Хорош в постели - Уайнер Дженнифер. Страница 51

– Как? Общих знакомых у нас больше нет... живет он слишком далеко...

– Выяснит, можешь не сомневаться. Я посмотрела достаточно много «мыльных опер», чтобы это гарантировать. Ты с ним где-то столкнешься... он от кого-то услышит... не останется в неведении. Будь уверена.

Я пожала плечами, стараясь по-прежнему храбро смотреть в будущее.

– Он выяснит, что я беременна. Но я не собираюсь говорить ему, что ребенок его. Пусть думает, что я спала с другими. – Меня опечалила даже мысль о том, что Брюс может так подумать. – Пусть думает, что я обратилась в банк спермы. Суть в том, что знать он не должен. – Я посмотрела на Саманту. – А ты не должна раскрывать ему глаза.

– Кэнни, разве ты не считаешь, что он имеет право знать? Он станет отцом...

– Нет, он не...

– Но ведь ты собираешься родить его ребенка. Что, если он захочет быть ему отцом? Что, если он по суду потребует права на опеку?

– Слушай, я тоже видела ту передачу...

– Я серьезно, – оборвала меня Саманта. – Он может это сделать, ты знаешь.

– Ох, пожалуйста... – Я пожала плечами, стараясь не выказывать волнения. – Брюсу и так хватает забот. Зачем ему еще и ребенок?

– Ну, не знаю. А может, он решит, что ребенку нужен... ты понимаешь... мужчина.

– Тогда я отправлю его к Тане, – пошутила я. Но Саманта не рассмеялась. Она выглядела такой расстроенной, что я даже обняла подругу. – Все будет хорошо, – заверила ее я.

Саманта посмотрела на меня.

– Надеюсь на это. Очень надеюсь.

– Ты – что? – спросила Бетси, мой редактор. Надо отдать ей должное, она оправилась от шока гораздо быстрее Саманты.

– Беременна, – повторила я, мне уже начала надоедать эта часть саундтрека моей жизни. – Ношу под сердцем ребенка. Нахожусь в интересном положении. Залетела...

– Ага. Понятно. О Господи. Э... – Бетси всмотрелась в меня. – Поздравляю? – нерешительно спросила она.

– Спасибо, – ответила я.

– А свадьба... э... будет?

– В обозримом будущем нет, – решительно прояснила я ситуацию. – Это что-то меняет?

– О, нет-нет! Разумеется, нет! Я хочу сказать, у нас не может быть никакой дискриминации по...

На меня вдруг навалилась усталость.

– Я знаю. И я знаю, что людям может показаться странным...

– Чем меньше ты будешь все объяснять, тем лучше, – оборвала меня Бетси.

Мы сидели в конференц-зале с опущенными шторками. Сие означало, что я могла видеть только ноги своих коллег, от колена и ниже. Я узнала Френка по стоптанным каблукам, он направлялся в комнату почты. За ним последовала фотограф Таниша в туфельках на высоких каблуках. Я не сомневалась, что, проходя мимо конференц-зала, они, конечно же, смотрели за задернутые шторки, пытаясь понять, почему Бетси и я уединились и в какую я могла попасть передрягу. Я не сомневалась, что, забрав почту, они обязательно прогуляются к столу Элис в надежде что-нибудь выяснить – Элис была секретарем отдела и главным источником сплетен. Черт, если бы Бетси уединилась с кем-то еще, я бы повела себя точно так же. Люди, которые зарабатывают на жизнь, выясняя подробности жизни других людей, иначе вести себя не могут. Это у них в крови.

– На твоем месте я бы никому ничего не говорила, – добавила Бетси. Ей перевалило за сорок. Эта невысокого роста крашеная блондинка обладала острым умом. Она пережила дискриминацию по половому признаку, корпоративные захваты, бюджетные сокращения и полдюжины главных редакторов, исключительно мужчин, каждый из которых приходил со своеобычным видением «Икзэминер». Бетси была из породы тех, кто выживает при любых обстоятельствах. Она была моим наставником в газете, и я верила, что ее совет всегда окажется дельным.

– Но со временем мне придется что-то сказать...

– Со временем, – кивнула она. – Но пока я молчала бы как рыба. – Она как-то по-доброму посмотрела на меня. – Это тяжело знаешь ли.

– Знаю.

– Тебе... помогут?

