Мисс Пим расставляет точки - Тэй Джозефина. Страница 9

— А чая не осталось? — спросила она.

Нэш нагнулась к большому коричневому чайнику, а Стюарт подхватила нить разговора, там, где ее оставили Апостолы.

— Вот что действительно убийство — так это ждать, что ты вытащишь из лотереи мест.

— Мест? — переспросила Люси. — Вы имеете в виду работу? Но почему лотерея? Вы ведь уже знаете, куда вы обращались, не так ли?

— Мало кому из нас приходится давать объявления, — пояснила Нэш, наливая очень крепкий чай. — Обычно бывает очень много запросов. Школы, где и раньше работали учительницы гимнастики, окончившие Лейс, когда у них появляется вакансия, просто пишут мисс Ходж и просят ее рекомендовать кого-нибудь. Если случается, что это очень высокий и ответственный пост, она может предложить его кому-нибудь из бывших выпускников, кто хочет сменить место. Но как правило вакансии заполняются оканчивающими студентками.

— И они получают очень выгодного работника, — сказала одна из Апостолов.

— Никто не работает так много, как тот, для кого это первое место.

— И за меньшие деньги, — добавила третья.

— Или с большей отдачей, — заключила четвертая.

— Так что, видите, — сказала Стюарт, — самый мучительный момент за все время обучения — когда тебя вызывают в кабинет мисс Ходж и говорят, какова будет твоя судьба.

— Или когда твой поезд отходит от Ларборо, а тебя вообще никуда не послали! — произнесла Томас, перед глазами которой явно мелькало видение, как она, оставшись без работы, вынуждена будет вернуться жить в свои родные горы.

Нэш откинулась на пятки и улыбнулась Люси.

— Все совсем не так уж мрачно. Некоторые из нас уже обеспечены местами, так что вообще выбывают из соревнования. Хэсселт, например, возвращается в Южную Африку и будет работать там. А Апостолы en masse [16] выбрали медицинскую работу.

— Мы собираемся открыть клинику в Манчестере, — объяснила первая.

— Очень сырое место. Там люди часто болеют ревматизмом.

— Там полно калек.

— И военных, — добавили остальные три автоматически.

Нэш подарила их благосклонной улыбкой.

— А я вернусь в свою старую школу тренером по спортивным играм. А Нат — а Детерро, конечно, не нужна работа. Так что не очень многим придется подыскивать места.

— А я вообще не получу диплом, если не вернусь к изучению печени, — сказала Томас, и ее карие глаза-бусинки сверкнули на солнце. — Что за способ проводить летние вечера.

Все лениво пошевелились, как бы выражая протест, и снова стали болтать. Однако напоминание о близком будущем задело всех, они начали собирать свои вещи и одна за другой медленно уходить по залитой солнцем траве, похожие на безутешных детей. И в какой-то момент Люси обнаружила, что осталась наедине с запахом роз, жужжанием насекомых и горячим мерцающим светом солнца, заливающим сад.

Около получаса сидела она, наслаждаясь этой дивной картиной, наблюдая за тем, как тень от дерева медленно сползает с ее ног. Потом вернулась из Ларборо Детерро; она медленно шла по подъездной аллее, сама воплощенная элегантность с Rue de la Paix [17]; она являла собой резкий контраст обществу кувыркающейся на траве и распивающей чай молодежи, среди которой Люси провела этот час. Детерро увидела мисс Пим и, свернув, подошла к ней.

— Ну как, — спросила она, — вы провели время с пользой?

— Я не искала пользы, — ответила Люси немного резко. — Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.

Нат Тарт стояла, рассматривая ее.

— Мне кажется, вы очень хороший человек, — сказала она совсем не к месту и ушла, не спеша, по направлению к дому.

А Люси неожиданно почувствовала себя совсем девочкой, и ей совсем не понравилось это ощущение. Как смеет этот ребенок в цветастом платье заставлять ее чувствовать себя неопытной и глупой!

Она решительно встала и пошла искать Генриетту, пошла напомнить себе, что она — Люси Пим, которая написала Книгу, читала лекции в ученых обществах, что ее имя есть в «Кто есть кто» и что она признанный авторитет в том, что касается работы человеческого сознания.

V

— Что в колледже является преступлением? — спросила мисс Пим Генриетту, когда они после ужина поднимались наверх. Остановившись на лестничной площадке у большого окна в эркере, чтобы посмотреть вниз, на маленький четырехугольник двора, они пропустили вперед остальных, направлявшихся в гостиную преподавателей.

