Богинями мы были и остались - Туманова Юлия. Страница 8

— Ну обижаете, Мариночка! Плюшки сам пек. Чай из трав, ну!

Пришлось подчиниться и сесть за стол переговоров, хотя сами по себе переговоры казались невозможными, так как Трофимыч, как всегда, травил свои бесконечные байки. Я не спорю, жизнь у бывшего летчика была интересной, и в другое время я бы его послушала с удовольствием. Но не сейчас, когда с одной стороны дело затягивал маразматик Прохоренков, а с другой — сам хозяин, вспоминающий бурную молодость. У Андрея вообще уже был вид отчаявшегося человека, готового пойти на убийство. Или на публичное самосожжение.

— Давайте уже перейдем к делу, — задушенным голосом прошипел он, когда все плюшки были съедены.

— А, да-да, конечно, — добродушно отозвался хозяин, не делая, однако, никаких попыток встать из-за стола.

Яков Павлович, наоборот, неожиданно вскочил и под изумленными взглядами присутствующих методично исследовал кухню, заглянув в холодильник, прощупав подоконник и ножки табуреток.

— Я думаю, мы можем здесь говорить, — великодушно разрешил он, закончив блиц-проверку.

Я перехватила понимающий и сочувственный взгляд Андрея. Теперь, кажется, до него стало доходить, почему мой клиент так затягивает с оформлением документов. Болезнь обострялась. Несмотря на это, мы все-таки решили практические вопросы, еще раз вдоль и поперек осмотрели квартиру и, в виду крайней возбужденности пенсионера, отложили назавтра все проблемы, связанные с залогом. Мне даже не верилось, что дело наконец сдвинулось с мертвой точки, во всяком случае, Яков Павлович клятвенно пообещал не передумать. Тепло простившись с гостеприимным хозяином и Андреем, мы с Прохоренковым вышли на лестничную площадку. И тут я увидела перед собой Егора.

Горька очень редко бывал у меня, обычно мы встречались в кафе или в парках, бродили по городу, ездили на пикники. Он жил в гостинице, где мы проводили иногда страстные ночи.

— Почему бы тебе не снять квартиру? Уж если ты передумал покупать, то хотя бы снять можно, — говорила я.

— Знаешь, — отвечал он, — если тебе, профессиональному риелтору, не удается найти мне хату, значит, это просто не судьба.

— Я бы нашла, ты же сам остановил меня.

— Ладно, конечно, сам. В таких делах если уж не везет, то лучше и не продолжать. По-моему, так! И есть еще одно, ты же знаешь, я не хочу быть привязанным…

И в этих словах мне слышался подтекст, намек на наши отношения, которыми он тоже не желал быть связан. Конечно, я понимала, его работа отнимала уйму времени, бесконечные вылазки на природу и в другие города, где Егор фотографировал или ходил по выставкам, не способствовали оседлости. Но, боже мой, неужели он считал, что я могу связать его и охранять день и ночь, будто невиданное сокровище? Неужели у меня действительно был вид женщины, охотящейся на мужчину? Неужели?! Я боялась спросить об этом вслух. В конце концов, любимый был со мной, редко, но целовал меня, а иногда даже разговаривал. Мне оставалось лишь отгонять подальше мечты о замужестве, закапывать поглубже свою ревность, проглатывать ненужные вопросы.

Но сейчас, когда я увидела его, сдержаться у меня не хватило сил. Он стоял к нам спиной у двери напротив и возился с замком.

— Значит, ты по совместительству взломщик?

Егор вздрогнул и обернулся. А может быть, сначала обернулся и потом вздрогнул. Я не обратила внимания, меня волновало одно — что делает мой любимый фотограф у двери в чужую квартиру?

— А… Э… Привет! — наконец соизволил обрадоваться он. — А ты чего здесь?

— Мариночка, кто это? — испуганно пискнул из-за моей спины Прохоренков, о котором я, естественно, напрочь забыла.

— Бандит с большой дороги, — неумно пошутила я.

Яков Павлович, кажется, собрался упасть в обморок, но все-таки сдерживался из последних сил. Комплекция Егора не оставляла никаких сомнений для подозрительного старичка.

— Мариша, ты злишься? — уточнил Горе, отходя от двери.

— С чего бы? Просто хочу узнать, что ты тут делаешь.

— Да вот товарищ попросил зайти собаку выгулять, покормить, цветочки полить.

— А сам он где?

— На выставке, у него выставка в Питере.