– Тебя интересует, примчится ли Брюс на белом коне, чтобы жениться на мне? Скорее всего нет. Но моя мать и Таня обязательно помогут... может, и сестра.

На нашу встречу Бетси пришла подготовленной. Достала из брифкейса копию моего профсоюзного контракта, блокнот и калькулятор.

– Давай поглядим, что мы можем для тебя сделать.

Итог получился очень даже неплохим. Шесть недель оплачиваемого отпуска после рождения ребенка. Еще шесть, если я хотела, неоплачиваемого. Потом мне предстояло работать три дня в неделю, если я хотела сохранить медицинскую страховку, но Бетси сказала, что в один из этих трех дней я смогу работать дома, при условии, что всегда буду в пределах досягаемости. На калькуляторе она рассчитала мое новое жалованье. Гм-м. Меньше, чем я предполагала... но на жизнь хватило бы. Во всяком случае, я на это надеялась. Во сколько обойдутся услуги няни? И детская одежда... мебель... еда. Я видела, как мои накопления, деньги, отложенные на свадьбу, а может, и на первый взнос за дом, тают и тают.

– Мы что-нибудь придумаем, – заверила меня Бетси. – Не волнуйся. – Она собрала бумаги, вздохнула. – Во всяком случае, старайся не волноваться больше, чем это необходимо. И дай мне знать, если тебе понадобится помощь.

– Восемь недель, – объявила мой гинеколог мелодичным, с четким английским произношением голосом. – Может, девять.

– Восемь, – едва слышно продепетала я. Трудно говорить уверенно, когда лежишь на спине с закрепленными стопами и разведенными ногами.

Гита Патель, во всяком случае, эти имя и фамилия значились на пропуске, закрепленном на ее халате, отложила инструменты и развернулась к моему лицу на стуле на колесиках, пока я садилась. Как мне показалось, моя ровесница, с блестящими черными волосами, собранными на затылке в пучок. Обычно я ходила к другому гинекологу, но из всех врачей, указанных в приложении к медицинскому полису, быстрее всего я могла попасть к ней и (спасибо вопросу матери «Ты уже была у врача?» и ужасу, мелькнувшему в ее глазах после моего отрицательного ответа) решила не ждать. Как выяснилось, не прогадала. У доктора Патель были очень нежные руки, и мне понравилась ее манера общения с пациентами.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила она.

– Отлично. Разве что испытываю легкую усталость. Ну, вернее, усталость сильная.

– Вас не рвет?

Bay. Мне даже понравилось, как она произнесла слово «рвет».

– В последние несколько дней – нет.

– Очень хорошо. Давайте обсудим наши планы. – Она чуть повернула голову в сторону приемной. Меня восхитила ее тактичность.

– Нет. Там меня никто не ждет.

– Очень хорошо, – повторила она и протянула мне несколько поблескивающих глянцем брошюр. На каждой стоял номер моего полиса. «Маленькие отпрыски» называлась первая. Брр... «В помощь отправляющимся в одно из самых увлекательных жизненных путешествий». Брр в квадрате.

– Значит, так. Следующие пять месяцев мы будем видеться раз в месяц, на восьмом месяце – раз в две недели, потом раз в неделю до самых родов. – Она перекинула несколько листков на календаре. – Будем считать, что вы должны родить 15 июня... естественно, понимая при этом, что дети рождаются, когда им того захочется.

Я ушла с сумочкой, набитой флаконами с витаминами и фолиевой кислотой, голова кружилась от списков продуктов, которые я не могла есть, вещей, которые требовалось купить, телефонов, по которым следовало позвонить. Бланки, которые предстояло заполнить, курсы молодых матерей, даже сведения о эпизиотомии [50], которых в моем тогдашнем состоянии мне только и не хватало для полного счастья. Стоял декабрь, наконец-то похолодало. Резкие порывы ветра поднимали с асфальта сухие листья, вжимали в меня тонкий жакет. В воздухе пахло снегом. От усталости меня шатало, разболелась голова, но я должна была зайти еще в одно место.

К моему прибытию Класс толстых как раз начал расходиться. Я столкнулась с моими одноклассницами и доктором К., когда они, радостно щебеча, покидали Центр профилактики избыточного веса и нарушений питания, закутанные в свитера и зимние пальто, судя по всему, в этом году надетые впервые.