Спящий во тьме - Барлоу Джеффри. Страница 54

Сидящая напротив них мисс Мона делила свое внимание между лесистыми ландшафтами и удрученной физиономией мистера Киббла. Горничная Сюзанна, по обе стороны от которой восседало по сестре Джекс, откинулась на подушки и теперь флиртовала со сном. Рот ее открылся, точно торба, веки то и дело вздрагивали при попытках противостоять обаянию Морфея. Между тем мисс Нина, убаюканная мерным перестуком колес, склонила головку на плечо горничной и закрыла глаза; из-под ее капора в беспорядке выбивались завитки каштановых волос.

Основываясь на собственном опыте, скажу: так оно и бывает с ранними экипажами. Поначалу вы во власти лихорадочного возбуждения оттого, что проснулись в нужный час – не слишком рано (ибо в противном случае чувствуете себя измученным и неотдохнувшим) и не слишком поздно (поскольку при таком раскладе можно смело спать дальше, ибо карета уже уехала без вас). Напряженность порождается именно необходимостью выбора. А когда вы уже проснулись, оделись и наконец-то добрались до конторы пассажирских карет, вас затягивают суета и суматоха, предшествующие отъезду. Но вот вы в экипаже, в пути – и почти сразу же кое-кто из пассажиров делается мрачным и сонным по мере того, как мерное покачивание кареты оказывает свое магическое действие, каковое, не могу не добавить, обладает куда большей силой, нежели любое известное человечеству расхожее снадобье вроде ромашки или валерианы. Искушению задремать противиться трудно, особенно когда снаружи полутьма и холод и год близится к концу.

Мысли сродни этим, смею предположить, роились в голове мистера Киббла, по мере того как он размышлял над диорамой холмов и лесов, проносящихся за окном; сей достойный юноша еще не вполне оправился после потрясения, пережитого на некоем обдуваемом ветрами холме. То и дело за деревьями мелькали очертания щипцовой крыши или трубы какой-нибудь далекой усадьбы. Повсюду среди ало-желтых крон шныряли белки, заготавливая припасы к надвигающейся суровой поре. Унылые, хмурые дни зимы, конец очередного года, завершение очередного цикла… какие перемены в жизни принесет с собой цикл нового года? – гадал мистер Киббл.

Все вперед и вперед катил восточный экипаж, неспешно взбираясь в пределы холмистых нагорьев. Вдали, на фоне неба, поднимались багряные горы, поросшие соснами и елями. Теперь перестук колес грозил подчинить своим чарам и профессора Тиггза, однако, выбрав путь активного сопротивления, он превозмог искус и сосредоточился на столбцах «Газетт».

– Удивительное дело, – раздался голос, что, зазвучав после долгого перерыва, показался куда громче, нежели на самом деле. Помянутый голос принадлежал доктору Дэмпу, который явно решил, что теперь, с восходом солнца, ему самому и его красноречию должно воспрять, точно второму светилу в пределах кареты.

– Что такое? – откликнулся профессор.

– Да эти наши средства сообщения. Вы только подумайте, Тайтус. Еще совсем недавно до мест вроде «Итон-Вейферз» из Солтхеда было практически не добраться; разве что самые закаленные путешественники отважились бы на такое. А теперь вот мы мчимся себе по дороге ясным солнечным утром, перепархиваем от одного этапа пути к другому, впереди нас ждет отменный ночлег на уютном постоялом дворе, а завтра к вечеру мы благополучно прибудем в место назначения столь отдаленное! Ну, разве не потрясающе?

Остальные закивали в знак согласия – все, кроме мисс Нины, чья головка по-прежнему сонно покоилась на плече горничной.

– Когда я еще молодым студентом только изучал медицину, – проговорил доктор, давая волю языку, как кучер – лошадям, – я однажды надумал отдохнуть недельку в Фишмуте. А вы и без меня отлично знаете, что сегодня дорога от Солтхеда до Фишмута наезжена лучше некуда, раз – и уже на месте. Но в те времена… о, тогда путешествовали иначе! Никаких карет дальнего следования еще не существовало – прямо-таки ни одной. То были времена громотопов! До сих пор помню со всей отчетливостью, что за увлекательное, захватывающее приключение ждало меня среди погонщиков мастодонтов!

– Да, мир был не тот, что сейчас; совсем иной был мир, это правда, – кивнул профессор, по всей видимости, тоже ударяясь в воспоминания. – О том, что сегодня мы воспринимаем как должное, в те времена и не помышляли.

