Звездный спидвей - Уайлд Томас. Страница 19

— Я раздвоился, — пробормотал Майк.

— Что?

— Это диверсия, — он посмотрел на Тайлу в контейнере. — Не только по отношению к кораблю, но и ко мне самому. Каким-то образом кто-то установил надо мной контроль. Я не понимаю, что происходит.

— Ты городишь чушь, вот что происходит.

— Ты думаешь?

— Поверь мне.

— И что ты предлагаешь?

— Нужно просто постараться изо всех сил, вот и все. Ты ведь уже многому научился.

— Пожалуй, ты права.

— Ты талантливый.

— Правда?

— К счастью, я талантливее. Майк улыбнулся. «Я знаю».

Майк оглядел переполненную комнату, в которой множество людей пили, курили, говорили слишком быстро, смеялись чересчур громко и вообще напоминали сборище идиотов. Типичная спонсорская вечеринка.

— Ну же, Майк, — затормошил его Бландо. — Закон гласит, что мы здесь для того, чтобы весело провести время. А ты витаешь в облаках

Я стараюсь.

— По-моему, ты где-то заблудился.

Кто-то в дальнем углу комнаты истерически захохотал, и Майк был уверен, что смеются над ним.

Череп у него еще гудел от нового образа, отпечатанного у него в мозгу неутомимыми клаат'ксами. Он зашел на верфь, чтобы показать серебряную монету той части команды летучих ящериц, которые проводили большую часть времени за ремонтом «Скользкого Кота». Он полагал, что это позволит прояснить картину случившегося.

Даже теперь он чувствовал на лице горячие пальчики Скарфейска, как Майк назвал украшенного шрамом зверька, который изо всех сил вцепился ему в щеки, чтобы отчетливее передать образ...

Опять он медленно плыл среди металлических внутренностей носового отсека корабля, все глубже погружаясь в узкое темное пространство. В странном свете мерцали и поблескивали какие-то формы, знакомые предметы казались причудливыми и удивительными, а вещи, которых он никогда прежде не видел, выглядели простыми и очевидными, словно он работал с ними всю жизнь, трогая и дергая их десятком пар крошечных ручек. Он плыл дальше, вдоль выхлопных труб двигателя, длина которых не превышала метра; но теперь они неимоверно растянулись, а кольцевые ребра казались горными отрогами, опоясывающими удивительные планеты конической формы. Все глубже погружался он в чрево корабля, пока не разглядел мерцающий топливный бак и гигантские трубы, выползающие из вентиля сбоку. Разноцветные провода подобно толстым шлангам пучком выходили над вентилем, загибались вверх и убегали параллельными полосами в темноту.

Тусклый свет вспыхнул ярче, и Майк увидел, что он здесь не один. На него надвинулась тень — огромная человеческая рука, монета, зажатая в пальцах, словно светилась собственным светом. Рука проплыла мимо Майка к проводам, выходящим из соленоида над вентилем. И вновь, когда монета вдавилась в провода, они изогнулись и зашипели, брызнув снопом искр. Провода сверкали и потрескивали, свет дрожал на лице, которое отражалось на блестящей поверхности бака, искажаясь в его изгибе. Майк задержал дыхание.

Это абсурд, продолжал он соображать. Откуда там искры? Он поплыл ближе к баку, вглядываясь в темное отражение, которое то вспыхивало, то гасло. Вдруг он почувствовал электрическое жужжание в мозгу, и чем ближе он подплывал, тем громче оно становилось, распирая мозг, превращаясь в рев какой-то ужасной пыточной машины. Майк почувствовал во рту кислый металлический привкус и захотел улететь прочь, позвать на помощь, но летучие ящерицы не отпускали его, наполняя мозг болезненными образами. Он испытал неистовый напор их желания выяснить истину, получить власть над изображением. И понял, что они не остановятся, пока Майк не узнает незнакомца. Он уставился на дрожащее отражение, придвигаясь все ближе и ближе. Ему захотелось повернуться и взглянуть прямо в лицо, заглянуть в глаза человеку с монетой в руке. Он попытался повернуть голову, но это было все равно, что выпрыгнуть из кровати в разгар кошмара. Он был парализован. Оставалось только вглядываться в искаженное отражение и ничего другого. И как он ни старался избежать этих мыслей, страшная истина заполонила мозг. Он не знал, кто был этот человек, он знал лишь одно: это был кто-то очень знакомый, кто-то из ближайшего окружения.

