Наследник Аркона - Уайли Джонатан. Страница 21

— Ты, действительно, очаровательное созданье, Амарина! Этот посол целый вечер не спускал с тебя глаз. И я тоже.

— Глупости! Мне так приятно, что ты это говоришь, дорогой! Банкет удался на славу, не так ли? Еда была замечательная, и вообще все было великолепно!

— Да, ты права, все было прекрасно! Дорогая, я не перестаю удивляться тому, как хорошо ты справляешься с обязанностями хозяйки замка. Ведь тебе раньше не приходилось сталкиваться с этим, и все равно у тебя все получается так, что лучше и быть не может. Я ожидал, конечно, что ты столкнешься с противодействием твоим желаниям и распоряжениям, или как мы выражаемся по-военному, командам, — почти захихикал Паруккан, — а оказалось, обслуживающий персонал замка и те слуги, которых ты нанимаешь со стороны, только и знают, что бросаются со всех ног выполнять твои приказания, стремясь заранее угадать и удовлетворить твои желания. Как это тебе удается? Ты, наверно, умеешь их обмануть, моя сладенькая, как и меня тоже.

При этом Паруккан дернул Амарину за подол. В ответ на это Амарина улеглась поудобнее и обвила руками шею своего мужа-вояки.

— Обмануть тебя, мой милый?! Не будь глупеньким, — заговорила она нежным тоном, подбирая новые слова для своих ласковых упреков. Затем она ответила ему серьезным тоном: — Если идти людям навстречу, выполнять их просьбы и платить им хорошо, они будут делать все, о чем я их ни попрошу.

— А когда же будет и мне награда от тебя? — хрипло проговорил Паруккан, целуя ее в шею.

На следующее утро усталый, но довольный Паруккан направился быстрым шагом из королевских покоев в приемную залу, где они с послом Хобаном договорились встретиться снова в официальной обстановке и обсудить ряд вопросов, представлявших взаимный интерес для обеих стран. Отношения между королевствами Певен и Арк всегда были хорошими, и оба этих государственных деятеля желали, разумеется, чтобы эти отношения оставались добрыми, как и прежде. Хобан был прямо изумлен, что на сей раз Паруккан оказался намного приветливее и проще, чем вчера, но зато еще менее решителен. На вчерашнем торжественном ужине новый повелитель королевства Арк показался напыщенным и важным, к чему обязывала его новая роль. Однако в это утро, как только беседа коснулась конкретных вопросов, он стал приятнее в общении и вместе с тем не пошел навстречу ни одной просьбе Хобана и даже не был расположен обсуждать что-либо. после того, как они потратили достаточно много времени на бесполезный разговор, дверь в приемную залу отворилась, и в нее вошла Амарина. Утро было солнечное, и яркие лучи заиграли на золотых украшениях Амарины, все еще стоявшей в дверях.

Хобан с трудом оторвал от нее взгляд и заставил себя встать. Его удивило поведение. Тот продолжал сидеть, пристально глядя на свою возлюбленную с совершенно бездумным выражением на лице. Еле незаметная досада прошла по лицу Амарины, и Паруккан тут же вскочил на ноги, пересек залу, взял леди за руку и подвел ее к Хобану.

— Заходи, моя дорогая. Как мы рады тебе! — заговорил Паруккан.

— Ты в этом уверен, Паруккан? Я бы не хотела прерывать вашу беседу, — ответила Амарина вежливым тоном.

— Ну что вы, мы действительно вам очень рады, — подтвердил Хобан. — Ведь вы доставляете нам такое удовольствие. Вы самая красивая.

— Вы льстите мне, господин посол, — произнесла Амарина, покраснев, отчего стала еще привлекательнее. — Прошу вас, пожалуйста, не смущать меня такими словами.

И вот теперь Хобан снова отметил в словах и жестах Паруккана решительность, целеустремленность и готовность обсуждать с послом все необходимые ему проблемы. «Может, он предпочитает заниматься государственными делами только в присутствии своей жены? — подумал Хобан. — а ведь я думал, что он способен быть самостоятельным». Его размышления были неожиданно прерваны Парукканом, который, отвечая на один из вопросов, поднятых в беседе послом, заметил, что тот его не слушает:

— Хобан! Боже мой! Да вы же очень рассеянный человек! Вы хотите об этом говорить или нет?

