Белый олень - Тэрбер Джеймс. Страница 15

Королевский Писец, который на этот раз употребил гораздо больше вина, чем было в его обычае, читал нараспев сам себе статьи из Закона о суде Лорда—Канцлера.

А Король Клод громыхал, перекрывая могучим голосом шум и смех:

— Пусть песни, музыка и пляс продлятся до утра, но не забудьте — в ранний час нам двинуться пора. Поскачут кони со двора, лишь полудень пробьёт, начнётся новая игра — Нортландия нас ждёт. — Тут Король размашисто рассёк рукой воздух. — Беда лишь, с северным вином я что-то не в ладах, с их мутным сумрачным питьем, как слёзы черепах, с его недобрым колдовством, что нагоняет страх. Я б этой гадостью велел лишь бляхи натирать, да ржавчину с колоколов под праздники сдирать. — И он поднял высоко над головой чашу с белым клодерниумом.

— Да благословит всех нас Господь! — воскликнул он, испил чашу до дна и пошёл к своей постели сквозь смех и музыку, серебряные фонтаны и золотой дождь, облака розовых лепестков и голубиные стаи.

А на следующий день, когда солнце должно было обозначить полдень на часах Токо, если бы только они не находились в тени, Король со своими сыновьями, Розанорой и Тэлом отправились в Нортландию — все в ярком наряде при полном параде.

А за ними обоз триста бочек вёз белых, красных и жёлтых вин, чтоб хватило всем до первых седин, чтоб никто не сказал, что мало: по усам-де текло, а в рот не попало.

ЭПИЛОГ

С давних времён сохранился пыльный пожелтевший свиток, где записано, что в тот самый день и час, когда Джорн сказал Розаноре: «Вы в руки сердце приняли моё!», чернявую и ревнивую Нэгром Яф и злую ведьму в её услужении поразили молния и гром с ясного неба, и исчезли они из мира, не оставив по себе ни ростка, ни доброй памяти.

А свиток тот во всём достоин веры?

он тщательно по правилам исполнен,

подписан, сверен

и скреплён печатью.