— Итак, — сказал Джесс, — какое же приключение ты пережил сегодня?

Майку не хотелось сейчас думать об этом. Он чувствовал себя растерянным, преданным, беспомощным.

— Майкл Мак-Алистер Мюррей! — позвал высокий голос, и Майк обернулся. Это был человек, которого ему приходилось видеть раньше, спонсор или представитель завода.

— Да, сэр.

— Вы становитесь знаменитым! — Казалось, он не умеет говорить тихо.

— О вас повсюду говорят!

— Да, сэр. Похоже, что так. И смех и грех.

Человек обнял Майка за плечи и попытался оттеснить его от остальных.

— Пойдем, прогуляемся!

Майк беспомощно оглянулся. Джесс крикнул ему:

— Скажи, что я тоже не прочь. И обойдусь ему дешевле. Майк отшатнулся, чуть не угодив под робота-официанта.

— Майкл Мак-Алистер Мюррей! — еще раз воскликнул громкоголосый человек.

— Боюсь, что это я.

— Мы сделаем с вами бизнес, вы и я. Сделаем бизнес!

— Какой еще бизнес?

Майк удивлялся, зачем парню понадобилось оттаскивать его от остальных, если он все равно орал во все горло.

— Вы ведь меня знаете, да? — продолжал человек. — Вы ведь меня видели? Вы слышали, что обо мне говорят? Вам известна моя репутация?

— Я вас видел на приемах раз или два.

— Отлично! Отлично! Замечательно! Значит, мы поладим, вы и я. Мы ведь понимаем друг друга, честное слово. Разве не так?

Майк вздохнул:

— Да кто вы такой наконец?

Человек сделал большие глаза и оглядел комнату и всех присутствующих, которые почему-то не обращали на него никакого внимания, словно пытался сказать: «Вы меня разыгрываете? Спросите обо мне любого! Вам всякий скажет!»

— "Тойко Тойз"! — воскликнул он. — Вы надо мной смеетесь? «Тойко Тойз»! Вы в самом деле не знаете? Я Уйм Уонг, представитель «Тойко»!

— Прекрасно.

— Четвертая по величине фирма в обитаемой Вселенной! Майк кивнул.

Человек продолжал:

— Мы выпускаем Бластэйшн и Доггароид и Уилли Уини, и — кстати мы выпускаем Сэма Спидвея.

— Ах да.

— Сэм Спидвей!

— Да, я видел. Такая кукла с маленькой гоночной ракетой и чем-то, что дети принимают за смотровой отсек с пучком трубочек и шлангов. Рождественские игрушки, заполняющие прилавки Земли и нескольких десятков других прекрасных планет.

— Сэм Спидвей! — кричал мистер Уонг. — Он так здорово продается!

— О'кей. И что дальше?

— Что дальше? Вы спрашиваете меня, что дальше?

— Если вы будете так любезны и скажете мне.

Человек снова оглядел комнату и впервые понизил голос.

— Так ведь мы собираемся сделать для Сэма партнера. Понимаете?

Вроде юного стажера.

— В добрый час.

— Вы все еще не понимаете. Мы изучили общественное мнение. Вы тут всем очень нравитесь.

— Не всем, — заметил Майк.

— Многим, поверьте мне, многим. И по ящику вас на днях показывали, вы там что-то такое делали.

— Профилактику двигателя.

— Вот именно. Суть в том, что нам нужна модель для куклы, и вы как раз подходите.

— Я?

— Разве не об этом вы мечтали всю жизнь?

— Вовсе нет.

— Мы назовем его Майк-новичок. Вы будете у Сэма Спидвея пилотом-стажером. Здорово?

— Мне это не нравится.

— Речь идет о пробной серии, имидже героя в залатанном скафандре...

— Не хочу.

— Речь идет о больших деньгах! — Он сделал характерный жест пальцами. — Хотя это еще преждевременно.

— Нет, это не прокатит.

— После этого вы могли бы... — человек вдруг осекся, посмотрев на Майка. — Чего это не сделает?

— Не прокатит. Я не хочу этого.

— Майкл Мак-Алистер Мюррей! — завопил Уйм Уонг. — Вы сами не понимаете, что говорите!

Теперь все присутствующие с интересом следили за их разговором. Майк заметил светловолосую журналистку, наблюдавшую за ними с насмешливой улыбкой. Зара Трева. Это она сделала его знаменитым.