Звездный врач - Уайт Джеймс. Страница 4

И ещё Конвей думал о мельфианах-ЭЛНТ. Механизм размножения этих существ был таков, что напрочь исключал возможность рождения близнецов. Кроме того, Конвей прокручивал в голове высказывания Данальты и ещё двоих практикантов-умников. Особенно интересным ему показалось замечание кельгианина о том, что ТЛТУ – не такой уж экзотичный вид. Ведь стоило только Конвею взглянуть на эту группу, и он тут же почувствовал что-то неладное. Следовало бы поверить интуиции.

Он попытался вспомнить, как выглядели практиканты, когда вошли в приемное отделение, как вели себя потом. Да, вели они себя нетипично. Во-первых, были чересчур взволнованы, во-вторых, задавали слишком мало вопросов о госпитале. Уж нет ли здесь какого-то заговора? Стараясь, чтобы это выглядело не слишком навязчиво, Конвей снова обвел взглядом практикантов.

Четверо кельгиан-ДБЛФ, двое дьюатти-ЭГЦЛ, трое тралтанов-ФГЛИ, трое мельфиан-ЭЛНТ и двое орлигиан-ДБДГ – всего четырнадцать. «Но кельгиане никогда не ведут себя вежливо и уважительно и не способны держать под контролем движения своей шерсти», – подумал Конвей, демонстративно отвернулся и устремил взгляд на палату.

– Кто из вас шутник? – спросил он. Все молчали, и Конвей, не оборачиваясь; сказал:

– Мне неизвестен вид существа, которое необходимо классифицировать, поэтому свои выводы я буду строить на интуиции, дедукции и результатах наблюдения за поведением…

Вероятно, сарказм, звучавший в его голосе, был скрыт транслятором, а большая часть неземлян была нечувствительна к таким оттенкам речи. Стараясь говорить без издевки, Конвей продолжал:

– Я обращаюсь к находящемуся среди вас существу, обладающему аморфной структурой тела, позволяющей ему приобретать какие угодно конечности, органы чувств и кожные покровы в зависимости от того, в какую окружающую среду или обстановку оно попадает. Позволю себе предположить, что данное существо эволюционировало на планете, орбита которой отличалась большим эксцентриситетом и климатические условия на которой были настолько суровы, что для выживания требовался необычайно высокий уровень приспособляемости. Существа, принадлежащие к этому виду, стали доминирующими на планете, приобрели разум и образовали цивилизацию, но не за счёт конкуренции в плане данного им природой оружия, а лишь за счёт развития и совершенствования способности к адаптации. При встрече с естественными врагами эти существа прибегали к защитной мимикрии либо приобретали такую форму, каковая бы устрашила врага.

Скорость и точность продемонстрированной мимикрии, – продолжал Конвей, – наряду с практически совершенным воспроизведением особенностей поведения существ, принадлежащих к другим видам, позволяет также высказать предположение о том, что данное существо – рецептивный эмпат. Я бы сказал, что, располагая столь эффективными средствами самозащиты, это существо практически неуязвимо с точки зрения травм, и его можно уничтожить только физически или с помощью сверхвысокой температуры. В связи со всем вышесказанным понятие терапии должно быть для представителей этого вида совершенно чуждым. Полная неподверженность физическим травмам означает, что какие-либо механические устройства этим существам не нужны, следовательно, скорее всего они достигли выдающихся успехов в развитии философских наук, а в технике отстали.

Я бы присвоил этому существу, – объявил Конвей, развернувшись к группе практикантов, – код физиологической классификации ТОБС.

С этими словами он резко шагнул к троим орлигианам – по той простой причине, что их должно было быть двое. Быстро, но осторожно Конвей обследовал первого, потом второго орлигианина – попытался подсунуть палец под ремни костюмов, в которые они были облачены. Третья попытка ему не удалась – ремни не отделялись от шерсти.

Конвей сухо проговорил:

– Имеете ли вы ещё какие-либо планы и устремления на будущее, доктор Данальта, помимо подобных розыгрышей?

На мгновение голова и плечи фальшивого орлигианина растаяли, и на их месте появилось нечто вроде зачатка мельфианского панциря. «Жутковатая метаморфоза, – успел подумать Конвей. – Придется привыкать». Однако в следующее мгновение перед ним уже стоял нормальный орлигианин.

– Простите меня пожалуйста, Старший врач, – сказал Данальта. – Мне очень жаль, если моё поведение вас расстроило. Мне совершенно безразлично, какое обличье принимать, но я подумал, что имитация внешнего вида существ, находящихся в госпитале, более оправдана с точки зрения налаживания общения и социальных связей. Вот я и решил попрактиковаться в мимикрии перед существом, которое скорее других заметило бы любые несоответствия. Пока мы летели сюда на корабле, я обратился с таким предложением к другим членам группы, и они согласились помочь мне.

Главной целью того, что я хотел бы получить практику в вашем госпитале, – продолжал свои пояснения Данальта, – является мое желание иметь возможность работать с таким многообразием живых существ. Для мимикриста с моими способностями – а я должен заметить, что способности мои намного выше средних для представителя моего вида, – ваше учреждение представляет собой широчайшее поле деятельности, хотя я догадываюсь, что здесь найдутся и такие существа, внешний вид которых мне вряд ли удастся воспроизвести. Что касается слова «шутник», то, похоже, оно не было адекватно переведено на мой язык. Но если я вас чем-то обидел, приношу вам мои самые искренние извинения.

– Ваши извинения приняты, – отозвался Конвей, вспоминая о том, какие безмозглые субъекты в своё время, много лет назад, попали в одну группу Практикантов вместе с ним. Да, там было множество существ, имевших весьма отдаленное понятие о медицине. Конвей взглянул на часы и добавил:

– Что ж, если вы заинтересованы в том, чтобы встретиться с невообразимым числом разнообразных существ, доктор, то ваше желание скоро сбудется. Прошу всех следовать за мной.

Но фальшивый орлигианин с места не тронулся. Он сказал:

– Вы совершенно справедливо заметили, Старший врач, что медицинская практика – занятие совершенно незнакомое представителям того вида, к которому я отношусь. Я прибыл сюда не из идеалистических соображений, а скорее из эгоистических, даже скорее ради собственного удовольствия. Если вы не против, то я мог бы просто, пользуясь своими способностями, утешать существ, страдающих от разных болезней, принимая их форму, если в госпитале на данный момент отсутствуют их сородичи. Также я мог бы быстро адаптироваться к окружающей среде, которая другим существам грозила бы смертельной опасностью, и им для входа в эту среду пришлось бы облачаться в защитные костюмы. А я бы мог помочь сберечь время, что столь важно в критических ситуациях. Ещё я мог бы отращивать конечности какой угодно длины и формы, с помощью которых можно было бы проникать во внутренние органы, когда это необходимо, а другого пути проникнуть к ним нет. Я многое умею, но я не доктор, и меня не следует так называть.