Два билета в Вену - Тропинина Ольга. Страница 20
– Ты смеешься надо мной?
– Нет, я серьезно. У тебя врожденное чувство гармонии, и неважно, учился этому человек или нет. Из тебя получился бы хороший литературный критик.
– Сомневаюсь, – покачала головой Лена. – Просто я интуитивно чувствую тебя. Но не обольщайся, я всего лишь мастер по прическам Ты, наверное, считаешь, что парикмахер не профессия? – с легкой улыбкой спросила Лена. – Стыдишься, что я работаю «в сфере услуг»?
– Не болтай чепухи. Я ведь тоже в сфере услуг работаю. И вообще, во мне нет голубой крови, и предки мои никогда не жили в усадьбе. Да, кстати, здесь неподалеку есть старинный барский дом и запущенный сад, я люблю там бывать… Меня тянет туда, сам не знаю почему. Такое странное чувство, будто я жил в этом доме, хотя от него и остались-то только стены. Но я захожу через пустые проемы дверей и гуляю по залам, и – представляешь? – вспоминаю комнаты, мебель, рисунок паркета, ковры на стенах, даже портьеры. Мне начинает казаться, что я схожу с ума, и… бегу оттуда. Но каждый раз возвращаюсь… Хочешь посмотреть усадьбу? Это недалеко.
– Хочу, – быстро согласилась Лена.
Они вышли за ограду, пересекли дорогу и некоторое время шли молча по тропинке, пока не оказались на опушке леса. Перед ними расстилалась широкая долина с полями, засеянными озимыми или оставленными под пар. Лишь вдалеке на горизонте виднелись леса.
– Ой, смотри! – вскрикнула Лена.
Прямо же перед ними на холме, среди голых старых деревьев стоял большой, совершенно запущенный дом, зияющий темными провалами окон. Вокруг рос такой же запущенный сад.
– Дом без хозяина… – заметил Андрей и бросил взгляд на Лену. Она удивленно смотрела на усадьбу и, казалось, забыла обо всем на свете.
– О Боже, – тихо прошептала Лена, – не может быть…
– Ты тоже что-то вспомнила?
– Нет-нет, – быстро ответила Лена. – Ничего, просто показалось.
– Показалось? Да ты вся в лице переменилась, словно привидение увидела.
– Какое еще привидение? Мне просто показалось все очень знакомым, будто я уже здесь была когда-то.
– Странно, и у меня возникает такое же чувство, когда я брожу по дому.
«Я постоянно вижу эту усадьбу во сне», – едва не вырвалось у Лены, но она вовремя прикусила язычок. Вслух же сказала:
– Мне кажется, за домом есть большой пруд.
– Был, но сейчас от него осталась только заболоченная лужа. Его сто лет никто не чистил, вот он и одичал, как все остальное. Сад и парк – произведения искусства, за ними нужен уход.
– Может быть, найдутся потомки за границей, которым небезразлична усадьба?
– Возможно, но пока никто не объявился.
– А кто владел усадьбой?
– Профессор утверждает, что это имение старинного рода русских графов по фамилии… дай Бог памяти, не то Корчины, не то Кончины…
– Колчины!
– Вот-вот. А ты откуда знаешь? Ты была здесь?
– Нет, – неуверенно произнесла Лена. – Просто мне случайно попала в руки книжка по старинным усадьбам Подмосковья. Помню, автор сокрушался по поводу того, что гибнет такая красота и память…
– Сейчас модно об этом рассуждать, – усмехнулся Андрей. – И что же ты прочитала об этой усадьбе?
– Кажется, там была фотография или рисунок начала века с видом дома с другой стороны пруда. Вот мне и запомнился пруд.
– А-а, понятно. А про любовную историю, случившуюся в этой усадьбе, тебе ничего неизвестно?
– Любовную историю?
– Профессор как-то рассказал мне о молодом графе и хорошенькой служанке, без памяти любивших друг друга.
Лена вздрогнула:
– И чем же закончилась эта история?
– Честно говоря, я был слишком занят своими мыслями и прослушал. Ты сама можешь расспросить профессора недельки через две, когда он приедет из города. Игорь Анатольевич обожает всякие истории, особенно любовные. Войдем в дом? – Они стояли метрах в пятидесяти от бывшего парадного входа.
– Пожалуй, не стоит. – Лена зябко поежилась.
Смеркалось. Солнце клонилось к горизонту, потянуло холодным ветром. Дом возвышался темной тяжелой громадой, пугая их пустыми глазницами.
