Волчье логово - Уаймэн Стэнли Джон. Страница 25

Через несколько минут мадам д'О пришла в себя и поднялась на ноги. Первое потрясение от смертельного испуга уже прошло, но она была очень бледна. Она все еще дрожала и избегала наших взглядов, хотя по временам, когда она думала, что мы не смотрим на нее, бросала взор на каждого из нас по очереди, с каким то странным выражением любопытства с примесью страха. Я не удивлялся этому. Потрясение, которое она пережила, убило бы другую, более слабую женщину.

— К чему ты это сделал? — все же спросил я Круазета, ибо раздражение мое далеко не прошло при виде этого чудного напуганного лица. — Ведь ты мог просто убить ее!

Должно быть он здорово сорвался, потому что я не смог добиться от него толкового ответа. Он только ходил взад и вперед по комнате, весь трясясь и повторяя:

— Уйдем отсюда скорее, уйдем из этого ужасного дома!

— С большой охотой! — отвечал я несколько свысока: ведь это и предстояло нам теперь сделать.

Слова его напомнили мне и главную нашу обязанность, чуть было не упущенную среди всех треволнений этой ночи. Паван все же должен быть спасен, но не для Кит, а для ответа за свое преступление. Мы обязаны его спасти! Дорога теперь была открыта перед нами, и каждая потерянная минута становилась укором.

— Да, ты прав, — прибавил я решительно. — Теперь не время сидеть над больными. Мадам де Паван, — продолжал я, обращаясь к ней, — вы знаете дорогу отсюда к вашему дому?

— О, да! — воскликнула она.

— В таком случае мы тронемся в путь. Ваша сестра уже достаточно оправилась, и мы не будем терять более времени.

Я ничего не сказал ей об опасности, угрожавшей ее мужу, или о том, что мы подозревали его в измене, и вообще, что он был главною причиною ее заточения в этом доме. Я рассчитывал на нее главным образом как на проводника, хотя, исполняя нашу главную задачу, полагал своею обязанностью доставить ее в безопасное место.

Она быстро встала:

— Вы уверены, что мы сможем выбраться отсюда?

— Вполне уверен, — отвечал я с решительностью самого Безера.

И я был прав. Мы тихо спустились по лестнице, потревожив только одного Мирнуа, который настиг нас у выходной двери пока мы возились с запорами. Он стал было задерживать нас, но я живо укротил его, взмахнув кинжалом перед его носом. Я заставил его открыть нам замки, пригрозив ему на случай преследования, и мы друг за другом вышли на улицу.

Обдуваемые ночным ветром, мы наконец-то свободные стояли на улицах Парижа. На колокольне ближайшей церкви пробило два часа, и едва мы сделали несколько шагов по грубо вымощенной улице, как торжественно зазвучали колокола Notre dame. Передвижение наше по ночному Парижу стало легче, благодаря указаниям нашей проводницы. И если Безер не прямо отправился к своей цели, то мы еще могли предупредить его. Я шел рядом с мадам д'О, другие несколько опережали нас. Временами дорогу нам освещали масляные лампы, качавшиеся на блоках посреди узких улиц, и благодаря которым мы могли обойти какую-нибудь падаль или отброс, лежавший на пути, или перешагнуть через вонючую лужу. Даже при том напряженном состоянии, в котором я находился, обоняние мое, привыкшее к свежему деревенскому воздуху, сильно страдало от зловонной и заразной атмосферы парижских улиц. В местах, где ламп не было, царили непроглядный мрак и жуть. Но у меня являлось сомнение, что люди здесь спали когда-нибудь: неоднократно нам приходилось давать дорогу группам вооруженных людей с факелами. Очень часто, особенно под конец нашего пути, обращали на себя внимание лучи света, проходившие через полуотворенные ворота по обеим сторонам улицы. Я заметил и красный отблеск факелов в окнах высокого барского дома, отступавшего вглубь от улицы. Свет этот исходил со двора, бывшего перед домом и отгороженного от нас низкой стеной, но и оттуда до нас доносился шум голосов и людской топот. В другой раз я увидел украдкой приоткрывшиеся ворота, из которых выглянули два вооруженных человека, и это напомнило мне обстановку в доме Безера. Неоднократно, при поворотах в какой-нибудь тайный узкий переулок, я замечал неподвижно стоявшие группки людей… Словом, надо всем носилась какая-то тайна, в этом мраке чувствовалось приготовление к чему-то ужасному, приводившее меня в трепет.

Но я ничего не спрашивал, а мадам д'О хранила молчание. Как провинциал, я старался объяснить себе это движение в неурочные ночные часы моим незнанием городской жизни, тем более, что со стороны мадам д'О это не вызывало никаких замечаний. Я старался уверить себя, подавляя впечатление момента, что все это нормально и не предвещает ничего дурного. Кроме того, меня занимала мысль как держать себя с Паваном, в каких выражениях предупредить его о грозившей опасности, бросив в то же время ему в лицо наше обвинение в предательстве.

В полном молчании, не считая неизбежных восклицаний при встрече с какими-либо препятствиями, мы прошли с четверть мили, когда моя спутница свернула в узенький переулок и, замедлив шаги, дала понять знаком, что мы у места назначения. Она указала на дверь, над которой висела лампа, освещавшая также полуоткрытую калитку рядом с ней. Я видел как Круазет нагнулся, чтобы войти в эту калитку, и моментально отпрянул назад. Что это значило? Первой моей мыслью было, что мы опоздали, что Видам опередил нас…

Между тем все было тихо, и через мгновение я вздохнул свободнее, увидев, что Круазет отступил назад только для того, чтобы пропустить кого-то, идущего ему навстречу. Это был коадъютор. Потом Круазет проскользнул в калитку, и за ним последовали другие, причем монах не обратил на них никакого внимания. Я хотел уже войти за ними, но почувствовал, что мадам д'О сжала мою руку и лишь потом отошла от меня. Поняв это как призыв к ожиданию, я взглянул в лицо монаху. Лицо это было бледно, и на нем отражалась нечеловеческая ярость и бессильная злоба. Схватив Диану за руку, он грубо оттащил ее на несколько шагов в сторону, но я слышал их разговор.

— Его нет здесь! — прошипел монах. — Понимаете? Вечером он переехал на другую сторону реки, в Сент-Жермен, в поисках жены. И не вернулся! Он на той стороне, и полночь уже давно пробило!

Некоторое время она стояла не двигаясь, словно ее поразил удар. Случилось что-то важное, и я понял это.