Гуров оглянулся на пороге. — Вы, Валя, замечательная женщина. Но поймите — у Ивана Андреевича есть обязательства — перед детьми, перед женой, передо мной, в конце концов…
— О чем вы?
— О том, что не получится отгородиться от окружающего мира, — вздохнул Гуров. — Я сам был молод, сам влюблялся… Но вовремя одумывался, ибо знал, что ответственен за своих близких. Вы не должны его останавливать, Валя, если он решит вернуться к нам.
— Что? — широко открыла она глаза. В словах Гурова была какая-то чудовищная, несправедливая правда. — Нет, он не вернется к вам!