Пешки - Барнес Питер. Страница 40

Кроме всего прочего, представители вооружённых сил часто указывают, что солдаты имеют право говорить о чём угодно между собой. Такие заявления подкрепляются «Наставлением для военных судов», которое гласит, что «выражение мнений в сугубо частном разговоре обычно не должно служить основанием для возбуждения дела в военном суде».

Это сформулировано весьма убедительно. Однако наставления и меморандумы умалчивают о том, что военное командование до сих пор, когда сочтёт нужным, сохраняет практически неограниченное право препятствовать свободному осуществлению прав, предусмотренных первой поправкой. Умалчивают они и о том рвении, с каким наказывают солдат, настаивающих на осуществлении своих прав. Надо обладать большим мужеством, чтобы в американской армии бороться за права гражданина-солдата.

Способов препятствовать осуществлению прав достаточно много. Вблизи военной базы намечена антивоенная демонстрация? Тогда просто придумывается причина, чтобы задержать солдат на службе. В «Пресидио» солдатам отменили отпуска в пасхальное воскресенье 1969 года, потому что на этот день был назначен марш мира в центре Сан-Франциско. Их не выпускали из части, и в ознаменование христова воскресения устроили занятия по подавлению гражданских беспорядков. В Форт-Льюисе, штат Вашингтон, по случаю субботнего марша мира в Сиэтле начальник гарнизона отправил внезапно весь личный состав на работы по «благоустройству».

Солдаты собираются обсуждать политические вопросы на своём митинге? Тогда надо просто арестовать их. Так поступили с тридцатью пятью членами Союза американских военнослужащих, которые собрались на митинг во внеслужебное время в Форт-Льюисе.

Солдат устно или письменно выражает взгляды, которые не одобряет начальство? Тогда назначьте его охранять уборную или, ещё лучше, отправьте во Вьетнам.

Командиры имеют настолько неограниченную власть, что даже не считают нужным выполнять военные инструкции. В этом убедились солдаты нескольких воинских частей, которые приняли за чистую монету «Руководство по отношению к инакомыслию».

Например, в Форт-Блиссе солдаты, издающие газету «Гиглайн», добивались официального разрешения на распространение своего издания в соответствии с указаниями меморандума. Они подали официальное заявление, приложив два экземпляра своей газеты. Через три недели последовал краткий ответ: «Просьба о разрешении на распространение № 5 газеты „Гиглайн“ в Форт-Блиссе отклоняется». Никаких объяснений, никаких «веских оснований» — просто «отклоняется». Аналогичные заявления были отклонены в Форт-Брэгге, Форт-Орде, на военно-морской базе Норт-Айленд (Сан-Диего) и в других местах.

В Форт-Брэгге солдаты, которым не разрешили распространять их газету «Брэгг брифс», передали дело в окружной суд. Прокурор, выступая против утверждения солдат о том, что предварительное запрещение, наложенное на распространение их газеты, равносильно неконституционной цензуре, не стал ходить вокруг да около. «Первая поправка, — заявил он — не распространяется на военнослужащих. Вопрос лишь в том, является ли сделанный в данном случае выбор Ї предварительное запрещение — разумным и необходимым для поддержания порядка и дисциплины в гарнизоне. При данных обстоятельствах я считаю, что выбор был правильным». Федеральный судья согласился с мнением прокурора.

В 1969 году один гражданин попросил разрешения раздать в Форт-Брэгге листовки, содержащие замечания трех американских сенаторов о Вьетнаме, взятые из «Конгрешнл рекорд» [57]. Через три месяца после подачи заявления он наконец получил письмо от начальника военной полиции Форт-Брэгга с отказом без всяких объяснений. Даже сенатор Сэм Эрвин, высокопоставленный член сенатской комиссии по делам вооружённых сил, убеждённый сторонник американской политики во Вьетнаме, пришёл в ярость, услышав об этом инциденте. Эрвина взбесили три обстоятельства: сам отказ, отсутствие какого-либо объяснения и трехмесячная задержка с ответом.