— А ты почему не на выставке?

— Мариш, это допрос? — рассмеялся Егор. — Я не поехал, потому что у меня работы много. Ну и тебя не хотел оставлять.

— Меня? Наверное, именно поэтому я не вижу тебя уже почти неделю!

Господи, я готова была сама себя покусать за этот противный тон сварливой жены!

— Ты сейчас куда? — сменил тему Егор. — Я подвезу вас.

— Подвези вон его, — кивнула я на Прохоренкова, который к тому времени окончательно потерял самообладание и ожидал, что с минуты на минуту Егор утащит его в застенки КГБ.

— Эй, Мариша, Мариша, погоди!

Но я уже неслась вниз по лестнице, совершенно ничего не соображая. На третьем этаже способность мыслить ко мне вернулась. На втором я поняла, что выгляжу довольно глупо и веду себя соответствующе. На первом я остановилась и стала ждать Егора с Палычем.

— Ну, Маринка, ты и носишься! — восхитился Егор, спускаясь ко мне. — Давайте, дедушка, подтягивайтесь. Слушай, — зашептал он мне на ухо, — это и есть твой маразматик?

Я кивнула.

— Забавный старик, — оценил Горе, — бороду бы отрастить — и цены бы ему не было.

— В каком смысле?

— Представляешь, этот дед с бородкой клинышком на фоне заката. Прямо воплощение благородной, красивой старости.

Да уж, красивой, подумала я, вспоминая, как Прохоренков ползал на корточках в чужой квартире, отыскивая прослушивающее устройство.

— Егор, чего ты мне зубы заговариваешь? — спохватилась я, когда мы вышли на улицу.

— Перестань, садись в машину.

— Слушай, — я вдруг вспомнила кое-что, — а давай мы тоже собаку купим, а?

— Какую собаку? — нервно произнес он.

— Ну у твоего друга какая?

Я в упор смотрела на него, глаза у Егорки были честные-честные, как на иконах. А я, кажется, снова начинала заводиться.

— Так что за порода у твоего друга?

— Этот, как его, ньюфаундленд, — ляпнул Егор.

— Правда? — Я взвизгнула от счастья. — Я их обожаю, давай поднимемся, а? Так хочется посмотреть.

— Мариш, не сходи с ума!

— А что такого?

— Садись, пожалуйста. — Егор открыл машину и буквально затолкнул меня внутрь, следом на заднем сиденье оказался Прохоренков. — Где он живет? — Горе кивнул на старика.

— Улица Профсоюзная. — Тот неожиданно обрел дар речи.

— Яков Палыч, — сорвалась я, — ну зачем вы врете?! Горюшка, езжай на Бутырку, дальше покажу.

— Нет, я живу на Профсоюзной, — настаивал Прохоренков, изо всех сил подмигивая мне в зеркало. Но я бездушно отвернулась, оставив старика с его страхами. В конце концов, клятву Гиппократа я не давала и успокаивать больного не должна. Мое дело — квартиру ему купить!

Я думала, что, отправив Прохоренкова, мы с Егорушкой проведем остаток дня вместе. Быть может, сходим в ресторан или отправимся за город. Но не тут-то было!

— Извини, у меня сегодня куча дел, — сказал он, выруливая на мою улицу, — я позвоню вечером.

— Можешь не утруждаться, — брякнула я со злости, — занимайся собаками.

— Да что тебе далась эта псина! — психанул Егор, но моментально успокоился, в отличие от меня, у него была вполне нормальная нервная система. — Ну хочешь, я действительно подарю тебе щенка?

— Дело не в этом. Ладно, все, уезжай давай.

Он остановил мою руку, не дав мне выйти из машины. Его лицо оказалось над моим. Родное, небритое лицо с уставшими глазами.

— Мариша, — тихо-тихо сказал Егор, поцеловав меня, — ты не обижайся, ты же знаешь, я бываю по горло занят. Вот досниму все, что задумал, сгоняем с тобой в Турцию, а? На песочке поваляемся.

— Ты забываешь, что я тоже работаю. И мне моя работа нравится не меньше, чем твоя — тебе.

— Не злись. Хочешь, поужинаем сегодня? Только я поздно освобожусь.

— Не хочу. Я на диете.

Интересно, не возникает ли иногда у него желания меня ударить? Я прекрасно понимала, что несу чушь, но ничего не могла с собой поделать. А ведь взрослая, самостоятельная, свободная женщина. Да нет, просто влюбленная девчонка, вот кто я!