Окончательный диагноз - Уайт Джеймс. Страница 49

Прошла неделя после перевода Морредет в Отделение Патофизиологии, и Хьюлитт заметил, как изменилось к нему отношение – но не в худшую сторону, так что жаловаться было нечего. Старший врач Медалонт одаривал его считанными словами. Он явно ничем не мог помочь Хьюлитту. Старшая сестра Летвичи вела себя почти что обходительно, сестра-худларианка не утратила дружелюбия, однако стала куда менее разговорчива. Когда Хьюлитт, Хоррантор и Бовэб попробовали сыграть в скремман втроем, землянину показалось, что его партнеры словно языки проглотили – если они, конечно, у них имелись. Все вокруг него, как любила говорить бабушка Хьюлитта, ходили на цыпочках.

Единственным, кто был готов подолгу разговаривать с Хьюлиттом, оставался Лиорен, чьи визиты почти всегда заканчивались горячими религиозными спорами, которые Хьюлитт, убежденный атеист, предпочитал именовать философскими диспутами. Что бы эти споры собой ни представляли, они помогали Хьюлитту скоротать время днем и давали почву для ночных раздумий. За это землянин был несказанно благодарен падре. Правда, когда Лиорен, как, например, сегодня, возвращался к разговору о том, что случилось с шерстью Морредет, Хьюлитт предпочел бы беседовать с кем-нибудь другим.

– Сегодня, до того, как я пришел к вам, я побеседовал с Морредет, – сообщил тарланин. – И она сказала мне, что в Отделении Патофизиологии у нее не находят никаких отклонений от нормы. Отросшая шерсть выглядит великолепно, не собирается выпадать, и Торннастор уже не видит причин задерживать Морредет в госпитале и, наверное, скоро выпишет ее. На тот случай, если ей не удастся до отъезда повидаться с вами, она просила передать вам свои наилучшие пожелания и благодарность за то, что вы для нее сделали... за то, что вылечили ее.

– Но я ничего не сделал! – запротестовал Хьюлитт. – Я только дрался с ней, вот и все! Между прочим, я просил вас передать это Морредет.

– Я передал, – кивнул Лиорен. – Но она сказала, что на всякий случай благодарит вас – а вдруг вы все-таки что-то сделали. Знаете, она тоже не слишком сильно верит в чудеса.

– Чудес не бывает, – проворчал Хьюлитт – в последние дни он часто произносил эту фразу. – Бывают какие-то природные явления, которые нам пока непонятны или просто нами не изучены. А когда мы начинаем понимать, как происходит то или иное чудо, мы совершаем его по несколько раз в день и даже не задумываемся об этом, верно?

Хьюлитт включил свой прикроватный компьютер и запросил библиотечное «меню» в надежде, что Лиорен поймет намек и уберется. Хьюлитт уже поступал так прежде, и падре не обманывал его ожиданий.

– Вы правы, несколько веков назад передача изображения на расстояние была бы сочтена чудом, – по-своему понял намек Хьюлитта тарланин. – Морредет очень рада и горда тем, как теперь выглядит ее шерсть. Она упросила меня провести рукой по ее бокам и убедиться в том, что шерсть пушиста и подвижна. Она утверждает, что еще никогда в жизни не чувствовала себя настолько хорошо. На Тарле к подобным прикосновениям прибегают только при интимной близости и эмоциональном подъеме, но Морредет так просила меня потрогать ее шерсть... Знаете, в такие моменты я становлюсь настоящим трусом. Ощущения у меня были удивительные, совершенно неожиданные, их очень трудно описать. Я чувствовал себя...

– Глупо? – подхватил Хьюлитт. – Вот и я себя идиотски чувствовал, когда то же самое произошло с Хоррантором. Медалонт попросил меня – в порядке эксперимента – возложить руки на поврежденную ногу тралтана. Как утверждает наш Старший врач, выздоровлению Хоррантора мешают какие-то осложнения. Рядом стояли сам Медалонт, Летвичи, еще две медсестры-орлигианки и реанимационная бригада – на случай, если произойдет нечто из ряда вон выходящее. Думаю, все они, даже сам Хоррантор, очень обрадовались, когда не произошло ровным счетом ничего. Во второй раз чуда не получилось. Вы уж простите.

– Не надо извиняться, – возразил Лиорен. – Я вас понимаю, как никто другой. Из-за чудес я начинаю сомневаться в том, во что верю и не верю, и мне гораздо больше по душе, когда кто-то доказывает, что чудес не бывает.

– Не бывает, падре, – заверил священника Хьюлитт. – Может, поговорим о чем-нибудь другом?

– Мне бы вашу уверенность, – сказал Лиорен, сложив срединные конечности в каком-то жесте, который, наверное, был бы понятен другому тарланину. – Но неужели во всем необозримом пространстве и бесконечном времени, неужели посреди законов причины и следствия, неужели при совершенном равновесии сил Творения нет места для чуда – хоть иногда? Если нет – почему же оно все-таки произошло здесь?

Хьюлитт обреченно покачал головой, чувствуя, что ему никуда не деться от осточертевших разговоров о шерсти Морредет, разговоров, которые неизбежно уводили их с Лиореном в религиозные дебри, и сказал:

– И здесь оно не произошло, падре. Чудеса невозможны. Если бы они происходили в необъятной, сложнейшей, великолепно упорядоченной Вселенной – или внутри того, что вы зовете Творением, они были бы исключением из правил, отклонениями от Совершенного Порядка Вещей. В вашей Вселенной для чудес места нет.

– Интересная философская мысль, – отметил Лиорен. – Из нее можно вывести заключение об ошибочности Творения, в рамках которого имеют место сверхъестественные явления. Если учесть все предполагаемые качества Творца, резонен вопрос: почему Он, Она или Оно создали какие бы то ни было несовершенства?

– Не знаю, – покачал головой Хьюлитт. – Я в этой области не компетентен. Но ведь можно предположить, что наша Вселенная была создана как прототип, как экспериментальная модель, время от времени нуждающаяся в доработке и тонкой настройке. И то, что частенько мы сталкиваемся со сверхъестественными явлениями во Вселенной, существующей по законам природы, как раз и может служить подтверждением этой настройки и доработки. Слава Богу... ой, это всего лишь оборот речи, падре... хорошо, что это происходит не слишком часто.

– Если вы верите, что... – начал было Лиорен.

– Я ни во что не верю, падре. Я просто рассуждаю.