Не было бы счастья - Туманова Юлия. Страница 3

К поисковой экспедиции присоединилась дочь Ольги Викторовны — Марина, — двадцатилетнее, хрупкое создание с томной поволокой в глазах. Толку от нее было мало, потому как она ежесекундно замирала на месте, осененная удачной рифмой к своему очередному гениальному стихотворению. И ей непременно надо было именно сейчас продекламировать пришедшие на ум строчки вслух и услышать одобрения. Умнющая псина Гера тут же вскакивала с нагретого кресла и начинала подвывать, пытаясь таким образом выразить свое мнение. Данька же, — четырехлетний внук Ольги Викторовны, — стараясь переключить внимание присутствующих на себя, принимался гоняться из комнаты в комнату, бодро распевая: «Нас не догонят!»

Нет, совершенно невозможно было рассказать семейству, что у Илюши появилась наконец-таки невеста. Ольга Викторовна, вздохнув, решила радоваться в одиночестве. Ей трудно было объяснить, почему женитьба сына так важна. Просто в последнее время Илья казался матери таким замученным и потерянным, просто на лице его так прочно обосновалось выражение недоверия, просто он слишком упорно делал вид, что работа — единственная радость в этой жизни. И еще потому, наверное, что Ольга Викторовна была очень романтичной особой и в свои пятьдесят с лишним лет продолжала верить в любовь и в тихое семейное счастье.

Мысли ее уплыли далеко, и на откровенный беспредел, творящийся в доме, она уже не обращала внимания. Но тут на лестнице, кутаясь в длинную пушистую шаль, появилась ее мать.

— Вы меня разбудили, изверги! — прошамкала Ирина Федоровна, с успехом притворяясь немощной старушкой, покой которой был нарушен бесчувственной молодежью.

— Риночка, где мои штаны? — кинулся к ней Виктор Прокопьевич.

— Бабуль, ты только послушай, что я написала! — кинулась к ней Марина.

— Бабрина! Пошли читать! — кинулся к ней правнук и с детской откровенностью добавил: — А то эти чокнутые меня в могилу сведут.

Ольга Викторовна фыркнула от смеха. Гера радостно тявкнула в знак солидарности.

— В могилу сведут меня, это точно, — нарочито шаркая тапками, Ирина Федоровна спустилась с лестницы и, продолжая ворчать, нашла мужнины штаны, посверкала глазами в знак восхищения перед новым творением внучки, успокоила Геру и усадила Даньку с книжкой на диван.

— Пора бы тебе, дружочек, читать самому.

— Я буквы забыл. Почти все, — схитрил он.

Ему отлично удавалось брать пример с прабабушки.

— А у меня зрение слабое, — не сдавалась та.

— А я — ребенок!

— А я — старуха!

— Какая же ты старуха? — удивился Данька и зашуршал страницами. — Старухи вон какие, смотри. Беззубые, с проплешинами и в рваных платьях.

— Это баба Яга, наверное, — догадалась Ольга Викторовна, — мам, я Ильке звонила.

— Он же завтра прилетает, чего ты ему опять плешь проедаешь? — недовольно пробормотала Ирина Федоровна. — Разве он без тебя не знает, что нужно мыть руки перед едой и не пить много кофе на ночь?

— Ничего такого я и не говорила! — возмутилась Ольга Викторовна.

— Ты всегда говоришь одно и то же! — отмахнулась мать. — Прямо зубы сводит от тоски.

— Не может быть! Они у тебя вставные! — мстительно фыркнула дочь.

Обе расхохотались, как девчонки.

— Я так не могу! — Данька от обиды заерзал на диване так, что покрывало сбилось в кучку. — Вы меня воспитывать будете, или че? Читай, давай, ба!

— Погоди, Данилушка, у бабушки новость есть. — Ольга Викторовна мечтательно улыбнулась и со вкусом произнесла. — Твой папа, кажется, скоро женится.

— Снова на маме? — скривился Данька.

— С чего ты взяла? — строго спросила Ирина Федоровна.