Несмотря на то, что эти слова были сказаны с улыбкой, Хобан все же заметил неприятную перемену в манерах Паруккана, который теперь показался послу развязным и грубым. «Какая переменчивость в поведении! Как с ним можно вести дела?! — мысленно ужаснулся Хобан и вернулся к обсуждению проблемы, о которой говорил Паруккан.

С этого момента все шло прекрасно, оба энергично обсуждали вопросы, делились новыми соображениями и предлагали новые идеи, при этом Амарина, сидевшая с другой стороны Паруккана, соглашалась со своим мужем почти во всем, что он говорил, выслушивая пожелания Хобана. Через некоторое время, когда главные вопросы были обсуждены и решены положительно, посол попросил разрешения удалиться, вернуться на родину и доложить о результатах их беседы своему монарху, чтобы затем возвратиться с окончательным ответом. Ему было позволено. Когда все трое вышли из приемной залы и Хобан возвратился к себе, он начал собираться в дорогу, а сам про себя думал все время: «Эти двое похожи на крепкое вино: сначала кажется вкусным, затем дает приятное опьянение, а в конце концов оставляют во рту странный и неприятный осадок.

Сразу же после завтрака Хобан и его небольшая свита отправились в путь, сопровождаемые вооруженной охраной, а Паруккан и Амарина попрощались с послом, стоя на крепостной стене. После довольно медленного передвижения по запутанным улицам города Стархилла, в течение которого он рассматривал дома и жителей столицы, Хобан и сопровождавшие его лица достигли, наконец, окрестностей и быстро поскакали в сторону порта в бухте Грейрок.

Закончились проводы, остался позади Стархилл и началось путешествие сначала до порта, где стоял корабль посла, а потом на этом судне до острова Певен. Когда Хобан отъехал довольно далеко от столицы, ему вдруг стало жалко, что он не побыл подольше в замке Стархилла. Что случилось с его обычной решительностью и твердостью характера? Еще не было человека, который смог бы подчинить себе волю Хобана. «Как же им это удалось?» — все время спрашивал себя посол и не знал, что ответить на этот вопрос.

6

Лесные тропинки, по которым пробирались через лес разбойники, были почти неразличимы для Фонтейны, и она поражалась, с какой уверенностью Дург вел свою банду по этим лабиринтам сквозь густые заросли и буреломы. Принцесса пыталась запомнить дорогу, чтобы потом, при первой же возможности бежать, ей было легче найти обратный путь. Поначалу коряги, ветви и сучья рвали ее одежду и волосы, однако вскоре девушка приспособилась и уже двигалась по девственному лесу, как заправский путешественник. Несмотря на то, что дальнейшая ее судьба была покрыта полным мраком, и подобная езда верхом доставляла ей много неудобств и страданий, Фонтейна постепенно оправлялась от первоначального испуга и набиралась мужества и решительности. И вот теперь все ее существо переполняла ярость.

Ярость к самой себе за то, что она поддалась Эрику и согласилась отправиться с ним в это идиотское путешествие; ярость к своим родственникам за то, что они поспешили согласиться на ее помолвку в такое неподходящее время; ярость к ее похитителям, которые позволяли себе произносить прямо ей в лицо или между собой оскорбительная для нее слова. О, она еще покажет им всем, как следует вести себя с нею! Иногда ее охватывала жалость к самой себе, и тогда она начинала сетовать:

— Никто не любит меня! Мои родители использовали меня как инструмент в своей государственной политике. Мой жених такой неумный… то есть, был такой неумный! Теперь он лежит убитый, а меня ведут одну к себе эти грабители. У меня болят ноги, болит спина. Я чувствую себя совсем разбитой. Меня мучит жажда. Мое лицо все в царапинах и выглядит сейчас отвратительно.