Спящий во тьме - Барлоу Джеффри. Страница 40

– Вы, стало быть, клерк из фирмы «Баджер и Винч»? – хмыкнул лакей.

Мистер Скрибблер снял шляпу и взъерошил волосы, признавая тем самым свою причастность к прославленному предприятию.

– Повезло вам – старикан только что прибыл, – сообщил слуга, кивнув в сторону дома. – Прям вот только что из города, и в настроении просто преотвратном! Так что, по зрелом размышлении, возможно, не так уж вам и повезло. Кошмарный старый сквалыга, вот он кто. А что там насчет письма?

Мистер Скрибблер дважды быстро похлопал себя по груди, указуя на местоположение кармана, в котором в целости и сохранности покоилась означенная грамота.

Лакей еще раз проглядел записку и, видимо, убедился в ее подлинности. Затем извлек на свет огромный медный ключ и отпер ворота.

– Сюда, – сказал он, открывая створки и пропуская мистера Скрибблера внутрь.

Клерк кивнул, поклонился, дотронулся до шляпы в знак приветствия, кивнул, поклонился еще раз и, торжественно прошествовав сквозь портал, ступил на увядающие земли виллы «Тоскана».

– Сюда, – коротко бросил лакей, ведя клерка по направлению к троллеобразному дому, вверх по гниющим зубам-ступеням и в неосвещенную прихожую. – Ждите здесь и ничего не трогайте, а то скверно вам придется. – С этими словами он исчез, унося с собою смятый клочок почтовой бумаги.

Мистер Скрибблер почесал в голове и похлопал себя по груди, удостоверяясь, что письмо, врученное ему Самсоном Хиксом, и в самом деле на месте. Следующие несколько минут он посвятил изучению прихожей. Сдвинув брови и сцепив руки за спиной, расхаживал по унылому помещению, примечая изысканно украшенные, но обветшалые карнизы, трещины на поверхности зеркала, мрачные бюсты, хмурящиеся на пьедесталах, и две внушительные, покрытые пылью урны на столбиках. В воображении своем клерк пытался представить, что – или кто? – таится в этих урнах и чем загадочные обитатели занимаются весь день и как проводят время. Умеют ли они смеяться? А плакать? Осознают ли они, что в этих стенах кто-то есть? Осознают ли вообще хоть что-нибудь?.. Однако от подобных мыслей он очень скоро почувствовал себя неуютно и занервничал, думая, что вечное заключение в урне куда предпочтительнее анатомического вскрытия.

Наконец лакей возвратился и отвел посетителя в гостиную. Это оказалась скудно меблированная, лишенная какой бы то ни было отделки комната. Единственное окно выходило прямо на высокую изгородь, надежно закрывающую солнце.

Дверь в дальнем конце комнаты медленно повернулась на петлях, пропуская внутрь долговязую фигуру скряги. С его появлением в гостиной сделалось еще темнее.

– Скрибблер, – объявил сей добросовестный человек дела. Только что возвратившись с ежедневного развлекательного обхода города, он был одет в великолепное черное пальто со сверкающими пуговицами, превосходный жилет красного бархата и роскошные лакированные штиблеты, вселявшие такой страх в сердца городских обывателей. Массивные штиблеты поскрипывали на ходу. Обратив пронзительный ястребиный взгляд на клерка, старый скряга воздел костлявую руку с обрывком почтовой бумаги, врученным ему слугой.

– Здесь говорится, у вас для меня письмо. Покажите.

Клерк безропотно повиновался. Поскольку письмо и впрямь было адресовано мистеру Иосии Таску, скряга сломал печать и развернул обертку. Внутри обнаружилось еще одно сложенное послание, на сей раз на листке голубого цвета, тоже адресованное ему, однако с пересылкой через фирму «Баджер и Винч».

Скряга строго воззрился на Ричарда Скрибблера, который вновь принял свойственный ему вид беспечного равнодушия.

– Что это еще такое? – рыкнул Иосия не без свирепости. – Что за фокусы вы затеяли? Нет у меня времени ни на каких фокусов! Я – человек деловой и серьезный, сэр; фокусы – это не для меня.

Мистер Скрибблер, пребывающий в полном неведении касательно содержания письма и всего лишь буквально выполняющий инструкции Самсона Хикса, энергично затряс головой, уверяя Иосию, что, дескать, нет, нет, никакие это не фокусы, и вскинул руки, подтверждая тем самым истинность своих уверений.

