Командовать парадом буду я! - Барщевский Михаил Юрьевич. Страница 58

Когда Вадим 14 января напросился домой к Марлену рассказать подробности дела, тот принимал его уже сидя за письменным столом. Врачи отменили постельный режим, но еще неделю не выходить из дому и на работу носа не совать.

Юлю, студентку юрфака МГУ и, разумеется, будущего адвоката, допустили к присутствию на отчете Вадима. Марлей начинал готовить дочь к профессии. Вадим же первый раз в жизни чувствовал себя не только учеником, но и учителем.

Рассказ Вадима прерывался радостным, по-детски веселым смехом заведующего. В какой-то момент он даже позвал жену, когда Вадим рассказывал, как Лена «разболтала» Ольгу, и со словами: «Слушай, какими должны быть адвокатские жены!» – заставил Вадима повторить все еще раз сначала.

В Юдиных глазах Осипов прочел не любопытство, а нечто иное. Заинтригованность, что ли…

– Так, получается, Вадим, что вы выиграли дело, не произнеся ни слова? – в очередной раз захохотал Марлен.

– Ну, в рамках уголовного процесса – так, – согласился Вадим. – Правда, до того поговорить пришлось немало!

– Внепроцессуальные действия оплате не подлежат! – продолжал веселиться заведующий.

– Да я, собственно, на два гонорара за одно дело и не рассчитывал, – на всякий случай серьезно отозвался Вадим.

– Нет-нет, выйду на работу, получу для вас ваш гонорар и передам. Не волнуйтесь, – все еще посмеиваясь, успокоил Марлен. – Только просьба: с женой, конечно, опять поделитесь, а вот с судьей не надо. Я его знаю, кстати, много лет. При его взглядах на жизнь с благодарностями к нему лучше не соваться.

– Ну, я кое-что тут организовал, – загадочно произнес Вадим. – Так сказать, подсказал правильное решение.

– Что еще?! – вмиг посуровел Марлен. – Не дурите, Вадим Михайлович!

– Нет, ничего страшного. Просто завтра ему вручат приглашение на свадьбу Ольги и Николая. Дата пока, правда, не известна.

Глава 14

ДВЕ ИРИНЫ

– Вадим, – Ирина Львовна затеяла разговор, когда в консультации никого, кроме них и секретаря, не осталось, – вы неправильно себя ведете! Извините, что поднимаю тему по собственному почину, но меня это беспокоит.

– Да что вы, Ирина Львовна, между нами нет запретных тем. – Вадим постарался изобразить на лице заинтересованное внимание, хотя на самом деле думал только о том, как бы побыстрее свернуть разговор и наконец отправиться домой.

– Мне стали очень часто на вас жаловаться. Вы нескромно себя ведете. Вы, конечно, очень талантливы. Но это надо скрывать, а не выставлять напоказ. Люди не прощают чужие успехи. И, уж простите за резкость, это просто неинтеллигентно! – Ирина Львовна явно волновалась. Тщательно запудренные щеки семидесятилетней адвокатессы раскраснелись.

– Что вы имеете в виду? – довольно вяло поинтересовался Вадим.

– А вы посмотрите со стороны, как вы ходите по консультации! Грудь колесом, голова откинута назад, взгляд поверх голов. Всем своим видом вы демонстрируете: «У меня все в порядке!» Я рада за вас, но люди этого не любят. Тушируйте! Тушируйте! Иначе вас возненавидят.

– Ирина Львовна, – Вадим начал злиться, – а почему я должен прикидываться неудачником? Почему я должен на потребу публике изображать из себя несчастного невезунчика? Плакаться по поводу отсутствия денег и жаловаться на жилищные условия? В конце концов, разве это интеллигентно – наваливать на других свои проблемы?!

– Любая крайность плоха. Но не надо подчеркивать свои успехи! Скромность украшает человека!

– Да кто это сказал?! – Вадим уже не сдерживал молодое, полное сил негодование. – Сколько можно исповедовать принцип пассажиров одесского трамвая «не высунувайся!»? Ну почему, объясните, почему надо все время бояться быть заметным?! Я еще понимаю, когда человека упрекают за бахвальство тем, чего на самом деле нет…

– Успокойтесь, Вадим. – Ирина Львовна растерялась от неожиданной вспышки любимого ученика. – Я же не обвиняю вас в том, что вы преувеличиваете свои успехи или, хуже того, лжете. Я предупреждаю: успешных, талантливых людей не любят. Таким, как вы, надо скрывать, вуалировать свои достижения. Понимаете?