Свобода выражения взглядов нарушается и другими способами. За солдатами, участвующими в демонстрациях во внеслужебное время и в штатской одежде, что разрешено военными инструкциями, следят, их фотографируют, допрашивают.

Когда не помогают другие меры, остаётся наказание. Рядового Уэйда Карсона приговорили к пяти месяцам заключения в военной тюрьме в Форт-Льюисе за распространение солдатской газеты. Ему предъявили обвинение по статье 134 Единого военно-судебного кодекса, всеобъемлющие положения которой запрещают «всякое поведение, позорящее вооружённые силы». Рядовой Ричард Джентайл, один из 27 наказанных в Пресидио, участвовал в марше мира в субботу 12 октября, за два дня до «бунта», в штатской одежде и в нерабочий день. После марша он вернулся в казарму и был немедленно брошен в тюрьму.

Сержант Дон Шерман как-то вечером ушёл из части в Форт-Льюисе, чтобы принять участие в обсуждении моратория со студентами Такомского колледжа. Он вернулся с опозданием на двадцать минут, и за самовольную отлучку его лишили увольнения на два месяца и понизили в звании до рядового первого класса.

Многообразные формы запугивания, запретов и наказаний, применяемые в вооружённых силах для того, чтобы помешать солдатам пользоваться конституционными правами и во многих случаях гарантированными положениями военных инструкций, бесспорно «не стимулируют», как указал Верховный суд, пользование этими правами. Тем не менее Верховный суд никогда не осуждал военное командование за нарушение первой поправки к конституции и никогда не выносил постановлений о применимости прав, предусмотренных этой поправкой, к военнослужащим.

Во время первой мировой войны Верховный суд утвердил приговор, вынесенный гражданину по фамилии Шенк на основании Закона о шпионаже 1917 года. Преступление Шенка заключалось в том, что он распространял листовки, осуждающие воинскую повинность. В решении суда, написанном судьёй Холмсом, впервые излагается юридическое толкование применимости первой поправки к военному времени:

«Когда страна находится в состоянии войны, многое из того, что можно было высказывать в мирное время, становится такой помехой военным усилиям, что не может быть терпимо, пока люди воюют. Ни один суд не вправе считать, что такие высказывания охраняются каким бы то ни было конституционным правом. В каждом отдельном случае ставится вопрос, наносят ли эти высказывания существенный ущерб военным усилиям».

В деле Шенка «существенный вред» заключался в помехе набору в армию. Суд вынес заключение о том, что его листовка создаёт явную и реальную угрозу, что будет причинен вред.

Неприменимость официальных заявлений высшего судебного органа можно наблюдать за последние годы в целом ряде дел, связанных с первой поправкой к конституции. В 1965 году молодой лейтенант Генри Хау, служивший в Форт-Блиссе, участвовал в небольшой мирной демонстрации. Его участие в получасовом марше протеста соответствовало правилам: он находился вне службы, был одет в штатское платье, а марш протеста был мирной демонстрацией.

Во время демонстрации Хау нёс самодельный плакат, на котором с одной стороны было написано: «Прекратить фашистскую агрессию Джонсона во Вьетнаме», а с другой — «Больше возможностей, чем выбор между мелкими невежественными фашистами». Выражения, конечно, резкие, но что в них преступного? Военное командование как будто разрешает военнослужащим обсуждать политические вопросы.

Если бы Хау был гражданским лицом, его никогда не стали бы преследовать в судебном порядке. Но Хау только был в гражданском платье, и военное командование круглосуточно сохраняло над ним власть. Как оказалось, за демонстрацией наблюдал переодетый военный полицейский, который и предложил полиции Эль-Пасо арестовать Хау. Полиция Эль-Пасо услужливо сфабриковала обвинение в подозреваемом бродяжничестве, Хау отвели в полицейский участок, а затем передали военным властям. Командование тут же предъявило ему два обвинения в соответствии с Единым военно-судебным кодексом: употребление пренебрежительных выражений в отношении президента (статья 88) и поведение, недостойное офицера (статья 133) [58].