— А я с его невестой только что беседовала по телефону. Уже двадцать минут пытаюсь всем это сообщить, только в нашем сумасшедшем доме разговаривать спокойно невозможно!

Данила аккуратно отложил книжку, медленно, с достоинством поднялся с дивана и скорбно произнес:

— У папы, наверное, кризис этого… серединного возраста. Они с мамой уже женились, получается дважды на одни и те же грабли! Как говорится, седина в бороду, бес в ребро!

Иногда Даня говорил очень благоразумные вещи, но обычно делал это совершенно не к месту.

Ольга Викторовна, засмеявшись, прижала внука к себе.

— Не бойся, миленький, он не на маме женится, а на другой тете.

— Ты это точно знаешь? — прищурился он.

— Абсолютно!

— Дружочек, принеси-ка мне, пожалуйста, воды, а? — слабым голосом попросила Ирина Федоровна и, как только Данька выбежал из комнаты, повернулась к дочери. — С чего ты вообще взяла, что разговаривала с Илюшиной невестой? Может, любовница взяла трубку. Не живет же наш Илюха монахом!

— Да она сама мне сказала!

Ирина Федоровна удивленно приподняла безупречные брови.

— Сама? Однако смелая девушка. Но это кажется мне странным.

Еще бы! Интуиция редко подводила Ирину Федоровну. Ее дочь обрадовалась, как ребенок, и, наверняка, даже толком не слушала эту самую «невесту». У Ольги слишком бурное воображение, всегда она придумывает то, чего нет на самом деле. И за словом «женитьба» ей сразу видится неземная любовь, кофе в постель, ужин при свечах, куча ребятишек и шумные веселые вечера в кругу «семьи». Что ж, ее можно понять, с Михаилом у них так все и было. Он ее обожал и до свадьбы, и после, а ведь такое встречается очень редко. Наверное, поэтому Ольга после гибели супруга больше не вышла замуж. Даже неудачный брак Илюши не смог заставить его мать разочароваться в своей теории. Она все еще наивно полагала, что надо «искать свою половинку», «прислушиваться к судьбе», «сохранять романтику». Ну и тому подобные прописные истины, которые, — увы! — действуют не всегда и не везде.

Ирина Федоровна была уверена, что все это чушь, и главное — не любовь, не романтические бредни, не жаркие объятия, не шумные ссоры со сладкими примирениями, а умение слушать и понимать. Уважение, вот как. Они с Виктором прожили шестьдесят лет, уважая друг друга.

Это был сильный аргумент, разве нет?

А тут какая-то девица сообщает по телефону, что она — невеста. Сообщает это не кому-нибудь, а матери жениха. И где уважение? Нормальная женщина дождется, пока мужчина сам объявит эту новость родным.

Стало быть, невеста Илюши — не вполне нормальная.

С одной стороны — это хорошо. Она явно впишется в их семью, где одна только Маришка с вечным поиском рифмы чего стоит! Ирина Федоровна умела трезво оценивать и себя, и своих близких. Хоть она усиленно прикидывалась беспомощной старой каргой, дом держался именно на ней, а остальные могли позволить себе всяческие слабости. Илья зарабатывал на всех, но не умел элементарно общаться, хронически уставал и плевал на самого себя с высокой колокольни. Слабость? Конечно! Марина витала в облаках, едва переползая с курса на курс в Литературном институте, зато писала стихи и считала себя гением. Слабость? Естественно!

Ну и так далее.

Единственный благоразумный человек в семье — Ирина Федоровна. И еще, может быть, Данька.

Теперь вот ожидается пополнение в виде не вполне нормальной невесты. И кто ее знает…

Наверное, Ирине Федоровне удалось бы додумать эту мысль до конца, прислушаться к интуиции или принять какие-то меры, но в этот момент в гостиную вплыла Марина с очередным четверостишием, залаяла Гера, приветствуя вернувшегося Виктора Прокопьевича, Даньке удалось прочесть до конца сказку, и он принялся радостно вопить, сообщая об этом, и не унимался несколько минут.

Словом, в доме воцарился привычный кавардак, и новость о предстоящей женитьбе Илюши Кочеткова была благополучно забыта.