– Ты права, становится темно и холодно, – согласился Андрей и обнял девушку. Лена прижалась к нему, словно пытаясь найти защиту от невидимой опасности. – Лишь бы не встретиться с привидениями. Пойдем топить камин. К тому же нас заждался праздничный ужин. А этот мрачный дом выбрось из головы.
Но еще долго, удаляясь от усадьбы, Лена чувствовала спиной холод этого дома.
…Они сидели на тигровой шкуре, и на лицах играли отсветы пламени. Необыкновенной, забытой музыкой звучало потрескивание дров в огне камина. Живой огонь! Какие волшебные, таинственные и неясные чувства ты рождаешь в душе человека, забывшего, что такое огонь очага.
– Лена, это просто удивительно, – сказал Андрей, глядя на девушку.
– Что удивительно?
– Я привел тебя к богом забытой усадьбе, о которой никто на свете не знает и не помнит, и вдруг выясняется, что ты о ней читала.
– Действительно, просто мистика какая-то! – улыбнулась Лена, пытаясь обратить разговор в шутку. – Сейчас люди всерьез занялись изучением совпадений, привидений и сновидений. Я подумала: а не заняться ли мне оккультными науками? Есть в Москве школа колдунов и ведьм?
– В Москве для тех, у кого водятся деньги, есть все. Но учиться тебе ни к чему – ты и так уже меня околдовала.
– А ты обещал удивить меня чудесным ужином, – быстро сказала Лена. Она боялась, что Андрей начнет признаваться в любви: ждала и хотела этого весь день и в то же время боялась.
– Надо же, совсем забыл о коньяке! – воскликнул он. – Я тебе обещал захватывающую историю! – Лиханов поднялся и через минуту принес запыленную бутылку необычной формы. Казалось, ей лет сто, не меньше.
– Не в погребах ли заброшенной усадьбы ты ее нашел? – улыбнулась Лена.
Андрей открыл бутылку и разлил рубиновую жидкость в старинные хрустальные бокалы. Лена невольно посмотрела сквозь коньяк на свет камина.
– Светится, как драгоценные камни.
– Мы имеем счастливую возможность насладиться божественным напитком, имя ему – «Ахтамар». – начал Андрей. – По армянским преданиям на западе Армении было большое озеро, посреди которого находился остров. На него когда-то сослали великую царицу Тамар за то, что она посмела влюбиться в простого рыбака. И вот по вечерам царица расжигала на своем острове огромный костер, и рыбак приплывал на свет этого маяка, чтобы увидеться со своей возлюбленной и предаться любви. Но однажды злые люди, слуги отца Тамар, догадались обо всем, и, когда царица отлучилась от костра, быстро загасили огонь. Рыбак, заблудившись в темноте, не доплыл до берега и утонул. Он умер с именем Тамар на устах. Вот почему у коньяка «Ахтамар» сладкий вкус и горькое послевкусие – как у большой любви. Вот почему на этикетке бутылки изображены голубки – влюбленные, и хвост лисы как символ человеческого коварства. – Он поднял бокал. – Так выпьем за то, чтобы наши любимые всегда доплывали до берега, каким бы ни был коварным враг.
Лена прыснула.
– Думаю, смех здесь не уместен, – нарочито сердитым тоном сказал Андрей.
Они медленно, маленькими глотками пили коньяк, снова усевшись на тигровой шкуре. Лиханов подбрасывал в огонь дрова, становилось все жарче.
– Огонь также завораживает, как музыка. На горящее пламя – костра, печи, очага – можно смотреть часами. Он меня гипнотизирует. Иногда начинают складываться стихи, иногда возникают неясные видения, как обрывки чьей-то жизни. Может быть, моей же собственной, прошлой судьбы? – Лена, словно завороженная, слушала Андрея. – До сих пор мне было хорошо здесь одному. Я и огонь. Он был моим другом, он согревал и утешал меня… Когда приходил профессор, он не нарушал этой гармонии, потому что он тоже, как свет огня, мудрый и теплый. Он рассказывал удивительные истории о людях, с которыми столкнула его судьба за долгую трудную жизнь! Он рассказывал также о Тамерлане, Тимуре, Александре, Иване Грозном и Петре
Первом, причем так, словно не раз сиживал с ними за пиршественным столом. Пир ума, знаний и фантазии – вот что такое наши вечера с Игорем Анатольевичем, когда мы беседовали с ним вот также перед камином за рюмочкой коньяка. – Андрей помолчал. – Однако сегодня я понял, что мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой… Мне волшебно, но тихо-волшебно, точно в детстве, когда наряжали елку перед Новым годом…