Личный ущерб - Туроу Скотт. Страница 63

Робби закончил разговаривать с Магдой, и Клекер снабдил его записывающей аппаратурой. Сегодня к Хитрецу прилагалась миниатюрная видеокамера, установленная в дипломате. Точно такая же имелась в «линкольне» судьи Школьника. Волоконно-оптический объектив находился рядом с ручкой, а сама камера с питающей литиевой батареей размером с кирпич лежала в дипломате. Предназначено все это было вовсе не для Магды. Робби следовало направлять объектив камеры на себя, показывая Макманису и Сеннетту, что он не подает Магде никаких сигналов. Теперь ему уже никто не доверял.

Макманис отвел меня в сторону.

— Будем надеяться, что это выступление тоже окажется достойным выдвижения на Оскар.

Я кивнул.

Сегодня, когда мы беседовали с Робби с глазу на глаз, он заверил, что сделает все, как надо, но ему жутко стыдно перед Магдой.

— Хорошо еще, что я не сообщил им о ней сразу.

Робби позвонил, и дверь тут же отворилась. На пороге появилась Магда Меджик в домашнем платье. Сжимая ворот вокруг шеи, она внимательно осмотрела лестничную площадку и только после этого пригласила его войти. Даже на экране монитора мы видели, как она взволнована. На несколько секунд они пропали, наверное, Робби взмахнул дипломатом, а потом снова появились. Магда была аккуратно причесана. Я представил, как она перед приездом Робби поспешно накручивала бигуди. Они остановились в тускло освещенной прихожей.

— Надеюсь, Роберт, у тебя действительно важное дело? Ты поставил меня в крайне неудобное положение. Мне не следовало приглашать тебя сюда. Очень хочется ошибиться, но я не сомневаюсь, что твой приход связан с ходатайством, поданным сегодня утром. Оно лежит у меня в дипломате. Это так?

— Ладно тебе, Магда. Ведь нам и раньше приходилось заниматься… ну, скажем, не совсем официальными делами. И ничего, все было нормально. — Робби шагнул вперед и поставил дипломат на пол.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — взволнованно произнесла Магда. — И пожалуйста, говори потише. Мама только заснула.

Она снова появилась на экране монитора. Объектив нещадно искажал, и все предметы отображались, как в кривом зеркале. Мы увидели часть квартиры с длинными узкими комнатами и окнами на одну сторону, массивную темную мебель в гостиной, консольный телевизор с экраном тридцать два сантиметра, каких уже не выпускают лет десять. Магда повела Робби на кухню, и изображение в аппаратном фургончике, стоявшем под огромным столетним вязом неподалеку от ее дома, опять стало неразборчивым. В звуковом канале тоже начало фонить. Флуоресцентные лампы на кухне создавали помехи.

Робби попытался сказать что-то еще, но Магда резко оборвала его:

— Лучше всего, если ты сразу перейдешь к делу.

— Ты права, Магда, я действительно пришел к тебе из-за ходатайства Макманиса. Все это чепуха, я и не думал склонять Херба Холла ни к чему плохому. Просто ребята из «Морланда» решили меня закопать, воспользовавшись его делом, поскольку я уже много лет выколачиваю из них деньги для своих клиентов. Если ты удовлетворишь это ходатайство, то компания сразу же предъявит иск, но не Холлу, а мне, чтобы я вернул все их выплаты. А затем, вытянув из моего кармана миллион баксов, они побегут в ДРК и к прокурору. Если повезет, то тюрьма меня минует, но из ценностей останется только рамка на стене, в которую когда-то была заправлена адвокатская лицензия.

Перед тем, как начать, Робби поставил дипломат на кухонную стойку, и мы получили возможность наблюдать их обоих. Он сидел напротив Магды, встряхивая своими великолепными кудрями. Столик был небольшой, с мраморной крышкой, за которым Магда каждый вечер ужинала со своей престарелой мамой. Она выслушала Робби, прижав ладонь ко рту, а когда он закончил, отвернулась.

— Магда, мне очень нужна твоя помощь. Я буду очень благодарен тебе. Пойми, на карту действительно поставлена вся моя жизнь. Магда, вся моя чертова жизнь висит на волоске. Неужели ты позволишь этим сволочам лишить меня всего? Ради Бога…

— Ни слова больше! — бросила Магда, отвернувшись от Робби и от камеры. — Когда ты позвонил… пока я тебя ждала… — Ее голос дрогнул. — Я молилась, просила Пресвятую Богородицу, чтобы твой звонок не имел отношения к ходатайству. Я молилась, просила у Нее милости. Но я слишком грешна, чтобы Она пошла мне навстречу.

