Красные журавли - Тупицын Юрий Гаврилович. Страница 27

— Вы на меня обиделись? — спросила вдруг она.

Врать Александру не хотелось, он ведь и в самом деле обиделся. Но на кого? Или на что? Разобраться в этом было нелегко. Нечто подобное он испытал однажды, случайно попав в компанию асов парашютного спорта, среди которых были чемпионы мира и континента. К нему, перворазряднику, отнеслись доброжелательно, но разговор все время шёл как-то мимо него — он не сразу понимал шутки, намёки, его реплики выслушивали с каким-то подчёркнутым вниманием. Гирин вдруг почувствовал себя чужим и ушёл, его ухода не заметили или посчитали нужным не заметить. Он обиделся тогда, но не на мастеров-парашютистов.

— Я обиделся на себя, — сказал он Дийне.

Она удивилась:

— За что?

— За то, что я такой отсталый. За то, что у меня большая инерция мышления. — Он посмотрел на девушку и постарался придать своим словам шутливый оттенок. — И за то, что способен представить себе грядущее в одном лишь урбанизированном варианте.

— Это я виновата, — со вздохом покаялась Дийна. — Не сердитесь! Я иногда делаю глупости, но мне простительно — у меня ведь ещё нет аттестата зрелости?

Она заразительно рассмеялась и поднялась на ноги.

— Однако нам пора в лагерь. — Она покосилась на Гирина и вкрадчиво спросила: — Ведь вы не против — научиться летать? Летать свободно, как птица! Без всех этих нелепых механизмов и машин?

Александр неуверенно улыбнулся:

— Опять шутите?

— Никаких шуток и розыгрышей: честное слово! Хотите? Тогда сидите спокойно и не мешайте. — В голосе Дийны появился оттенок таинственности. Я сотворю для вас незримые крылья.

Из подсумка на своём широком поясе девушка достала что-то и, положив на раскрытую ладонь, показала Гирину. Это был шарик величиной с вишнёвую косточку, тускло сияющий перламутром.

— Жемчужина?

Дийна отрицательно качнула головой:

— Протоформа. Я могу сделать из неё все, что захочу: вездеход, авиетку, лагерный домик.

— А океанский лайнер?

— Для этого нужно много протоформ и много времени. А незримые крылья я сделаю за десять минут, не больше. — Жестом предложив Гирину оставаться на месте, Дийна отошла на десяток шагов. Опустившись на колени, девушка очистила от крупных стеблей травы небольшую площадку, положила в центр её жемчужину-протоформу и накрыла ладонью. В позе и выражении девушки не было ничего театрального, но сразу можно было заметить, что она глубоко сосредоточилась, полностью отключившись от окружающего, ушла в себя. Веки у неё были опущены, Александр только теперь заметил, какие длинные у неё ресницы. Долгую, полновесную минуту длилась эта пауза сосредоточенности и отрешённости. Потом Дийна вздохнула, точно пробуждаясь от сна, устало провела рукой по лицу и поднесла к лежавшей на земле протоформе зелёный камень своего перстня. Мягко сжались пальцы, и протоформа вспыхнула неярким серебристо-розовым светом, точно в траве зажгли маленький волшебный костёр. Свет колебался, клубился. Дийна несколько мгновений вглядывалась в сердцевину этого странного бесшумного пламени, а затем поднялась на ноги.

— Вот и все, — с некоторой грустью сказала она Александру.

Но тех мгновений, когда розоватый свет смягчил чётко прописанные черты лица Дийны, придавая им больше теплоты и душевности, оказалось достаточно. Дийна была похожа на Нину!