Лирика. Т1. Стихотворения 1824-1873 - Тютчев Федор Иванович. Страница 36

10 Ей нипочем ни просьбы, ни проклятья,

Список СП

15 Не косит все, но лучшие колосья

Списки СП и ЦГАЛИ

16 С досадой в поле вырывает вон

Список СП

19 Вступающей с отвагою во взоре,

Списки СП и ЦГАЛИ

Строфа 6-я отсутствует

Список СП

22 Всех прав своих, всей власти красоты,

Список ЦГАЛИ

25(21) Личинами чела не прикрывая,

Список СП

Личинами чела не прикрывает,

Список ЦГАЛИ

26(22)-27(23) Не допустив принизиться челу,

И с кудрей молодых, как пыль, свевая

Список СП

5 И долго ль мне стоять тут одному?

7-8 Где я стою теперь — гляжу во тьму

И что со мной? не понимая сам.

10 При мне — иль без меня, на месте том

12 И тот же мрак, и та же голь кругом.

Автограф ЦГАЛИ

От жизни той, во дни былые

Пробушевавшей над землей,

Когда здесь силы роковые

Боролись слепо меж собой,

И столько бед здесь совершалось,

И столько крови здесь лилось,

Что уцелело и осталось?

Затихло все и улеглось.

Лишь кое-где, как из тумана

Давно забытой старины,

Два-три выходят здесь кургана

Автограф ЦГАЛИ, 505/47, лл. 1-1

Состав и редакционные принципы издания

Издание полного собрания стихотворений Тютчева сопряжено с большими трудностями как композиционного, так и текстологического характера.

Самое простое было бы разместить стихотворения в общей хронологической последовательности их написания. Несомненно, что такой порядок мог бы дать наиболее наглядное представление об общем развитии творческого пути поэта. Однако такое размещение стихов было бы оправданным, если бы поэтическое наследие Тютчева дошло до нас во всей своей полноте. Между тем сам Тютчев рассказал в письме к И. С. Гагарину о печальной участи, постигшей рукописи большинства его стихотворений заграничного периода: «То, что я вам послал, составляет крошечную частицу вороха, накопленного временем, но погибшего по воле судьбы или, вернее, некоего предопределения. По моем возвращении из Греции (конец 1833 г. — К. П.), принявшись как-то в сумерки разбирать свои бумаги, я уничтожил большую часть моих поэтических упражнений и заметил это лишь много спустя» {Письмо от 7/19 июля 1836 г. Подлинник по-французски. «Стихотворения. Письма», стр. 376.}. Следовательно, то, что сохранилось, в далеко не достаточной степени отображает творческое лицо поэта 20-х — начала 30-х годов. Вследствие каких-то случайных причин из написанного Тютчевым в это время до нас дошли преимущественно переводы, и у читателя невольно может возникнуть ошибочное впечатление, что в эти годы Тютчев был прежде всего поэтом-переводчиком.

В применении к творческому наследию Тютчева сплошной хронологический принцип имеет и еще одну оборотную сторону. При строгом следовании хронологии, особенно в отношении стихов петербургского периода, лучшие стихотворения поэта неизбежно «разбавляются» такими, которые сам автор никогда не предназначал для печати, и к тому же не по причинам личного или цензурного характера. При всем безразличии, какое Тютчев обычно проявлял к печатной судьбе своих произведений, он был очень недоволен тем, что в издании 1868 г. было помещено множество его «мелких стихотворений „на случай“, всегда представлявших лишь самый преходящий интерес данного момента» {Письмо к Е. Ф. Тютчевой от 26 марта 1868 г. Подлинник по-французски. «Стихотворения. Письма», стр. 464.}. С этим высказыванием поэта нельзя не считаться.

