Личный ущерб - Туроу Скотт. Страница 85

В качестве завершающего смертельного удара Сеннетт выпустил из фургончика Робби и Ивон. Робби держался молодцом. Он весело подмигнул Ролло и вскинул руку в приветствии.

Косиц грязно выругался в лицо федеральному прокурору и двинулся дальше, похлопывая руками по бокам, чтобы согреться.

Пройдя десять метров, он повернулся. Злобно посмотрел на Робби и сделал рукой неприличный жест, вытянув изуродованный ноготь. Он явно угрожал совершить то, что намеревался тогда в «Батискафе». Вырвать гениталии.

В шесть тридцать у меня зазвонил телефон. Я быстро снял трубку на кухне, боясь, что звонок разбудит Патрис, которая вчера поздно вечером прилетела из Бангкока. Звонил Сеннетт. «Трибюн» только что принесли, и я успел разглядеть заголовок на первой полосе.

Стэн принял мои поздравления без особого энтузиазма. Атмосфера маниакальной секретности закончилась. Мы говорили свободно, не используя кодовые слова и интонационные намеки. Усталым голосом Стэн выдал мне полную информацию о текущих событиях.

Несмотря на неудачи с самыми крупными фигурантами, операция все же дала кое-какие результаты. Помощник федерального прокурора Моузес Апплби разъяснил сестре Шерма Джудит, что ресторан конфискуют, если ее признают виновной в соучастии в вымогательстве. Она запаниковала и вскоре перестала трепыхаться. Милаки отшил Моузеса, но не так решительно, как это сделал Косиц, что вселяло надежду на сотрудничество.

Другая группа, куда входили помощница федерального прокурора Соня Клонски и Ширли Нейгл, посетила Уолтера Вунча. Он принял их в гостиной. Спокойно прослушал записи Робби и пожал плечами. Его жена, которая явилась, даже не сняв бигуди, кажется, напугалась до смерти и принялась поносить Уолтера на все лады, но он даже не поморщился. Вскоре Уолтер оживился. Стал рассуждать о Малатесте, называя его «дурнем из дурней». На прощание заявил гостям, что теперь у него появилась еще одна причина радоваться скорой смерти, многозначительно посмотрев при этом на супругу.

С двумя другими фигурантами Соне и Ширли повезло. Судебные чиновники Джоуи Кван и Пинхус Лейбовиц согласились сотрудничать без всяких оговорок. На их допрос ушла большая часть ночи. Они назвали нескольких адвокатов, от которых получали деньги. Кван упомянул трех судей, теперь работающих в уголовном отделе. В данный момент Пинхус и Джоуи находились в офисе федерального прокурора, звонили по очереди скомпрометированным адвокатам и судьям, сообщали насчет Робби и предлагали сообща придумать какие-нибудь правдоподобные версии, если вдруг ими заинтересуется ФБР. Те, кому удалось дозвониться еще в три-четыре часа ночи, довольно быстро скисли.

Сеннетт размышлял, стоит ли установить в офисе Макманиса телевизионные камеры. В любом случае это следовало согласовать с ККСО. Весть о том, что ФБР внедрило своего агента в офис адвоката, очень скоро станет известна всем. Возможно, у кого-то не выдержат нервы, и человек заговорит. Стэн интересовался моим мнением на этот счет, но я уклонился от ответа. Сказал, что теперь, когда завеса тайны сброшена, нам снова следует играть свои привычные роли.

Стэн нехотя кивнул. Я сознавал, что его измотала не только тяжелая работа.

— Не могу поверить, что мы не достанем Туи, — тихо промолвил он. — На Косица у нас действительно собран солидный материал, а на Брендана — абсолютно ничего. С точки зрения здравого смысла очевидно, что Косиц не мог действовать самостоятельно, но ведь на суде это не докажешь. У нас нет никаких свидетельств, ни прямых, ни косвенных, того, что Туи как-то связан с деньгами, которые принимал Косиц, или указаниями, какие он время от времени давал. Робби оказался прав. Туи всегда выставлял перед собой Косица. Просто как крепостной ров перед замком.

