Боятся ли компьютеры адского пламени? - Тюрин Александр Владимирович "Trund". Страница 80

Данилов больше не видел ни одной машины.

— Они просто уже сделали свое дело, , — сообщил Варенцов. — Создали слой ураносодержащих наноботов, то есть пленочную А-бомбу под цепочкой кластеров от 03-57 до 03-65. После взрыва на площади в три квадратных километра ледяной панцирь превратится в крошку и взлетит на высоту в двести метров. В океане тоже случится большой буль-буль. Короче, нам пора сматываться.

— И когда долбанет? — возникла в эфире Кац.

— Я не в курсе, какой взрыватель собираются применять эти поганцы. Скорее всего, бубухнет через десять-пятнадцать минут. А сваливать надо уже сейчас.

— Черт тебя дери, Варенцов, Афродита обнаружила Нинет. Мы должны что-то придумать.

— Нинет? Это еще что такое? Почему я не знаю? — возмутился Данилов.

— Знание накладывает обязательства. — охотно отозвался Варенцов. — Нинет — это последний виртуальный эксперт с женской психоматрицей, сгенерированный другими экспертами незадолго до их гибели. Ее существование было всегда страшной тайной и поэтому она уцелела. Кац, значит, тебе еще не говорила о истинной цели своего появления на Европе?

«Как же я раньше не догадался? Кац ищет во льдах свое дигитальное „альтер-эго“. Но возможно своими поисками она помогла Афродите, которая разыскивает „помесь знания и скверны, дрыхнущую во льду юпитерианского спутника.“

Данилов вспомнил тощую озябшую руку, выпростанную из-под камня. Это была метка Нинет.

— Кац, малышка, я охотно понимаю твои чувства, но если бы я сам был чувствительным, то лет двадцать пять назад превратился бы в зубной порошок. — сообщил Варенцов как будто с сожалением. — Я уматываю на резервную базу.

— Я должна найти Нинет и вытащить ее из зоны поражения, — постановила Кац. Было ясно, что решение принято раз и навсегда.

— Что ж, ты уже большая девочка, это твое право…— сказал Варенцов после небольшой паузы. — Данилов, я направляю твою кику на резевную базу.

И Данилов подумал, что ему уже не хочется остаться без Кац.

— Не надо, капитан, я куда ближе к ледяному панцирю, чем наша «большая девочка». Я попробую найти Нинет.

— Я не могу от тебя это принять, Данилов. — заявила Кац сухим неприятным голосом. — Мне не оплатить твою услугу так, как ты возможно хочешь.

— Твой намек остался для меня неясным. Я просто возвращаю тебе должок за рыбную фабрику…

Спустя мгновение пришла мысль, что он, вероятно, не по своей воле принял самоубийственное решение. Но было поздно. В любом случае, он не хотел, чтобы Кац погибла.

Данилов подвсплыл под ледяную кору. Нинет и не думала скрываться, она была напугана.

Первым делом он получил от нее сенсорную матрицу. Сумрачный осенний лес, насквозь продуваемый свирепым ветром. Классический образ-архетип безнадеги и тоски. Затем послышался голос, слабый как будто задыхающийся и одновременно жуткий, как у бань-ши.

Это стоило Данилову полминуты, пока он восстанавливал самообладание.

За ближайшим виртуальным деревом мелькнуло что-то светлое, похожее на солнечный зайчик.

Информационный Данилов рванулся туда и почувствовал пульсируюшее тепло. Джин начал считывать динамические записи киберобъекта.

— Кац, кажется, я поймал Нинет. Проводи безопасную трассу, чтобы я смог ее вытащить. Я, правда, пока не знаю ее информационной емкости, не удается определить начальный кластер.

Светлая муть вилась в его руках, и тепло то пропадало, то возвращалось.

— Да угомонись ты, засранка, — не выдержал Данилов.

На мгновение, словно обидевшись, киберобъект сенсуализировался. В мимике Нинет было кое-что от Кац, только молодой, свежей, улучшенной. И от Гипериции тоже. Только облагороженной. Девица лет семнадцати. Отроковица, еще не знавшая ложа, но уже познавшая цену чувствам. Хорошо очерченные, но мягкие линии лица и фигуры.

— Сорок пять, семьдесят, сто ментобайт…— сообщал инфосканер размер объекта. Уже много, уже слишком.

— Я буду ждать на цепочке кластеров Х-44-56, где у нее кое-какие копии, там безопасно, но надо слегка «почву разрыхлить». — сообщила Кац. — Только, смотри, не наследи в секторах, контролируемых гипером через карту размещения записей.

Данилов ухватил скользкую почти бесплотную Нинет и потащил за собой. Пятьдесят ее ментобайт джин захватил внутрь себя, остальные двести пятьдесят перемещал во льду с помощью временной карты размещения записей.

Удерживать почти триста ментобайт было изнурительно для разума и накладно для души; только большим напряжением Данилов сохранял интеграцию динамических записей, а заодно целостность и непорочность Нинет.

Он чувствовал быстро подступающее изнеможение и слышал сообщения органосканера о скачках уровня естественных ингибиторов в мозговых тканях.

В обычной реальности его «лошадка» влетела в лед и понеслись по тоннелям-трещинам.

«Из опасной зоны выведено тридцать, сорок, шестьдесят, восемьдесят, девяносто процентов ментозаписей» — сообщал джин вполне мирным и мерным голосом, несмотря на всю чудовищную напряженку. Его модули растянулись по всей трассе, копируя записи Нинет с одних кластеров на другие.

Скользкое тело последнего виртуального эксперта как будто вылетало из рук птицей, выскальзывало змеей, обвисало свиньей; Данилов удерживал Нинет последними усилиями. Ему даже казалось, что она не столько копируется, сколько борется с ним.

А потом вдруг наступило облегчение, записи юркнули в прямой канал из чистых кластеров.

— Нинет вся в безопасной области, — секунды спустя сообщила Кац. — Она вышла из-под удара. А вот ты пока нет. Поднажми, малыш. Поднажми, Данилов.

Лед вдруг весь искрошился и тронулся с места. Через мгновение Данилова выдавило на поверхность, без всякой кики, только лишь со вздувшимися якорями-поплавками. А где в полукилометре огромная масса льда вперемешку с водой и огнем вздымалась вверх. Взрыв А-бомбы.

На лету вода застывала ледяными глыбами, которые, плюя на притяжение, ракетами уносились куда-то ввысь, или же, оставляя белые пушистые мазки, довольно неторопливо валились вниз. Рядом с Даниловым уже разбивались в розово-серебристый пух голубые скалы. Трещины бежали по европейской глади, как будто пропарывались ножом психа-великана, из них вырывались частоколы гейзеров. Красиво. Стена из смешанного огня, воды и льда, задрапированная пеленой густого тумана, напоминающего мороженое, надвигалась на Данилова. В томатном сиянии Юпитера — красота неописуемая.