Миллион открытых дверей - Барнс Джон Аллен. Страница 79

— Яп. Только в ней я более или менее сносно выгляжу для торжественных случаев. Нам ведь, наверное, предстоит побывать при Дворе?

— О конечно, — кивнула Гарсенда. — Не сказать, чтобы принц-консорт в восторге от этой идеи, но для него слишком важна встреча с важными персонами с другой планеты, тем более что одна из этих персон — Жиро, которого здесь у нас считают героем, как ни крути. Мы могли бы сразу же отправиться спрингером во Дворец, но прием там начнется не раньше чем через час, и поэтому я предлагаю прогуляться по Нупето.

Я был очень благодарен Гарсенде за то, что она встретила нас. Пока мы шли пешком от Посольства до Дворца, они с Маргарет болтали, как закадычные подружки, а у меня было время предаться собственным размышлениям. Арктур, по обыкновению, испускал красноватое сияние, цвета и тени были яркими и глубокими, но до сих пор я никогда не замечал, что на самом деле на Уилсоне существовало всего три цвета — черный в тени, темно-красный на камнях и почве и довольно странное сочетание голубого с серым — там, где росли живые растения. Проведя столько времени на Нансене и глядя теперь на родной город, я отмечал, конечно, определенное разнообразие, но проявлялось оно большей частью в оттенках цвета. Если бы я не вырос здесь, я бы счел здешний пейзаж почти монохромным.

По улицам ходили люди, но Гарсенда отгоняла немногих встреченных нами знакомых свирепым взглядом. Ну хотя бы аквитанская merce еще не совсем погибла. Многие женщины были одеты примерно так же, как Маргарет, — в модифицированные варианты каледонского костюма. Видимо, это были представительницы новой ветви движения межзвездников, про которую рассказывала Гарсенда. Краем уха я расслышал, как она рассказывала Маргарет о том, что неотъемлемой деталью новых нарядов стали потайные карманы, в которых удобно было носить маленькие раскладные нейропарализаторы. Только теперь я понял, что в костюме Маргарет было предусмотрено как минимум семь таких карманов.

Я вынужден был признаться в том, что, хотя «а-ля каледонская» мода мне не очень была по душе, здесь она многим явно приглянулась. Теперь на улицах стало меньше ослепительных красоток, на которых пялили глаза мужчины, и стало намного больше женщин, на которых никто не обращал внимания.

Когда мы шли по Молодежному Кварталу, я не заметил ни одного человека в «старорежимной» одежде и из-за этого почувствовал себя персонажем из доисторических времен. На самом деле та одежда, которую я носил до отбытия в Каледонию, уже пару лет как начала выходить из моды, но я никак не ожидал, что она напрочь исчезнет за такое короткое время.

Но не так-то сильно я из-за этого переживал. После приема во Дворце надо было пройтись по магазинам и приобрести такую одежду, чтобы не ошарашивать прохожих своей немодностью.

При Дворе я бывал неоднократно — с отцом, когда был помладше. Поэтому ритуал королевских приемов мне был знаком, но теперь мне бросились в глаза кое-какие мелочи, на которые, будучи ребенком, я внимания не обращал: скучающие физиономии придворных, излишняя вычурность унылого декора арок, безнадежно устаревшие фанфары. Словом, все это теперь напоминало мне дешевые декорации для детского спектакля.

Еще более удручающее впечатление производила Исо. Нет, одета она была, спору нет, неплохо. Платье подчеркивало ее широкие бедра, а чересчур маленький подбородок не так бросался в глаза за счет пышного гофрированного воротника. Придворные портные постарались на славу. Но при этом Исо как бы не понимала, на каком она свете. Она казалась такой рассеянной, словно все вокруг нее происходит во сне.

Гарсенда наклонилась и прошептала мне на ухо:

— Ходят слухи, будто бы он бьет ее и запугивает, чтобы удержать за собой место консорта.

Уж не знаю насчет Исо, но во время церемонии я обнаружил, что многие другие при Дворе были весьма навеселе, в том числе — и сам Маркабру. Так что впечатление скуки и невнимательности вполне могло проистекать их того, что у некоторых придворных косили глаза.

Отчасти на все это я обращал внимание потому, что помнил, каким великолепным казался мне Дворец в детстве. А вот Маргарет потом говорила мне, что была просто очарована. Да и потом, она так старательно исполняла все поклоны и реверансы, что, кроме блеска и роскоши, ничего не заметила.