Иосия досконально изучил голубенькое послание, перевернул его и собирался уже сломать печать, как вдруг внимание его привлекла надпись на оборотной стороне, сделанная заглавными буквами:

СЭР,

ДАННОЕ ПИСЬМО, БУДУЧИ ДОСТАВЛЕНО В КОНТОРУ ЧЕТВЕРТОГО ЧИСЛА СЕГО МЕСЯЦА, ПРОЛЕЖАЛО ТАМ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ, ТАК И НЕ ВОССОЕДИНИВШИСЬ С АДРЕСАТОМ, ЗАСИМ НИЖЕПОДПИСАВШИЙСЯ СЧИТАЕТ СВОИМ ДОЛГОМ ЛИЧНО ДОСТАВИТЬ ЕГО ВАМ.

С УВАЖЕНИЕМ,

Р. СКРИББЛЕР.

Массивная седая голова скряги со скрипом повернулась в пазе воротничка.

– Это ваш почерк, Скрибблер?

В полном замешательстве, абсолютно не представляя, что за хитросплетения подозрений и интриг роятся в мозгу старого скареда, мистер Скрибблер отбросил осторожность и кивнул в знак подтверждения.

Иосия взялся было за печать на голубеньком послании – но обнаружил, что она уже сломана.

– Это еще что такое? – холодно осведомился он. – Вы вскрыли письмо – мою личную корреспонденцию – и ознакомились с его содержанием?

Мистер Скрибблер яростно затряс головой и схватился руками за щеки, опровергая обвинение столь несправедливое.

– Вы готовы принести клятву, что не ломали печати?

Клерк изъявил полную к тому готовность.

Мистер Таск помолчал, внимательно изучая посланца и гадая про себя, насколько можно доверять его ответам. Скряга склонен был счесть, что собеседник лжет; с другой стороны, Иосии всегда казалось, что все вокруг лгут. Он задумчиво созерцал сломанную печать, скрипя зубами, отчего его чванливо выступающий подбородок выдвинулся вперед еще больше. Что тут думать? Что думать?..

– Отчего вы все молчите как рыба? Что с вами такое? Вы что, идиот? – в припадке раздражения рявкнул скряга.

Мистер Скрибблер выдавил из себя бледное подобие улыбки и пожал плечами.

– Ясно. Что за пользу усматривает в вас работодатель – не понимаю. Вероятно, есть некие служебные обязанности, которые вы исполняете адекватно. Вы – клерк в юридической фирме; стало быть, умеете писать. И вы говорите, эти слова начертаны вашей рукой. Да? Нет? Да прекратите мотать головой, сэр! Прямо как психованный чертик из коробочки! Вы что, больны?

Мистер Скрибблер, пребывающий в блаженном неведении касательно состояния своего здоровья – а возможно, просто не желающий признавать горькую правду – и не усматривающий ни малейшего сходства между собою и детской игрушкой, тем не менее уважил просьбу собеседника.

Скряга развернул голубой листок и поднес его к глазам. Письмо, написанное аккуратным крупным почерком, оказалось довольно кратким. Судя по дате, в конторе оно пролежало около трех недель.

Мистеру Иосии Таску.

Сэр, до моего сведения дошло, что некий мистер Джон Хантер, не так давно обосновавшийся в городе и проживающий по адресу: Молт-Хаус, Вороний переулок, – возможно, представляет для вас определенный интерес.

Этот молодой джентльмен, судя по всему, получил превосходное воспитание; располагает немалыми средствами, хотя источник их проследить трудно; в тратах себя не стесняет, большую часть года проводит в путешествиях, причем никто не знает в точности, где именно; имеет одного-единственного слугу – угрюмого прохвоста и грубияна, к болтовне не склонного; он, как и я, пользуется услугами жирного поверенного, Винча; и – что оченно интересно – помянутый поверенный держит его под постоянным наблюдением.

Зная, что подобное дело, будучи взято вами на заметку, возможно, окажется для вас небесполезным, однако желая держаться в стороне в силу личных причин, остаюсь,

ДОБРОДЕТЕЛЬ

Нетрудно догадаться, что за эффект произвели на Иосию эти строки. В мрачном раздумье он перечел письмо дважды и трижды, словно заучивая наизусть, и окинул комнату долгим, угрюмым взглядом. Дыхание его участилось, подбородок выпятился еще больше, губы обозначились резче, пальцы свободной руки у бедра сжимались и разжимались, точно живые.