Стэн наконец вспомнил, зачем позвонил. Он отправил Робби домой поспать в сопровождении агентов, а тот вдруг высказал желание встретиться с Магдой Меджик. К себе в квартиру она, естественно, его не пустит, и Робби собирался посетить ее в здании суда. Стэн беспокоился, что появление Фивора вызовет там негативную реакцию, и просил меня убедить своего клиента отказаться от встречи.

У дома Робби дежурили два агента. Пропустить меня они сначала отказались, но появился Клекер, и ситуация благополучно разрешилась.

Ивон спала в одной из свободных комнат наверху. Робби тоже недавно заснул, и я решил дать ему отдохнуть хотя бы немного. С собой у меня была пачка газет. Элф быстро просмотрел их и, как обычно, веселым тоном стал выкладывать недавние новости. Джоуи Кван уже дал показания по судьям, рассматривающим уголовные дела. Говорил долго, запись поместилась на двух больших бобинах. При этом он разыгрывал болвана-китайца, плохо знающего язык, которому все нужно повторять и объяснять по нескольку раз. Некоторые из судей сразу же обделались.

Спустился Робби. Пояснил, что проснулся из-за Рейни. Проверил и убедился, что все без изменений. Свист системы принудительного дыхания слышался даже внизу.

Робби бросил взгляд на газеты:

— Наконец-то я стал звездой. Боже, где они откопали эту фотографию? Я там выгляжу хуже, чем на водительском удостоверении.

Фотография действительно была невысокого качества. На ней улыбающийся Робби выходил из здания суда после выигранного дела.

Мы уединились с ним в просторной задней комнате, располагавшейся на несколько ступенек ниже уровня кухни. Как и все остальные, она была прекрасно декорирована в подчеркнуто современной манере. Обои из шелка-сырца, мебель в форме чаш и тазов. Как только Рейни заболела, сюда перестали заходить. Комната пустовала. Громадный проекционный телевизор перенесли в спальню, а здесь сложили различные устройства, какие использовала Рейни на ранних стадиях болезни. Самоходные инвалидные коляски, подъемники, трапеции, кровать с поворотным механизмом, от которой она отказалась. В общем, комната превратилась в больничный склад.

Когда я передал Робби слова Стэна, он махнул рукой.

— Джордж, я вообще-то не прошу, а спрашиваю. Могут они помочь мне или нет? С Магдой мне нужно повидаться в любом случае.

Я попытался его отговорить, но он стоял на своем. Затем мы вспомнили о Мортоне. Робби сказал, чтобы я собрался с духом перед звонком его адвоката, кем бы он ни оказался.

Обратно в город я выехал около девяти. Позвонил своему секретарю. Оказывается, мне оставили сообщения восемь адвокатов. Одно было от Барнетта Школьника. Я попросил созвониться с каждым и объяснить, что если речь идет о расследовании, которое ведет ФБР в здании суда — как потом оказалось, именно так оно и было, — то, согласно правовым нормам, мне не положено об этом беседовать. Я включил радио. Во всех новостных передачах на первом месте была операция «Петрос». Они даже успели провести блиц-опрос адвокатов на улице. Один, к моему удивлению, заявил, что теперь заниматься адвокатской практикой в округе Киндл станет значительно легче.

К сожалению, они говорили все, что взбредет в голову. Например, все без исключения комментаторы авторитетно утверждали, будто Роберт Фивор является агентом ФБР. В общем, в этих сообщениях по радио содержалось столько вранья (по моим оценкам, не менее восьмидесяти процентов), что когда в девять тридцать передали срочное сообщение, неизвестно было, как на него реагировать. Я уже въехал в город и, несмотря на напряженное движение, остановился у тротуара в зоне, где стоянка запрещена, поскольку боялся попасть в аварию. Начал переключать станции. Везде передавали новость последнего часа.