Райский остров - Барнет Джилл. Страница 10

Было очень жарко, Маргарет сидела вся красная, у нее от солнца жутко болела голова. Воздух был таким плотным, что казалось, можно плыть по нему. Маргарет натянула кусок брезента над собой и над детьми. Мокрые от пота волосы свисали на лоб, кроме того, вся она была в крошках от галет, а тут еще монарх повелел подать ему воды.

Хэнк снял свою сутану и остался в той одежде, которая, видимо, была надета на нем в тюрьме: в грубых холщовых штанах с веревкой вместо пояса и рубахе, на которой осталась только одна пуговица. Он остался полураздетым: виднелась его волосатая загорелая грудь и плоский, как стиральная доска, живот. Когда-то, может быть, год назад, его одежда скорее всего была белой, но сейчас превратилась в грязно-серую. Одной рукой он придерживал парус, а другой отстукивал какой-то противный мотивчик. Широкополая шляпа затеняла его лицо, и Маргарет не видела его выражения, но тут Хэнк сдвинул шляпу, зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть, затем почесал свой заросший волосами живот. Потом стал скрести подбородок, потом перешел к шее и занялся ею уже с такой силой, что Маргарет искренне недоумевала, почему он не поможет себе ногой. Она наблюдала за ним с беспредельным удивлением. Спустя некоторое время уже он воззрился на нее, как будто ожидая чего-то. Она улыбнулась с невинным видом.

– Ну...

– А что, вы что-то сказали?

– Воды. Дай мне воды.

– О, конечно. – Одной рукой она обняла Аннабель, а другой достала маленькую чашечку. – Позвольте вас обслужить.

Хэнк, с презрением оглядев сосуд, спросил:

– Откуда это взялось?

– Эта чашка? Я нашла ее в одном из чемоданов.

Она повернулась на сиденье к нему спиной. Ребенок засмеялся и захлопал в ладошки от радости.

– Ура! Ура!

«Да, Аннабель, это будет забавно». Маргарет оглянулась украдкой и увидела, что Хэнк, насвистывая, смотрит на море. Она для вида погремела канистрой с водой, а сама быстро опустила посудину в океан, затем осторожно вытерла ее внешнюю поверхность юбкой. Одарив Хэнка еще одной медовой улыбкой, она протянула ему чашечку:

– Ваша вода, сэр.

Как всегда пробурчав что-то в ответ, он поднял чашку ко рту и осушил ее одним неандертальским глотком.

Вода брызнула у него изо рта во все стороны, и вслед за этим из его глотки полились все его ужасные слова. Хэнк вытер рот тыльной стороной ладони.

– Это же морская вода!

– Я знаю.

– Что тогда это, черт возьми, значит?

– Бунт на корабле.

Он вскочил так, что лодка покачнулась, остановился около мачты, затем прошел мимо нее, схватил емкость с водой и, выпустив очередной заряд своих самых отборных слов, вернулся к своему сиденью. Аннабель посмотрела на него и сказала довольно отчетливо:

– Демо!

Он нахмурился, а ребенок заулыбался, замахал руками и закричал:

– Демо! Демо!

– Нет, Аннабель. – Маргарет погрозила ей пальцем. – Это плохое слово.

Хэнк поднял канистру, отпил воды и поставил ее между ног.

– Разве мы не должны разделить воду на разумные порции?

– Что, испугалась, Смитти?

Она обвела взглядом горизонт и спросила:

– Вы знаете, где мы находимся?

– Мне не нужно знать, где мы.

Это было все равно что разговаривать с камнем.

– У мужчин развиты инстинкты. Шестое чувство.

– Которое называется равнодушием к мнению женщины.

– И это тоже. Я точно знаю, куда направляюсь.

– Без карты и без компаса?

Он для наглядности постучал пальцем по виску и посмотрел на нее с надменным выражением всезнайки.

– У меня все здесь! Дар природы, милочка. Это все равно как вовремя обчистить чей-нибудь карман.

Она покачала головой:

– У вас нет моральных принципов.

Он усмехнулся так, как будто она сделала ему комплимент. Положив руки на борт, он кивнул на чемоданы, качавшиеся за кормой.

– А что, там есть сигары?

Маргарет бросила на него взгляд, который совершенно точно давал понять, что он должен сделать с этими сигарами.

– Пиво?

