Желтая линия - Тырин Михаил Юрьевич. Страница 35

Наверно, мы вмешались в какой-то этнический ритуал. Ивенки продолжали мычать, хотя и испугались нас. Они смотрели в пол и чуть покачивались.

– Надо выводить, – пробормотал Нуй, вытирая вспотевший под шлемом лоб.

– Знаю, – согласился я. – Давай.

– Посмотри, нет ли других комнат.

Я осторожно пошел вдоль стен, тыкая в них наконечником огнемета. Я проверял, не обнаружится ли под ковром растительности тайный лаз. Ивенки при моем приближении ссутуливались, вжимали головы в плечи, но не уходили. Я старался не делать резких движений, чтобы никого не напугать и не спровоцировать какую-нибудь отчаянную глупость.

– Нету ничего, – сказал я. – Надо выводить.

– Надо, – сказал Нуй, но не сошел с места.

– Ну? Что делать-то?

Он немного помялся, потом вышел на середину круга и пошевелил стволом огнемета.

– Вставайте, – сказал он.

Мычание смолкло. Ивенки еще теснее прижались друг к другу. Казалось, будто нас, медленно сокращаясь, опоясывает гигантская гусеница.

– С ними не надо церемониться, – решил Нуй и схватил ближайшего аборигена за одежду, поднимая с пола.

Никакого сопротивления. Они поднимались и шли, куда мы их вели. Но не сами – их приходилось тащить. Они ничего не делали по своей воле. На балконе при дневном свете я окончательно убедился – женщины.

– Спускайте их сюда! – крикнул снизу Рафин-Е.

Их оказалось не так уж много – полтора десятка. Мы начали теснить их к лестнице, и они шли, но только после того, как чувствовали тычок огнеметом под ребра.

– Это все? – спросил командир.

– Только две берлоги осмотрели, – ответил Нуй, словно оправдываясь.

– Ведите на площадь. – Рафин-Е махнул рукой и отвернулся.

Меня раздражало и угнетало то, что женщин постоянно приходилось подталкивать. Не привык я так с женщинами. Просто стыдно – идут два вооруженных мужика и ведут толпу баб, как скот на бойню. Только пыль из-под ног. «Штурмовикам проще, – подумал я. – Они с реальным врагом борются, а не с женщинами».

Ивенки прятали от нас лица, и я даже догадаться не мог, что у них на уме. То ли боятся, то ли ненавидят. Или им вообще наплевать. А может, у каждой под тряпьем – нож.

Город все еще вздрагивал под ударами штурмовых групп, хотя эти удары были уже далеко. На дальних окраинах поднимались столбы густого дыма, закладывали виражи реапланы, слышались приглушенные взрывы и пулеметная пальба.

В нашем районе уже, можно сказать, царил мир. Мы шли, и с каждого угла на нас поглядывали расставленные по постам бойцы. Мне бы тоже хотелось так стоять и ни о чем не думать. Все лучше, чем вести толпу невольниц.

Место, в которое мы пришли, не походило на обычную городскую площадь. Я бы назвал это пустырем. Просто заброшенная площадка, на которой почему-то не поставили дома. Здесь росла трава и кусты, блестели лужи.

В центре пустыря сидели прямо на траве не меньше трех сотен ивенков. Не только женщины, но и мужчины. Детей было очень мало. Всех охраняли штурмовики, взявшие пленных в плотное кольцо. Стояла странная тишина, вся эта масса народа не издавала ни звука.

– Заводите сюда, – негромко позвали нас.

Штурмовик в низко надвинутом шлеме равнодушно отступил в сторону, пока мы заталкивали наших пленниц в живое кольцо.

– Видали чего? – сказал он. – И когда только успели?

Он показывал на груду камня, оставшегося на месте рухнувшего дома. Там стоял уже знакомый нам столбик с деревянным треугольником и мертвой птицей. Знак скорби.

– Это откуда? – с удивлением спросил Нуй.

Штурмовик только хмыкнул в ответ. Между тем с разных концов продолжали прибывать пленники. Их вели по двое, по трое, а иногда и большими группами. Они приходили и садились в круг. Сидели тихо, не разговаривали и почти не шевелились.

– А прошлый раз их на улицах расставляли, – сказал Нуй, когда мы шли обратно.

– Кого?

– Ивенков. Соображаешь, для чего?

– Нет, не соображаю.

– Для защиты. Ставят, например, пост, а рядом парочку к столбу привязывают.