— Пользоваться гимнастическим залом, чтобы срезать путь к беговой дорожке, — не раздумывая, ответила Генриетта.

— Нет, я имею в виду настоящее преступление.

Генриетта пристально посмотрела на мисс Пим. Через минуту она сказала:

— Моя дорогая Люси, когда человек работает как каторжный, как работают эти девушки, у него нет времени придумывать преступление и нет сил осуществить его. А что заставляет тебя думать на такую тему?

— Кое-что сказанное сегодня за чаем. Об их «единственном преступлении». Что-то имеющее отношение к постоянно испытываемому голоду.

— Ах, это! — выражение лица Генриетты прояснилось. — Кража пищи. Да, время от времени мы сталкиваемся с этим. В любом обществе, вроде нашего, всегда найдется кто-нибудь, у кого недостанет сил противостоять искушению.

— Ты имеешь в виду пищу из кухни?

— Нет, из комнат студенток. Такое преступление совершают Младшие и обычно все это проходит само собой. Понимаешь, это — не признак порочности. Просто слабая воля. Студентка, которой и в голову не придет взять деньги или какую-нибудь безделушку, не может устоять перед куском пирога. Особенно если это — сладкий пирог. Они расходуют так много энергии, что их тело просто кричит, прося сахару; и хотя их никто не ограничивает за столом, они всегда голодны.

— Да, они очень много работают. А скажи, пожалуйста, какая часть из принятых заканчивает курс?

— Из этого набора, — Генриетта кивком указала вниз, где группа Старших брела через двор к лужайке, — заканчивают процентов восемьдесят. Это примерно средняя цифра. Те, кто отсеиваются, отсеиваются в первом семестре, ну, может, во втором.

— Но ведь не все, правда же? В такой жизни, как эта, бывают, наверно, несчастные случаи?

— О да, несчастные случаи бывают. — Генриетта отвернулась от окна и стала дальше подниматься по лестнице.

— Эта девушка, место которой заняла Тереза Детерро, с ней произошел несчастный случай?

— Нет, — ответила Генриетта коротко, — у нее был упадок сил.

Люси, подымаясь по ступеням в кильватере за широкой спиной своей подруги, узнала этот тон. Таким тоном Генриетта-староста обычно заявляла: «И смотрите, не сметь бросать галоши посреди раздевалки.» Дальнейшее обсуждение не допускалось.

Генриетте, как следовало понимать, не хотелось, чтобы о ее любимом колледже думали как о Молохе. Колледж был широкими вратами в будущее для молодежи, заслуживающей этого; а если один или два человека видят в этих вратах скорее опасность, чем открывающуюся перспективу, — жаль, конечно, но на строителях врат это никак не отразится.

«Как в монастыре», сказала Нэш вчера утром. «Нет времени подумать о внешнем мире». И это было правдой. Мисс Пим наблюдала распорядок их дня. А накануне вечером, когда все шли на ужин, она видела, что обе дневные газеты лежали на студенческом столе нераскрытыми. Но ведь женский монастырь — это мирок не только узкий, но и очень спокойный. Без соперничества. Уравновешенный. А в этой сверх-беспокойной, дико напряженной жизни не было ничего от монастыря. Разве только погруженность в собственный мир, узость.

Да и был ли так уж узок этот мир, думала мисс Пим, с интересом глядя на собравшихся в гостиной. Если бы это был колледж иного типа, собрание было бы более однородным. В научном колледже оно состояло бы из ученых; в теологическом — из богословов. А в этой длинной прелестной комнате с ее красивыми «вещицами», мебелью, обитой вощеным ситцем, с ее высокими распахнутыми окнами, из которых лился вечерний воздух, наполненный запахами травы и роз, в этой комнате встретилось много миров. Мадам Лефевр, элегантно откинувшаяся на софе стиля ампир и курившая желтую сигарету в зеленом мундштуке, представляла театральный мир, мир грима, искусства и искусственности. Мисс Люкс, прямо сидевшая на жестком стуле, представляла академический мир, мир университетов, учебников и дискуссий. Юная мисс Рагг, разливавшая кофе, являла собой мир спорта, где занимаются физической работой, соревнованиями и не очень-то размышляют. А вечерняя гостья, доктор Энид Найт, одна из «приглашаемых», была из медицинского мира. Иностранный мир не присутствовал: Сигрид Густавсен вместе со своей матерью, не говорившей по-английски, удалились к себе, где они могли бы поболтать по-шведски.

вернуться

16

все вместе (франц.)

вернуться

17

Рю де ля Пэ — улица в Париже, где расположены фешенебельные магазины.