— Магда, перестань разыгрывать мелодраму. За последние десять лет ты много раз решала в суде мои дела.

— И не всегда в твою пользу, Роберт, ты это прекрасно помнишь. А теперь вот сидишь и притворяешься, будто не понимаешь важности происходящего, словно твоя просьба — пустяк.

— Магда, прошу тебя, придумай что-нибудь. Посмотри, что творится вокруг тебя. Люди проворачивают такие дела… по сравнению с этим…

— Я не желаю знать, какие дела проворачивают люди! — рявкнула она, испугавшись своей резкости, прижала ладонь ко рту.

Робби продолжал умолять до тех пор, пока Магда не заткнула уши и проговорила едва слышно:

— Уходи. Прошу тебя, уходи.

Но он все канючил, что она должна для него это сделать, пока не дождался какого-то жеста, похожего на кивок, и тут же встал.

— Спасибо. Большое спасибо, что согласилась повидаться со мной и выслушать меня. Спасибо. — Он повторил эти слова еще много раз.

Затем Робби обошел стол и попытался обнять Магду, но она решительно отпрянула, загородившись полными руками. На последних кадрах, какие мы увидели, прежде чем он сдернул дипломат с кухонной стойки, Магда осталась сидеть, сгорбившись на стуле, даже не взглянув в его сторону.

— Она сделает дело, — сказал Элф, и мы с ним согласились.

Тем временем Робби уже добрался до «мерседеса». Сев за руль, он схватил дипломат и поднес объектив к самому лицу. На экране монитора оно получилось уродливо сплющенным, но все равно узнать было можно.

— Это самая отвратительная гадость, какую я совершил в своей жизни! — выкрикнул он и швырнул дипломат на пол.

Изображение на экране затряслось и пропало.

31

На следующее утро Ивон подъехала к дому Робби, но он почему-то не вышел. Она подождала пятнадцать минут на подъездной дорожке, опустив стекло в машине, наслаждаясь свежим воздухом, а потом не выдержала и вошла в дом. Странно, пунктуальность всегда была одним из его неоспоримых достоинств.

Ее встретила новая сиделка. Эльба на две недели уехала на Филиппины, на свадьбу сестры, и ее место заняла Дорис, сутулая афроамериканка, которая выглядела так, будто сиделка нужна ей самой. Она понятия не имела, куда подевался Робби. Слышала, что он ушел в середине ночи.

Ивон дала себе зарок: Робби Фивора никогда больше не жалеть, но вчера он был таким жалким и усталым, что ее решимость поколебалась. А за что, собственно, его жалеть? Что он не тот, за кого себя выдает? На днях выяснилось, что Фивор не адвокат и никогда им не являлся. А также никакой не актер. Он не был даже полноценным мужем, в том смысле, что за время супружества ни разу не соблюдал верность жене семь дней подряд. Но я верный друг, мог возразить Робби. Так он ответил Ивон, когда она спросила, существует ли для него что-нибудь святое. Но история с Магдой Меджик выявила, что и это не так. Если коварный Сеннетт его как следует прижмет, он сдаст всех своих друзей без исключения.

«Очевидно, решил напиться, — подумала Ивон. — Или прогуляться к реке».

Через полчаса она побежала к ближайшей аптеке звонить Макманису. Джим молчал очень долго. Ивон даже засомневалась, остался ли он на связи.

— Нет, сбежать Фивор не мог, — раздался наконец в трубке его голос. — Во всяком случае, без жены. Да, вы, пожалуй, сходите проверьте, дома ли она, и перезвоните мне.

Ивон ринулась по чистенькому тротуару богатого пригорода обратно, мысленно повторяя как заклинание: «Сбежал! Наверняка сбежал! Ведь это человек без д!»

У дома стоял «мерседес». Робби вышел и, увидев Ивон, медленно направился к ней. Она впервые видела его в таком состоянии. Небритый. Волосы взлохмачены, лицо осунувшееся. Рубашка на поясе перекрутилась. Он явно не собирался на работу. Пьяный, решила Ивон, заметив в его глазах туман. Нет, походка ровная, уверенная. Рядом пролетела бабочка. Робби повернул голову и долго следил за ней, прежде чем снова обратить внимание на Ивон.