И несть им числа... - Барнс Джон Аллен. Страница 37

— Ага. Еще одному не спится, не только мне. И Паула, и Эсме — все туда же, ведь мы старые приятели и не можем оставаться в постели допоздна, даже если нам заплатят. Несите вниз свои вещи — их можно постирать в подвале, а ваш костюм мы прихватили с прыжкового катера. Горячий душ, кофе и чего-нибудь перекусить. Ах да, и не забудьте про горшок в комнате.

Покачиваясь, я спустился по лестнице, вручил горничной свою одежду и горшок, взял небольшой кофейник, чашку, полотенце и инструкции по пользованию душем. Спустя полчаса я появился вновь, чувствуя, что опять становлюсь человеком. Я отрезал солидный ломоть ветчины, соорудил швейцарский сандвич, прихватил апельсин и потащил все это наверх вместе со своим чемоданом, так что мог выбирать между едой и одеванием. Приятно было ощутить себя чистым и почувствовать пищу в желудке. Если бы я имел хоть малейшее представление о том, что происходит или что со мной случилось за последние несколько дней, то был бы просто счастлив.

Хелен тоже пошевелилась, и я облачил ее в рубашку и отвел к Роджеру, а он, в свою очередь, подверг ее примерно тем же процедурам, что и меня. Ульрика появилась в тот момент, когда Хелен как раз включила душ, но оказалось, что ванные совместные, поэтому Ульрику направили в соседнюю душевую. Выглядела она так, будто провела полночи в слезах; не знаю, свойственно ей это или нет, но подобное поведение можно понять, учитывая все обстоятельства.

Покончив с этими хлопотами, я сделал еще один сандвич и кофе и поинтересовался у Роджера:

— Ну и где мы находимся?

— В доме Эсме Сандерсон. Не той, что арестовала вас и собиралась убить, а другой. Эта Эсме — на нашей стороне, а кроме того она может быть нам полезной еще и тем, что унаследовала огромную кучу денег. Случайно мы оказались в доме Эсме, покушавшейся на вашу жизнь, — она, как и Билли Биард, была продажным копом и поэтому могла позволить себе иметь подобный дом. Не тот, где в данный момент мы нашли приют. Понимаю, что все это очень запутанно; я и Паулу неоднократно заставлял все повторять.

— А чем конкретно мы занимаемся?

— Ждем остальных, — ответил Сайке, перевернув газетную страницу и просматривая статьи. — Хм. С тех пор как я вчера уехал из дома, история Мехико, судя по всему, уже трижды полностью поменялась. Я не читаю испанских газет, с которых хорошо было бы начинать, и теперь не знаю даже контекста. Но вот комиксы почему-то остались прежними.

Он положил газету и снял небольшие очки для чтения.

— Джефри Ирвин обещал, что когда всем станет тепло и уютно, он выдаст нам всем много-много денег, чтобы мы пошли в одно кафе — почему именно это кафе, я не знаю, — и подождали, пока не появятся люди, с которыми, я уверен, мы знакомы. Когда мы там окажемся, придется ждать дальнейших инструкций. Я слишком любопытный, чтобы пропустить все мимо. Думаю, вы оба работаете на Ифвина, как и мисс Нордстром, Не могу сказать, что движет Паулой и Эсме, — они лучшие агенты, которых мне приходилось встречать, и поэтому я никогда не знаю, о чем они думают; знаю только то, что они сами считают нужным. Вот почему все работало как часы. Исходя из прошлого опыта, я бы сказал, что какими бы ни были причины их действий, мы обо всем узнаем, когда они того захотят, и ни секундой раньше. Иисус Пикардин тоже с нами, ибо он корыстен или любопытен, а может, и то, и другое сразу.

Через некоторое время наверх поднялась Хелен — в рубашке и с полотенцем, тюрбаном обмотанным вокруг головы. Вскоре после нее появилась Ульрика и ушла к себе в комнату. Тем временем я быстро пробежал глазами газету и опять вспомнил, что не знаю испанского.

Конечно, были миры, где я знал его. А в этих мирах, интересно, я знал, что знаю испанский, или надо было проверять, что я только что и сделал?

Было почти пять, когда мы все собрались, готовые пойти в кафе.

— Оно здесь недалеко, насколько я понял, — успокоил нас Сайке.

