Малые возможности - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 5

Дальше мы следовали молча. Эльза была бледной, как личинка майского жука, и Максим все время вздрагивал и морщился.

– Уродина чертова… – проговорил он наконец.

– Кто? – насторожился я.

– Да этот твой… Деревяш… Палочник. Я ж не знал, что он живой. На вид, как деревяшка.

– Ну вот ты и узнал, что такое мимикрия, – успокоил я его.

– Что-что?

– Это способность быть незаметным. Палочник незаметен среди палочек. Еще есть листовидка – она точь-в-точь как листья, на которых живет. А еще бывает стеблевидка Росса…

– Ты, наверно, учитель ботаники? – нелюбезно спросила Эльза.

– Почти, – скромно ответил я. – Я преподаю в университете на кафедре общей биологии. Моя тема – строение зрительных органов у паукообразных. Поэтому я и подрабатываю здесь.

– Все ясно, – испуганно пробормотал Максим. – И что, интересная тема?

– Конечно! Тебе известно, что у пауков бывает по восемь глаз? Причем у разных видов они по разному расположены, и обычно на спине. А есть слепые пауки.

– Терпеть не могу пауков.

Три хвоща, о которых говорил Леха, были уже близко. Они уходили в бездонную высоту искусственного неба, бросая на поверхность исполинские тени. Я решил остановиться возле уютной дубовой рощицы, чтобы немного отдохнуть, перезарядить оружие и вообще морально подготовиться.

Максим с Эльзой сразу сели, отложили карабины и принялись растирать уставшие ноги. Здесь было спокойно, только бродячие муравьи иногда начинали шуршать неподалеку.

Эльза шепнула что-то на ухо приятелю и отправилась за ближайший валун. Я вопросительно посмотрел на Максима, и он поспешил меня успокоить:

– Она в туалет, – слишком громко и не слишком тактично сказал он.

Я подобрал сухую соломинку и потыкал ей в комок белой пены, что подобно плевку висел на стволе дерева. Изнутри «плевка» немедленно выползло жалкое крылатое существо и заковыляло вверх по стволу. Максим шумно вздохнул.

– Ольховая пенница, – пояснил я. – Латинское название Афрофора спумария. По классификации относится к отряду полужесткокрылых, семейству кобылки. Иногда ее называют еще слюнявой пенницей.

– Ну и названия здесь у вас, – сокрушенно покачал головой Максим. – Слюнявки, кобылки, страшилки…

– Это еще не самые выдающиеся, – заметил я. – Как тебе нравится, например, навозный карапузик?

– И такие есть?

– Еще и не такие есть! Известен тебе, ну скажем, вонючий быстроног? Или садовый кузька? Или жуки-калоеды, трупоеды? И заметь, это все официальные научные названия. А вот еще вспомнил очень изящное наименование – язычок глистовидный! Но особенно мужики у нас не любят яйцеистребителя из семейства кодриновых…

Нашу степенную беседу вдруг прервал пронзительный женский визг. Мы переглянулись. Кричала Эльза, больше некому.

Я еще рассуждал, уместно ли приближаться к даме в столь интимный момент, а Максим был уже возле валуна и, размахивая руками, орал:

– Скорее сюда! Скорее!!!

Меня как подбросило. В долю секунды я был уже рядом. Эльзу прижимала к скале какая-то черная туша, смахивающая на большой грузовик. Перед тем, как стать инструктором, я прошел спецподготовку, и умел не теряться в трудные моменты. Но я все-таки растерялся.

Где Леха со своим лазером?!

Эльза запищала еще громче и меня, наконец, сорвало с тормоза. Я в три прыжка добрался до нее и толкнул так, что она зацепилась ногой за камень и растянулась. Черная махина не смогла затормозить и мягко ударилась о скалу.

Я уже понял, кто устроил нам встряску. Это была медведка – существо огромное и омерзительное на вид, но совершенно тупое и ленивое. Название его справедливо происходило от слова "медведь". Всей энергии этого чудища хватало только на поедание червяков в своих норах и на порчу огородных растений. Похоже, по собственной глупости оно выползло из-под земли и теперь, одурев от яркого света, бестолково носилось взад-вперед и по кругу.

Эльза продолжала орать, потому что медведка развернулась и снова поползла на нас. Она, скорее всего, не желала нам зла, ей двигало любопытство или дурь. Но нам было не легче.

Я швырнул девушку на руки Максиму и открыл огонь. Первые три выстрела заставили монстра сбиться с шага. Чудовище остановилось и начало вертеться волчком. Я не прекращал стрелять, пока оно не завалилось на спину, поджав широкие передние лапы.

Я бросился к ребятам. Эльза ничего не говорила, только тряслась, беспомощно глядя на нас.

– Тут есть вода?! – закричал Максим.

– Потряси ветви на деревьях, там могли застрять капли, – посоветовал я, а сам взял руки Эльзы в свои, чтобы успокоить ее. Она ответила железной хваткой.

"Надо было добить медведку", – подумал я.

Действительно, они были живучи. Мы ставили в институте опыт – разрезали медведку пополам, а потом любовались, как передняя половина пожирает заднюю.

Подтверждение своим мыслям я увидел в неожиданно остекленевших глазах девушки. Она увидела за моей спиной что-то страшное, но у нее уже не было сил кричать.

А у меня не было времени оглядываться.

– Стреляй, Макс!!! – заорал я и потащил Эльзу в сторону.

Я лишь чудом успел спасти ее. И себя, конечно. Черед долю секунды уродливая голова медведки уже обнюхивала место, где только что сидели мы с Эльзой. Она бы нас, может, и не съела, но раздавила бы – это точно. Максим, не растерявшись, разрядил в чудовище всю обойму, превратив его голову в лохмотья. Но у насекомых основное значение имеет не головной, а спинной мозг. Тело еще продолжало совершать конвульсивные движения, пока не запуталось в стеблях ползучего лютика.

Убедившись, что самое страшное позади, я передал обморочную Эльзу на руки ее приятелю и побежал в сторону острого каменного уступа. Максим, наверно, решил, что я рехнулся, но я знал, что искал. И найдя в камнях пузатую оранжевую тумбу, со злостью ударил ногой по педали.

– Ты что там, заснул?! – заорал я в микрофон. – Ты знаешь, что мы едва не отправились на тот свет?

– Но ведь не отправились, – трусовато возразил Леха. – Ведь обошлось…

– Я тебе устрою "обошлось"! Тебя на кой хрен туда посадили? Спать?

– Я не спал.

– А что, дремал?