– Нет. Ни сигар, ни пива, ни танцовщиц канкана.

Хэнк усмехнулся и уставился на ее ноги. Она тоже непроизвольно посмотрела вниз. Мокрое платье прилегало к телу, как вторая кожа.

– Не думаю... – Тут он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Через несколько минут он засвистел и стал выстукивать другой мотив. Вздохнул и оглянулся.

– Вот это жизнь. Свежий воздух. Солнечный свет.

Неожиданно Аннабель запустила Маргарет в лицо галетами. Та заморгала, отряхнулась и отобрала жестянку у малютки. Малышка завопила, стала выгибаться в руках у Маргарет с необычайной для ребенка силой. Истерика продолжалась пятнадцать мучительных минут. Хэнк сверкал глазами и в сотый раз спрашивал:

– Ты что, не можешь заставить ее замолчать?

– Я стараюсь, – отвечала Маргарет сквозь зубы, уже отчаявшись справиться с ребенком. Ей даже никогда в голову не приходило, что можно спасовать перед маленьким человечком, который медленно, но неуклонно добивался своего. Маргарет попыталась отдать ей жестянку с галетами, но безуспешно. Аннабель рванулась в очередной раз, все рассыпала и закричала еще громче.

Маргарет отбросила волосы с лица и сказала:

– Я не знаю, что мне делать.

– Боже ж ты мой, сделай что-нибудь!

Тут Лидия подала голос из-под навеса:

– Мама всегда укачивала ее.

– Да, Смитти, послушай, что говорит девочка. Покачай ее. – Он так говорил, будто это была его идея.

Она медленно сосчитала до десяти.

– Ну чего ты ждешь? Покачай ее.

Маргарет встала, взяла ревущего, брыкающегося ребенка на руки, нагнулась и положила ему на колени.

– Ты покачай!

– Какого черта!

Хэнк как будто превратился в кусок льда. Он сидел, не решаясь даже прикоснуться к девочке.

– Возьми ее у меня!

Аннабель замолчала так внезапно, что они все воззрились на нее как завороженные. Она последний раз всхлипнула, подняла свое мокрое личико и уставилась на Хэнка, а он – на ребенка так, как иногда смотрели на Маргарет адвокаты-соперники. Девочка вздохнула, засунула два пальца в рот, свернулась калачиком, положив головку ему на руку, и заснула.

Похоронные звуки страшной песни каторжников гулко раздавались в густом насыщенном воздухе. Мелодия оказалась еще печальнее, чем думал Хэнк. Он отложил губную гармошку в сторону. Смитти в это время смотрела на океан, дети спали, а коза методично жевала ее юбку. Было слышно, как волны плескались о борт лодки. Через несколько минут Маргарет обернулась и с отчаянием сказала:

– О, мы затерялись в этом океане.

– Нет.

– Вы знаете, где мы?

Хэнк с умным видом посмотрел направо, налево, затем в небо.

– Мы посреди Тихого океана.

– Как забавно, – потерянно уронила она, – очень забавно.

Она намочила носовой платок в воде и обернула им шею и щеки, затем мокрой тряпкой пригладила волосы.

– Вы вечно волнуетесь о всяких пустяках. Еще ничего не случилось, а вы уже паникуете.

– Ах вот оно что. Мужчины всегда спокойны, рациональны и все всегда понимают.

– Мы не дергаемся из-за всяких мелочей. – Он выразительно посмотрел на ее носовой платок.

– Я не считаю, что освежить себя в такой духоте зазорно. Впрочем, не думаю, чтобы вы это могли понять.

– Мужчина знает, как бороться за жизнь и выжить. Это важнее, чем вышивать подушки и чай попивать.

– Лично я ничего не вышиваю, а чай пью очень редко. У меня есть профессия.

– Профессия? – повторил он со смехом, затем рассмеялся уже от души: – Женщина, чем-то занимающаяся в жизни, кроме болтовни и вышивки.

Ей очень хотелось ответить, но она промолчала.

– Ну и какова же она, эта профессия? Чай дегустировать? – Он снова засмеялся.

Маргарет внимательно посмотрела на него и сообщила:

– Не думаю, что даже когда-нибудь скажу тебе.

Он пожал плечами, как будто ему было все равно, но через минуту сказал:

– Одну вещь я знаю наверняка.

Маргарет вздохнула: