В дебрях Даль-Гея - Тупицын Юрий Гаврилович. Страница 18

Когда глаза Лобова привыкли к сумасшедшему свету, а сам он несколько освоился в этом сдержанно волнующемся, гудящем мире, он увидел, что улица состоит из нескольких ярусов. Где-то высоко в небе висели неизвестно каким образом подвешенные ослепительно светящиеся шары. При общем белом тоне света каждый из них имел собственный неповторимый оттенок: голубоватый, розоватый, золотистый, зеленоватый, серебряный. Это богатство полутонов и придавало освещению сказочность и нереальность. Лобову все время чудилось, что он не просто гуляет по улице, а находится в самом центре карнавала, организованного по каким-то загадочным законам. Небоскрёбы пылали, как гигантские бенгальские огни, так неистово бушевало вокруг них изломанное пламя реклам. На среднем ярусе реклама была реальнее и вещественнее: бутылки всех калибров и форм, рюмки, бокалы, стаканы, льющиеся напитки, дымящиеся блюда, ослепительные улыбки ослепительно красивых лиц. Внизу сквозь распахнутые двери баров виднелись сверкающие металлом и полированным деревом стойки, лилась негромкая синкопированная музыка, за огромными стёклами баров и казино, как рыбы в аквариумах, плавали пары. Входы были освещены то вызывающе ярко, то мягко и интимно. Возле них стояли молодые парни и девушки. Бритые, бородатые, с длинными локонами и выбритыми макушками, с косами и рассыпающимися кудрями, с огромными, чуть ли их до пояса, усами, в сапогах и босиком, в туфлях на высочайшем каблуке и в античных сандалиях со шнуровкой. Разобраться, кто перед тобой, юноша или девушка, с первого взгляда было невозможно.

К двадцати трём часам Лобов вернулся на привокзальную площадь и направился на стоянку личных автомашин. С помощью минирадиоиндикатора он без труда отыскал неприметную машину серого цвета, открыл ключом дверцу и сел за руль.

Покрутившись в портовом районе, Лобов вывел машину на спокойную загородную автостраду и откинул крышку малого багажника на приборной доске. Под ней обнаружилась нейтридная панель. Как будто бы ничего не произошло, но Лобов знал, что контрольная аппаратура в эти секунды сверяет его индивидуальные биологические данные с матрицей, заложенной в кодовом устройстве. Это был единственный способ открыть сейф. Конечно, сокрушить нейтридный корпус неимоверно трудно, но в лабораторных условиях все-таки возможно. Однако любая попытка проникнуть в сейф, минуя кодовое устройство, приводила к полному уничтожению его содержимого. После десятисекундной паузы, в ходе которой проходила сверка, нейтридная дверца сейфа бесшумно откинулась, открывая экран кодовой видеосвязи. Экран осветился, и на нем появилось цветное стереоскопическое изображение Онегина. Иллюзия присутствия была такой полной, что Лобову показалось, будто он смотрит на Всеволода через окно в чёрной стене.

— Здравствуй, Иван, — с видимым облегчением сказал Всеволод.

— Здравствуй. Что случилось?

Снегин ответил не сразу.

— Вчера вечером, — проговорил он наконец, — исчез Алексей.

— Что?

— Исчез. Хотя, казалось бы, все мелочи были предусмотрены. И в какой-то степени, наверное, виноват я. Дал уговорить себя и разрешил посетить ему этого Шпонка.

— Алексей, Алексей… — пробормотал Лобов. — Он что же был один, без сопровождающих?

— Были сопровождающие, — хмуро ответил Снегин, — да, видно, квалификация у них не та. С ними затеяли драку и оттёрли от Алексея.

Иван пригляделся к его лицу.

— Ты, я вижу, совсем расклеился.

— Есть немного. Операция ещё не начиналась, а мы уже теряем ведущих исполнителей. Плохо работаем!

— Не так-то просто за считанные дни овладеть искусством разведки, которое шлифовалось столетиями, — заметил Лобов. Он чувствовал, что гордый, самолюбивый Всеволод нуждается в дружеской поддержке. — Подучимся на ходу.

Снегин скептически усмехнулся, но взглянул на Ивана с благодарностью.