Я порадовался за нее — тем более что в своем примодненном каледонском наряде она выглядела… нет, не то чтобы хорошенькой или красивой, но вполне достойной. Никто не осмелился бы посмеяться над ней.

Наконец церемония завершилась и нам позволили удалиться через одни из южных ворот. Я знал, что мне нужно будет встретиться с Маркабру наедине, поскольку Аймерика, которого я планировал избрать моим секундантом, не было, и бросить ему вызов, но с этим можно было подождать. А сразу же после приема мы с Маргарет и Гарсендой собирались поужинать в «Синей свинье», моем излюбленном заведении на окраине Молодежного Квартала, которое, как утверждали в последних письмах Гарсенда и мой отец, нисколечко не изменилось.

Однако этому не суждено было случиться. Когда мы вышли из Дворца и оказались во Дворе Миндального Деревца, выяснилось, что там нас поджидал Маркабру и десяток его прихвостней в старорежимных костюмах. Разглядев их получше, я увидел, что у всех имеется нашивка «Patz». Ну что ж — хотя бы Маркабру решил драться со мной один на один.

Я завел руку за спину. Там никого не было. Краем глаза я увидел, как Гарсенда ведет Маргарет к скамье и уговаривает ее шепотом:

— Сиди смирно, не отвлекай его. Все будет в порядке.

Удостоверившись в том, что donzelhas, находящиеся под моей защитой, в безопасности, я полностью переключился на решение назревшего вопроса. Покачался с носка на пятку, убедился в том, что позади — ровная стена, на пути к которой нет никаких препятствий, и заговорил с Маркабру по-аквитански:

— Ах как это приятно — вернуться домой и увидеть принца-консорта в блеске славы. Знаешь ли, Маркабру, дружище, я так и не успел поблагодарить тебя за то письмо, в котором ты в красках описал пародии межзвездников на твое безвкусное тряпье… ведь ты же помнишь то письмо и те насмешки, о которых я говорю, — громадные фаллосы, свисающие между ягодиц? Знаешь, я хохотал целый день, прочитав то письмо.

Ведь если бы они знали о том, как когда-то мы вшестером или всемером заводили тебя в спальню дома твоего отца и пользовали как женщину и как ты тогда плакал и канючил, потому что тебе казалось, что нас мало…

На самом деле все эти оскорбления были ни к чему — : ведь я уже вызвал его на бой без правил в письме, но сердце мое распалилось безмерно от забытой жажды славной драки, и потому меня посетило небывалое вдохновение. Проще всего было обрушить мой творческий порыв на маниакальную гетеросексуальность Маркабру. Именно эта его склонность делала его предметом постоянных насмешек в Молодежном Квартале.

— А знаешь, мой самый старый из самых старых друзей, обладатель самой жирной задницы на свете, пожалуй, что в постели ты будешь поинтереснее, чем твоя королева-тупица. Поэтому тебя и поимело такое число мужчин, что и представить трудно.

Тут он не выдержал и со звоном выхватил шпагу. Тень стены падала на его лицо. Он одарил меня испепеляющим взглядом и процедил сквозь зубы на терстадском:

— Твоя сучонка жутко уродлива, а за час до вашего прибытия я трахал Гарсенду.

— О, какая речь, — насмешливо отозвался я. — Как поэтично звучит твой аквитанский, que merce, старый друг.

Я не стал переходить на терстадский — нарочно, поскольку знал, что с аквитанским у Маркабру всегда были проблемы. Все, чем я мог его уязвить, работало на меня. Я понимал, что и так могу одолеть его, но мне нужно было добиться того, чтобы победа досталась мне как бы без особых усилий. Он шагнул ко мне, но я успел выхватить свой нейропарализатор, и Маркабру на миг замер. Я воспользовался этим моментом для того, чтобы еще сильнее разозлить его.

— Другой мужчина на твоем месте сочинил бы какую-нибудь умную фразу, хотя бы для виду, но наш принц-консорт показывает нам, что он умеет составлять простые утвердительные предложения. Более того, он даже способен соединить два простых предложения союзом. Que merce, — не устаю повторять я, — que merce! Видно, ты потратил кое-что из того, что Исо собирает на панели, на занятия с репетитором, мой умненький, мой миленький, моя самая любимая шлюшка из всех моих дружков!