– И помогало?

– Смотря от чего. От коров, например, не помогало. Коровы – они ж не разбирают, где наши, где чужие, они прут рогом вперед.

– А коровы тут при чем?

– Ребята правду говорили, что ивенки коров против нас пускают. У них стада по тысяче штук. Представляешь, если такая махина по улице побежит?

– Представляю...

– Или, бывало, открываешь какие-нибудь ворота – а оттуда как выскочат штук десять! Даже испугаться не успеешь, а голова уже всмятку.

Я невольно поглядел по сторонам – не бежит ли поблизости такое стадо. Но стада не было, зато бежали двое бойцов в штурмовой экипировке. Они тащили какой-то длинный ящик с надломанной крышкой.

Завидев нас, штурмовики остановились, перевели дыхание.

– Вы кто, уборщики? – спросил один, глянув на наши огнеметы.

– Пехотная команда «Крысолов», – представился Нуй, невольно приосаниваясь.

– Пехотная команда... – Боец удивленно шевельнул бровями. – Давайте-ка за нами. Помощь нужна.

Нам пришлось тащить их ящик. Он был нетяжелый, внутри катались и звенели какие-то железки. Мы оказались в замкнутом дворике, образованном тремя домами. Целая команда штурмовиков жалась к стене вокруг маленького подвального окошка.

– Принесли? – крикнул кто-то.

– Да, но сначала попробуем огнем, – ответил штурмовик, который привел нас. – А ну, дай-ка...

Он потянул руки к моему огнемету. Я в замешательстве глянул на Нуя, но тот энергично закивал – отдавай без разговоров.

Штурмовик подкрался к окошку, сунул в него наконечник огнемета и запустил в подполье шипящий огненный вихрь. Навстречу тут же выползло жирное облако дыма, изнутри послышались крики, треск, грохот.

– Давай еще баллон, быстро!

Я расстегнул подсумок и вдруг заметил, что из пышных кустов, растущих прямо из фундамента, выбирается человек – весь черный, изодранный, взлохмаченный. От его одежды шел дымок.

– Эй... эй! – Я дернул Нуя за рукав. – Вон, гляди...

Нуй среагировал молниеносно – точным рывком направил огнемет, щелкнул предохранительной рамкой и окатил убегающего огнем. Однако струя оказалась маловата, она лишь слегка лизнула человека. Он продолжал бежать, хотя его спина и волосы горели.

Дело закончили штурмовики. Их оружие выглядело не так грозно, но действовало эффективно. Три ослепительных луча перекрестились на спине бегущего ивенка и прожгли его насквозь. Я четко видел, как желтые языки пламени выскочили на другой стороне, на животе.

Он уже падал, но успел вырвать из-под одежды небольшое странно изогнутое ружье. Грохнул выстрел, блеснула рваная вспышка, но заряд ушел в землю. Ивенк умер раньше, чем упал.

– Повоевали... – пробормотал Нуй, тяжело дыша.

– Молодцы, пехота! – похвалил штурмовик, возвращая мне оружие. – Это вам не старух из домов выгонять, верно?

– Повоевали, – снова сказал Нуй. – Идем, нас ждет Рафин.

Я не слишком верил, что за сутки лесное поселение ивенков можно превратить в образцовый город, живущий по канонам Цивилизации. Оказалось, очень даже можно.

Ближе к вечеру, когда мы уже давно были расставлены по импровизированным постам, на улицах появились странные машины. Они имели широкий шланг спереди и объемистый бак в задней части. Это были специальные строительные механизмы для выдувания временных зданий из пористого пластика.

Машина соскребала мусор с выбранной площадки, ровняла ее, после чего из шланга-хобота начинала ползти пузырящаяся масса. Два-три гражданских работника с инструментами, похожими на пылесосы, присутствовали при «родах» и корректировали форму будущей постройки.

Строительные машины прошли по улицам, словно стадо сказочных электрических слонов. На каждом перекрестке они оставили укрепленный пост – неприметное полушарие с узкими окнами. А в наиболее укромных и закрытых двориках появились здания казарм и разных военных контор.

Параллельно работали машины по установке проволочных заборов. Они делили город на сектора и зоны, устраивая его примерно таким же образом, как нашу базу. Отдельные локальные сектора сооружались для местных жителей – машина просто объезжала площадку с людьми, и все они оказывались в просторном и очень практичном загоне. Выглядело это здорово, правда, город стал похож на колонию строгого режима.