– В прошлом месяце в Солтхеде показывали мастодонта; мы с сестрой ходили посмотреть, – подала голос мисс Мона. – Вот ведь громадина: лохматый, рыжий, с длинным хоботом и изогнутыми клыками. Однако для существа столь крупного и могучего глаза у него на удивление выразительные. Они сияли, точно два зеркала, и мне вдруг померещилось, будто в них отражаются его самые сокровенные мысли. Не сомневаюсь, что это существо остро переживало свое унижение – свое падение, если угодно, – потому что, видите ли, мастодонт принадлежал одному из этих кошмарных бродячих цирков. Владельцы приковали его цепью к дубу и заставляли выполнять дурацкие, неуместные трюки на потеху зрителям. Это было почти жестоко.

– По сути дела, только это беднягам и осталось, – задумчиво протянул доктор. – С тех пор как дороги расчистили и в обиход вошли кареты, спрос на караваны мастодонтов практически исчез. И очень жаль, скажу я вам. Кое-где осталось еще несколько выездов, но и они быстро исчезают.

– Насколько я знаю, есть еще зверинцы, вот, например, в городе под названием Вороний-Край; там у них и несколько мастодонтов содержатся, – проговорил профессор. – Но, как вы совершенно справедливо заметили, мисс Джекc, зрелище это весьма удручающее, и весьма печальный финал для благородных созданий.

Мистер Киббл, без особого интереса прислушивавшийся к разговору, вдруг резко приподнялся на сиденье: внимание его привлек некий отдаленный объект. Он поправил очки – как если бы действие столь простое могло заставить его поверить глазам своим – и запустил пальцы в апельсинно-рыжую шевелюру. И указал на окно, изумленно восклицая:

– Смотрите – громотопы!

Все посмотрели в указанном направлении – все, даже встрепенувшаяся мисс Нина Джекc, чья прелестная головка при звуках голоса мистера Киббла резко приподнялась над плечом горничной. Маленький отряд мгновенно примолк.

– Невероятно! – воскликнул доктор.

– Потрясающе! – воскликнул профессор.

– Великолепно! – воскликнул секретарь.

К тому времени карета выехала на относительно ровное плато, и с возвышения открывался превосходный вид на далекую вырубку. У подножия холмов, на фоне густого леса с пятнами вечнозеленых деревьев тут и там, шествовал караван рыжих мастодонтов – примерно с дюжину голов. Подгоняли их трое всадников верхом на лошадях; двое сжимали длинные шесты с развевающимися ярко-красными вымпелами. Как объяснил доктор Дэмп, направляют животных именно посредством этих флажков; с самого рождения мастодонты приучены идти за ними. Замыкал шествие средних размеров грузовой фургон, запряженный парой лошадей; возница яростно гнал их вперед.

– Похоже, тут целый выезд, – заметил доктор.

Зрелище заворожило даже суетливую Сюзанну: она выпрямилась на подушке, причем очки туго сдавили ей нос, а капор – голову, и еле слышно выдохнула:

– О-о-о! Бог ты мой!

– А что они делают? – осведомилась мисс Нина, впервые нарушив молчание. Голос у нее оказался сладенький и жеманный.

– Куда они направляются? – спросила ее сестра.

– Они идут на юг по тропе через старую вырубку, – сообщил мистер Киббл, к которому отчасти вернулась его целеустремленность – теперь, когда мысли его отвлеклись от иных предметов. – Но пассажиров при них нет, а из груза только то, что в фургоне. Кошмарная догадка! Неужто их путь лежит в Вороний-Край?

– Ох, надеюсь, вы ошибаетесь! – воскликнула мисс Мона. – Поглядите, сколько в них величия, сколько грации, точно лебеди на воде – и при этом каждый шаг исполнен мощи. Я уверена: окажись мы вне кареты, земля сотрясалась бы у нас под ногами.

Однако пока сотрясался экипаж: дорога круто свернула в сторону, карета – тоже, и громотопов заслонил протяженный, поросший соснами кряж.

Путешественники вновь откинулись на сиденьях. При виде каравана мастодонтов все воспряли духом, так что теперь, когда взошло солнце и вовсю сиял день, усыпляющее раскачивание кареты уже не оказывало прежнего эффекта. Пассажиры принялись болтать обо всем на свете – по большей части о сущих пустяках, о том и о сем, постреливая глазами туда и сюда, по мере того как нить разговора подхватывал то один, то другой, – и постепенно узнавая друг о друге чуть больше.