Единственным человеком в комнате, которого я не узнал, оказалась высокая брюнетка. Она кивнула и обвела взглядом присутствующих:

— Я Эсме Сандерсон. А вы, наверное, Ульрика, Лайл и Хелен. Думаю, некоторые из вас встречались с другими версиями меня не при самых лучших обстоятельствах, а я имею как минимум одно крайне неприятное столкновение с одним из вас. Теперь, когда мы знаем, что находимся по одну сторону баррикад или по крайней мере все приглашены на одни и те же праздники, надеюсь, можно оставить все эти разборки.

Паула, сидевшая в углу, фыркнула и спросила:

— Очень неприятное столкновение? Она хочет сказать, что один из вас ее застрелил. Но она заставила меня пообещать, что я не скажу, кто именно. Полагаю, нам следует провозгласить всеобщее перемирие, и это отличная идея, на которую Эсме, к сожалению, не обратила должного внимания. Постарайтесь помнить, что человек, которого вы знали, может оказаться не тем, с кем вы общаетесь, ладно? Отлично. — Она встала. — Короче говоря, в машине достаточно места, и есть все основания, чтобы поехать на ней и ни на чем другом, как сказал Ифвин.

Седлайте коней, грузитесь — ив путь. Нам есть куда ехать.

— Нужно ли брать с собой вещи? — поинтересовалась Ульрика, откинув с лица еще влажные волосы.

— Думаю, каждый должен взять хотя бы сумку, — ответила Эсме. — На всякий случай. Побольше медикаментов и лекарств, оружия и боеприпасов, примерно в таком порядке, плюс то, без чего вам будет очень плохо и грустно.

Мы разбежались по комнатам наверху; мои чемоданы оказались достаточно маленькими, так что я спокойно смог все нести. То же самое касалось и Хелен. Казалось, будто там, внизу, все приняли одно и то же решение, и Паула посмеялась над нами.

— Не хочу думать о соотношении зубов и хвостов, — сказала она.

Хелен одарила ее ужасной, свирепой улыбкой сквозь плотно сомкнутые губы, к которой я все никак не мог привыкнуть.

— Надеюсь, я в качестве «зубов».

— Ну да, — заверила ее Паула. — Ладно, все в сборе.

Сейчас увидим, не разучилась ли я еще держать руль.

— Ты же прошлой ночью нас везла, — удивился я.

— Об этом знают не все присутствующие — надо их припугнуть. — Она с шумом распахнула дверцу автобуса и крикнула: «Все на борт!» намного громче, чем требовалось. По крайней мере один из нас отлично проводил время.

Ехать было недалеко, и, сидя позади Паулы, я смог убедиться, насколько сложно управлять машиной — как. я понял, ей приходилось переключать скорости, крутить руль и давить на педаль акселератора — и все это не отрывая глаз от дороги. Я выяснил, что штуковина посередине, похожая на старомодные часы, — спидометр, а та, где написано «0 — 1», — индикатор количества топлива в баке; другие измерительные приборы оставались для меня полной загадкой, особенно одна, на которой была надпись «тахометр»: по моим наблюдениям, она не имела никакого отношения к скорости нашего движения.

— Все это выглядит слишком сложно, — сказал я, понаблюдав некоторое время за процессом.

— Все автоматически, — возразила Паула, — и большая часть просто для того, чтобы ты знал, что можешь это сделать. Если на задании будет свободное время, я тебя научу: мы могли бы использовать больше водителей, и я боюсь, что водить машину умеем только я и Роджер. А он ненавидит это дело — почему, не знаю. А ведь наличие еще одного водителя сможет спасти чью-то жизнь, а может, и не одну.

Я вздрогнул: хотелось научиться водить машину, ведь мне всегда нравилось вручную управлять всякими транспортными средствами, но я не очень-то хотел оказаться в экспедиции, где спасение одной или нескольких жизней могло стать проблемой.

Мы остановились у кафе. Единственным человеком, сидевшим за столиком на улице, оказался Иисус Пикардин. На нем была рубашка с кричащим цветочным рисунком, дурацкая панамка, ярко-красные шорты и тяжелые кожаные сандалии. Он производил неприятное впечатление: закинутые на стол ноги, полупустой стакан с остатками пива; непонятно, каким образом ему удавалось выглядеть щеголем.

— Если мы делаем то, что я думаю, — произнесла Паула, — вы должны оставить свой багаж в автобусе. Я бы прихватила оружие, если у вас оно есть, и, возможно, что-нибудь из наиболее ценных вещей.