— Кстати, — несколько оживляясь, сказал он. — Алексею все-таки удалось ухватить ниточку, по которой можно добраться до Хаасена. Ещё из «Пристани», догадавшись подстраховаться, он послал шифр-сообщение. Уведомил, что Линга, главаря шайки, похитившей Тура, надо искать через магазин сувениров «Чёрная звезда».

— Так это же отлично!

— Неплохо.

Глаза у Онегина были невесёлые. По их выражению Иван вдруг догадался:

— Ещё что-нибудь стряслось?

Снегин кивнул:

— Стряслось. Перед похищением Хаасену удалось написать и через третьих лиц переправить нам письмо.

— Молодчина! — не выдержал Лобов.

— Это же Хаасен! — Лицо Снегина снова обрело сосредоточенное суровое выражение. — В этом письме он сообщает, что, скорее всего, эпидемия лихорадки-тау на наших базах и станциях — ловкая, продуманная провокация, своего рода контрольный эксперимент, который проводят далийцы.

Иван помотал головой, точно отгоняя надоедливое насекомое.

— Что-то я не совсем улавливаю.

— Моральные препоны! — сказал Снегин с иронией. — А вот для далийцев все это просто, как послеобеденная прогулка. И уже серьёзно, суховато пояснил: — Если тау-эксперимент окажется удачным, вслед за ним может последовать уже настоящий биологический удар — эпидемия свирепой и беспощадной болезни вроде земной чумы или альдебаранского скьёра.

Лобов хотел возразить, но вдруг вспомнил слова Лены о фальшивости далийских медиков, её предположение о том, что их биологические познания гораздо глубже, чем это кажется, и, скорее всего, превышают земные. Но если и есть такое превосходство, то лежит оно в одном, узком секторе знаний! Разве можно на него серьёзно рассчитывать?

— Какой смысл в такой биологической агрессии? — вслух подумал он.

— А какой смысл в любой другой войне?

— Война? С нами? — Иван не мог сдержать улыбку. — Но это же просто смешно!

— А может быть, далийцы и рассчитывают на то, что нам смешно? — жёстко спросил Снегин. — Представь себе, под прикрытием такой свирепой болезни и собственного иммунитета далийцы захватывают наши космические базы, вместе с кораблями и запасами гипервещества. Снарядить боеголовки — задача не такая уж сложная даже для далийской техники. А потом следует массированный удар по Земле. И она превращается в выжженную пустыню с глобальными котлами кипящих океанов.

— Ты говоришь страшные вещи, Всеволод, — негромко и спокойно констатировал Иван.

— Страшные.

— Вряд ли далийцы решатся на такую авантюру. Она имеет ничтожные шансы на успех — один из тысячи.

— Иногда удаются самые безумные авантюры, — невесело заметил Снегин.

Лобов не мог с ним не согласиться. Разве в своё время сторонний наблюдатель посмел бы предположить, что многомиллионное, отлично организованное государство инков вместе с огромной вымуштрованной армией рухнет и рассыплется как карточный домик под напором нескольких сотен солдат авантюриста Пизарро? Конечно, нынешние люди — не древние инки, они в конце концов справятся и с эпидемией чумы, и со всеми остальными злодействами, которые может изобрести извращённый, порочный ум. Но какой ценой?

— Ты говоришь страшные вещи, — повторил он. — И я вижу сейчас лишь один практический выход — надо максимально ускорить операцию по освобождению Хаасена и Алексея.

— Торопиться надо медленно.

— Не всегда. — На лице Лобова застыло суровое, упрямое выражение. — Что удалось выяснить о Кайне Стан?

— Немногое, но и то, что выяснили, очень интересно. Кайна действительно занимает особое, исключительное положение. Всеволод несколько оживился. — И дело тут, судя по всему, вовсе не в том, что она красавица и известная певица. Когда мы сопоставили все факты, то пришли к единодушному выводу: Кайна — возлюбленная некой солидной фигуры: президента, шефа полиции или главы крупной гангстерской корпорации. Проверка пока ничего не дала. Времени у нас было мало, а интимные отношения распознать трудно.

— Так, может быть, исчезновение Алексея связано с этим высокопоставленным соперником и не имеет никакого отношения к нашей операции? — предположил Лобов.

Снегин улыбнулся и неопределённо пожал плечами.