Боятся ли компьютеры адского пламени? - Тюрин Александр Владимирович "Trund". Страница 58

«Медуза» была уже совсем рядом и какая-то турбулентность несла высвободившегося Данилова прямо к ней.

Из сияющей пылевой волны выплыл труп омоновца и снова нырнул в нее.

Данилов вдруг охнул, потому что, не смотря на пыль, разглядел быстро приближающуюся металлическую стену казалось необъятных размеров — это был корпус самого крупного цилиндрического модуля «Медузы».

На корпусе вдохновляющим образом горел и не сгорал голографический герб державы — серп, молот и книга. Герб державы на подступах к Юпитеру.

Символ прогрессивного человечества против мрачного и пока враждебного творения природы.

От созерцания герба Данилов весь как-то подобрался и невольно повторил: «Я не изменю, Фридрих Ильич».

Герб словно отреагировал на эти торжественные слова; прямо на корпусе, где сверкал голографический рисунок, появилось вздутие, хорошо заметное в тепловом диапазоне.

«Нарыв» неожиданно раскрылся, стал ярким цветком с пестиком и тычинками, получившимися из огненных брызг и струй. Впрочем, цветок вскоре посерел и угас. Из дыры, появившейся на его месте, вихрем вырвалась всякая мишура, да еще и несколько мертвецов впридачу.

Но проход внутрь был открыт. Голубая молния скользнула неподалеку от Данилова и раздался треск. Треск был ненастоящим, таким образом джин символизировал мощный электромагнитный импульс. За счет электростатики скафандр был залеплен примерно трехсантиметровым слоем пыли, отчего Данилов вспомнил про сугробы. Он их видел в сетекнижках про Землю и воочию на Ио.

Воздух, резво истекающий из поврежденного модуля, сдул пыль и пытался унести Данилова в космическое пространство. Но особист ухватился за вывороченный лист обшивки и, цепляясь за зубцы, проник внутрь станции — раньше, чем вездесущие роботы-ремонтники завели пластырь.

Прошло уже девять часов после гибели рейдера.

Инфосканер был настроен на формат связи омоновцев, но ловил только шум, за которым возможно скрывался неизвестный протокол, по которому общались бандиты.

Искусственная сила тяжести была максимальной у борта, она давала ориентацию в пространстве. Сориентировавшемуся Данилову показалось, что он на дне глубокого ущелья, чуть ли не Гранд-Каньона. На этом «дне» были смонтированы массивные агрегаты, энергетические и поддержания жизнедеятельности, изрядно смахивающие на древние мегалитовые сооружения вроде Стоунхенджа. Сверху хмурилось свинцово-серое небо, получившееся из противоположной стенки цилиндра. Как будто имелось и длинное перистое облако — как догадался Данилов, это трубчатый стержень всей «Медузы», через который протянут полный набор коммуникаций, включая лифты и транспортеры, там же смонтированы системы очистки и регенерации воздуха.

К «небу» уходили трехсотметровые трапы, образуя что-то вроде рощи. Большинство из них было покорежено, некоторые даже сплетены в узлы.

Стекловидные полосы остались на металлокерамической палубе, сильно пострадали и агрегаты — из пробоин дым идет, из дырок жидкость сочится, из разорванных труб бьет пар.

Судя по всему, здесь шел ближний бой без оглядки на системы жизнеобеспечения.

За ступеньки одного взмывающего в «небо» трапа зацепился ногой и висел какой-то человек.. Судя по сведениям органического сканера — мертвый, а судя по форме — омоновец. Здесь погибли немало и других. Но останки сильно обгорели и были, как говорится, малоинформативны.

Данилов вынул из кобуры импульсник, почувствовал его ребристую рукоятку сквозь оболочку скафандра и приободрился. Потом стал подниматься по уцелевшему трапу.

Главное сейчас — добраться до стержня. А там подключайся на здоровье к главному нерву «Медузы» — осевому оптоволоконному кабелю. Может и осевой транспортер еще работает, тогда удастся прокатиться по всему полю битвы, высматривая Анпилина.

Пятьдесят ступеней вверх, короткий отдых на крошечной площадке, и снова вверх, а если точнее к центру. По дороге «сила тяжести» убывала, и заодно исчезали «вверх» и «низ». Это вызывало вполне обычные, но неприятные ощущения.

Промелькнула быстрая хищная тень, но тренированная рука Данилова отреагировала на все сто процентов, благодаря психопрограммной реакции и стимуляции нейромышечных связей «черной вдовой».

Выстрел и, стукаясь о ступеньки трапов, к стенке уносится развороченное металлическое тельце. Цепкий взгляд Данилова успел сфотографировать его — «летучая мышь», небольшой исследовательский аппарат, один из тех, какие запускаются «Медузой» через мономолекулярные трубы прямо в атмосферу Юпитера.

Неизвестно, может ли такая штучка сделать больно и, собственно, собирается ли она вредничать. Но лучше поостеречься… А ловко он ее шпокнул. Как ковбой, как ворошиловский стрелок; мелочь, но приятно…

В целом сопротивление «Медузы» Данилов оценил как слабое. Но тут же подумал — не сглазить бы.

Он много раз замечал такой феномен — не успеешь расслабиться, как сразу получаешь по шапке. Словно надвигающаяся опасность загодя расслабляет свою будущую жертву.

Инфосканер показал сгущение энтропийной мглы, которая быстро растекалась темно-серыми полосами. На станции включился целый ряд ранее «спящих» агрегатов.

Их работа быстро стала видимой. Осевой стержень набухал пушистыми почками, те из просто пушистых делались откровенно волосатыми, волосы бурно росли.

Легкая дрожь у Данилова вскоре сменилась на полноценное клацание челюстей.

Буйная «шевелюра», которой оснастился стержень, все более напоминала щупальцы «Медузы», недавно сгубившие целый рейдер. Напоминание было конечно миниатюрным, в диаметре эти монополимерные трубки едва ли превышали три-четыре сантиметра.

Ускоренным обволошением дело не ограничивалось, стал ощутимым ветер, он все сильнее трепал усы Данилова, как будто на станции начинался тропический ураган.

«Хоть вы мне однажды сказали „умолкни, каторга“, выражаю вам свою поддержку и сочувствие, — неформализованно прорезался Джин Хоттабыч. — Даю свою матрицу на отсечение, что в этом модуле „Медузы“ моделируются условия Юпитера и обкатываются исследовательские аппараты. Тяжело в учении, легко в бою.»