Поэтическое наследие Тютчева, как и многих других первостепенных поэтов, не равноценно. Тютчевым созданы стихотворения, принадлежащие к «блестящим явлениям в области русской поэзии» {Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем, т. IX. М., 1950, стр. 205.}. Все лучшее из написанного им составляет, по словам Фета, ту «книжку небольшую», которая на правдивых весах Музы оказывается «томов премногих тяжелей». Но ему же принадлежит и немалое количество стихотворений узкобиографического интереса, стихотворений «на случай» в прямом смысле этого слова, в том числе политического содержания. Конечно, все эти стихотворения должны найти свое место в полном собрании, но это место должно быть подчиненным по отношению к «золотому фонду» тютчевской лирики.

Сложным и спорным является также вопрос, где помещать переводы и переложения. Многие из них внутренне связаны с оригинальным творчеством Тютчева: в чужом произведении находил он отклик тому, что волновало его как поэта и человека. Помещение переводов в общем ряду с оригинальными стихотворениями позволяет тем самым полнее уяснить творческий путь Тютчева {Подробнее об этом см.: К. Пигарев. Жизнь и творчество Тютчева, стр. 257-265.}. Вместе с тем, обособление их в самостоятельный раздел имеет свои преимущества, если подходить к ним с точки зрения истории переводческого искусства в России. Кроме того, выделение их в особую группу освобождает основной раздел тютчевской лирики от ряда хотя и значительных, но явно недоработанных произведений (например, «Байрон» — из Цедлица, «Прекрасный будет день, — сказал товарищ…» — из Гейне, «Высокого предчувствия…» — из Мандзони, «Великий Карл, прости! Великий, незабвенный…» — из Гюго, «Пришлося кончить жизнь в овраге…» — из Беранже). Таким образом, закономерным представляется отбор для «золотого фонда» лишь тех из них, которые могут выдержать сравнение с лучшими образцами оригинальной лирики поэта.

Немалые сложности связаны с установлением основного текста стихотворений Тютчева. Общепринятый текстологический критерий, в соответствии с которым наиболее авторитетным выражением воли автора обычно признается последнее прижизненное издание или, в более редких случаях, одно из прижизненных изданий его сочинений, не применим по отношению к Тютчеву.

При жизни поэта его стихотворения были дважды выпущены отдельными изданиями — в 1854 и 1868 гг. В кратком предисловии к первому из них И. С. Тургенев писал: "Получив от Ф. И. Тютчева право на издание его стихотворений, редакция «Современника» поместила в этом собрании и те стихотворения, которые принадлежат к самой первой эпохе деятельности поэта и теперь были бы, вероятно, им самим отвергнуты. Но мы сочли за лучшее дать публике издание по возможности полное" (курсив наш, — К. П.). Подчеркнутые нами слова явно указывают на то, что не только текст, но даже и самый состав сборника не был утвержден автором, не принимавшим непосредственного участия в его подготовке.

Такая же судьба постигла и второе прижизненное издание стихотворений Тютчева. Оно было выпущено И. С. Аксаковым и И. Ф. Тютчевым, сыном поэта. "Не было никакой возможности, — рассказывал позднее И. С. Аксаков, — достать подлинников руки поэта для стихотворений, еще не напечатанных, ни убедить его просмотреть эти пьесы в тех копиях, которые удалось добыть частью от разных членов его семейства, частью от посторонних. Между тем некоторые из этих копий были ошибочны или несогласны между собой. Пришлось выбирать лучшие и печатать без всякого участия со стороны автора. Мало того, ему было доставлено оглавление всей предполагавшейся книжки; оно пролежало у него месяц и было возвращено — не просмотренное; он даже и не взглянул в него {И. С. Аксаков. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886, стр. 324.}. Правда, когда книжка уже была отпечатана, поэт потребовал изъятия из нее нескольких стихотворений, по причинам исключительно личного характера, и в письме к дочери, Е. Ф. Тютчевой, высказал недовольство составом сборника в целом {См. Ф. И. Тютчев. Стихотворения. Письма, М., 1957, стр. 404-405.}.