– Нет! Не понимаю. Я не понимаю, почему надо подстраиваться под серую массу. Почему надо мимикрировать, как хамелеон, чтобы, не дай бог, кто-то не почувствовал себя неуютно из-за того, что не может сделать то, что могу я!

– Вот-вот! Об этом я и говорю. Вы ставите людей в униженное положение. Что как раз и неинтеллигентно. Мало того, небезопасно. Вам постараются подставить подножку.

– Ирина Львовна, я понимаю, что в вас сейчас говорит опыт сталинских времен. Тогда, чтобы выжить, надо было смешаться с грязью, с пылью на дороге, чтобы никто тебя не заприметил и доноса не написал. Сейчас – другие времена. Горбачев что, на Сталина похож?

– Ну, это мы посмотрим. За полгода ничего не поймешь. И давайте политические темы все-таки обсуждать не станем. Ограничимся нашими делами. Вот вам пример. Недавно один наш коллега подошел к вам с вопросом по автотранспортному делу…

– Да, Мотывиловкер подходил. Я ему, кажется, подсказал ход…

Подсказали, подсказали. И дело он выиграл. Но теперь всем жалуется, какой вы заносчивый, наглый и самоуверенный.

– Здорово! Я ему помог, и я же еще и плохой!

– А вы не помните, в какой форме вы ему помогли? – Ирина Львовна улыбнулась, но как-то осуждающе.

– Да просто обратил его внимание на ошибку эксперта. Все. – Вадим несколько растерялся.

– А вот и не все! – опять раскраснелась Ирина Львовна. – Вы сказали: «Да это же элементарно, Михаил Владимирович!» Сказали?

– Не помню, – растерялся Вадим.

– В том-то и беда! Может, это и было элементарно. Не знаю. Я в данных делах не разбираюсь. Но, сказав такое, вы унизили человека!

– Да чем же, черт побери?

– А тем, что дали ему понять: он – плохой адвокат, который сам не может увидеть элементарную, как вы изволили выразиться, ошибку. То есть вы умный, а он, извините за грубое слово, – дурак.

– Насчет себя – не знаю, а он – точно! – попробовал смягчить накал спора Вадим. Но явно ошибся.

– А вот этого вы не вправе говорить ни при каких обстоятельствах! Человек прошел войну, плен. Отсидел десять лет в лагерях! У него, в отличие от вас, не было возможности спокойно учиться и… Ну, не было таких условий!

Только сейчас Вадим вспомнил, что, по слухам, много лет назад у никогда не бывшей замужем Ирины Львовны и Мотывиловкера был длительный роман. Он даже от жены чуть было не ушел.

– Ирина Львовна, я вовсе не хотел обидеть Михаила Владимировича! Он очень милый, добрый и хороший человек. И я вовсе не считаю его плохим адвокатом. Просто с языка сорвалось!

– Вот об этом я и говорю. – Ирина Львовна умела справляться со своими чувствами, – она опять стала милой, тихой, интеллигентной дамой. – Именно об этом. Кому много дано, с того много и спросится. Вы должны следить за тем, чтобы даже ненароком не обидеть человека.

– Я извинюсь перед ним.

– Нет, не стоит. Не надо ему напоминать о том эпизоде. К тому же, – Ирина Львовна хитро улыбнулась, – я уже это сделала от вашего имени.

– Спасибо! Правда спасибо.

– Не стоит, Вадим. Но больше так не делайте. – В Ирине Львовне опять проснулся нерастраченный материнский инстинкт. Она вынула из сумочки свой традиционный «перекус» – завернутые в бумажную салфетку кубики сыра и дольки яблока. Вадим понял, что мысли о скором возвращении домой можно отнести к категории грез, и вынул сигарету. – Вот, кстати, Вадим, мало того, что курить вредно, лучше возьмите сыру, но и закуривать, не спросив разрешения у дамы, вовсе не допустимо. – Ирина Львовна улыбалась теперь не осуждающе, а скорее ласково.

– Ой, простите! Сыра я не хочу, скоро пообедаю дома, не стоит перебивать аппетит.

– Вы будете есть на ночь?! – ужаснулась Ирина Львовна. – Я себе этого позволить уже давно не могу!

Вадим стал засовывать сигарету обратно в пачку, но Ирина Львовна, не прерывая трапезу, жестом показала, мол, курите, я разрешаю. Дальнейшая беседа между патронессой и ее бывшим стажером шла в промежутках между прожевыванием очередного кубика сыра или дольки яблока и затяжками сигаретой.