Скорая помощь - Уайт Джеймс. Страница 26

К разговору присоединился Приликла:

– Эмоциональное излучение характерно для существа, пребывающего в горячке, друг Конвей, – вероятно, это связано с повышенной температурой. Кроме того, я отметил беспорядочные, некоординированные подергивания головы и конечностей, которые также симптоматичны для состояния делирия.

– Согласен, – отозвался Конвей.

Но что же вызвало горячку? Этого вопроса он не задал вслух, поскольку по идее ответ на этот вопрос как раз ему и должен был быть известен, а у него уже появилось неприятное предчувствие: Конвей почему-то думал о том, что причину болезни всего экипажа «Тенельфи» не удастся выяснить даже с помощью очень и очень скрупулезного обследования. Он молча помогал кельгианке снимать с пациента промокшую от пота одежду.

У офицеров с «Тенельфи» налицо были симптомы потери сознания от перегрева и обезвоживания – чего, собственно, и следовало ожидать при такой высокой температуре тела и обильном потении. Осторожная пальпация области живота вызывала непроизвольные рвотные движения диафрагмы, хотя желудок у всех обследованных пациентов был пуст – все они явно не ели как минимум сутки.

Пульс у пациентов оказался учащенным, но стабильным, дыхание – неровным, со склонностью к периодическому покашливанию. Заглянув в глотку одного из пациентов, Конвей обнаружил, что горло у того красное, а сканер показал, что воспаление распространилось также на бронхи и плевру. Осмотрев язык и губы пациента в поисках признаков ожога каким-либо ядовитым или раздражающим веществом, Конвей обнаружил, что лицо у мужчины мокрое не только от пота: из слезных желез непрерывно текли слезы, а из носа выделялась слизь. Наконец он проверил с помощью особого датчика, не подвергся ли пациент воздействию радиации и не вдохнул ли случайно паров радиоактивного вещества. Результаты этого обследования оказались отрицательными.

– Капитан, – вдруг нарушил тишину Конвей. – Говорит Конвей. Не могли бы вы попросить Чена, чтобы он, обследуя «Тенельфи», взял там пробы воздуха, пищи и напитков? Пусть также проверит, нет ли где-то признаков утечки токсического вещества – жидкого или газообразного, и его проникновения в систему жизнеобеспечения. Все эти пробы желательно как можно скорее доставить в герметичной упаковке патофизиологу Мерчисон для анализа.

– Будет сделано, – отозвался Флетчер. – Чен, вы все слышали?

– Да, сэр, – ответил бортинженер и добавил: – Отсутствующего члена экипажа я пока не обнаружил, доктор. Приступаю к осмотру самых маловероятных мест.

Конвей еще не снял шлем, и потому Мерчисон слышала этот разговор и через динамики палубного коммуникатора, и через наружный динамик скафандра Конвея. Она раздраженно проговорила:

– Есть два вопроса, доктор. Знаете ли вы, что с нашими пациентами, и если знаете, то, быть может, это как-то связано с тем, что вы почему-то не снимаете шлем и не разговариваете с нами нормально?

– Не уверен, – ответил Конвей.

– Видимо, – проворчала Мерчисон, повернув голову к Доддсу, – ему не нравятся мои духи.

Конвей насмешку проигнорировал и обвел взглядом помещение. Пока он помогал Нэйдрад раздевать офицера и обследовал его, Мерчисон и Доддс успели снять скафандры со всех остальных пациентов и теперь ждали дальнейших распоряжений. Приликла уже выполнял не высказанное Конвеем распоряжение, порхая над первыми двумя пациентами, – он был не только эмпатом, но и прекрасным врачом, и потому всегда делал только то, что надо. В конце концов Конвей сказал:

– Если бы не высокая температура и не тяжесть всех симптомов, я бы сказал, что перед нами – респираторная инфекция с сопутствующей тошнотой, вызванной скорее всего заглатыванием инфицированной слизи. Однако резкое и тяжелое начало болезни заставляет меня усомниться в таком диагнозе.

Но шлем я не снял не поэтому, – продолжал он. – Поначалу причин для этого не было. А вот теперь я полагаю, что и вам с лейтенантом Доддсом неплохо было бы надеть шлемы. Это станет средством индивидуальной самозащиты, хотя предосторожность может оказаться и излишней.

– Или запоздалой, – уточнила Мерчисон и надела шлем от легкого скафандра, снабженный шлангом, баллоном с воздухом и ремнями. В итоге ее рабочий костюм сразу превратился в защитный. Теперь она была изолирована от воздействия любых вредных факторов внешней среды, кроме самых зловредных и едких атмосфер. Доддс с заметной поспешностью загерметизировал свой шлем.

– Пока мы не доставим пациентов в госпиталь, – продолжал Конвей, – лечение будет проводиться поддерживающее. Приступим к компенсации потери жидкости путем внутривенного введения физраствора, будем снижать рвотный рефлекс, постараемся сбить температуру. Пожалуй, больных следует иммобилизировать, дабы они не сорвали датчики. Всех пациентов следует разместить в кислородных палатках. Думаю, их состояние может ухудшиться. Надо подготовиться к тому, что придется использовать аппаратуру для искусственной вентиляции.

Он немного помолчал, а когда посмотрел на Мерчисон, то понял, что тревогу, отразившуюся в его взгляде, до какой-то степени скрыла лицевая пластина шлема, а также динамик, немного исказивший его голос.

– Изоляция, вероятно, не потребуется, – продолжал он. – Данные симптомы вполне могут быть связаны с вдыханием или проглатыванием ядовитого вещества – какого именно, пока неизвестно. Уверенности нет, а за то ограниченное время, которым мы располагаем, и не имея нужного оборудования, мы ничего не выясним. Как только мы установим, что случилось с отсутствующим членом экипажа, мы доставим пациентов в госпиталь, а сами займемся тщательным…

– Пока мы ждем, – вмешалась Мерчисон, голос и черты лица которой теперь также были искажены шлемом и динамиком, – мне бы хотелось все-таки выяснить, что за болезнь их поразила и почему она поразила всех, кроме одного.

– Для этого может не хватить времени и… – проговорил Конвей, но тут же умолк – из динамиков палубного коммуникатора послышался голос бортинженера:

– Капитан, Чен на связи. Я нашел расписание вахт, сэр, и сверил его со списком всех, кто переправлен на «Ргабвар». Оказывается, отсутствует военный хирург, лейтенант Сазерленд, так что догадка доктора была верна. Но его тела здесь нет. Я обшарил весь корабль, но на борту его не нашел. Тут еще кое-чего не хватает. Нет переносных аудио– и видеосамописцев, личных магнитофонов членов экипажа, видеокамер, контейнеров с багажом. Одежда и личные вещи членов экипажа болтаются в невесомости в каютах – так, словно разбросаны в спешке.