Меч в камне - Уайт Теренс Хэнбери. Страница 21

— Мужайтесь, сэр, — мягко сказал Варт.

— Мужайтесь, сэр! Увы! Тому назад две ночи, как в полночь самую, в проулке, что юлит за церковью Святого Марка, я дюка повстречал: нес на плече он человечью ногу и выл, да жутко, страсть!

— Пустое, сэр, — сказал Варт.

— Какое там пустое! Говорит, я волк, говорит, всей-то и разницы, что у волка шкура наружу, а у меня, говорит, вовнутрь. Давай, раздери мою плоть и проверь. Мол, так вот просто сводит все концы удар кинжала!

Колокольчики прозвонили вторично.

Сердце Варта начало колотиться, а Полковник тем временем подползал к нему по насесту. Топ, топ, — он подвигался, на каждом шагу судорожно вцепляясь в древесину. Его несчастные, безумные, с остановившейся мыслью глаза сверкали в свете луны, сияли среди докучливой тьмы его угрюмого чела. В нем не было ни жестокости, ни недостойной страсти. Он сам был от Варта в ужасе, он не торжествовал над ним, в убийстве был его долг.

— Что ж, будь конец всему концом, — шептал Полковник, — все кончить могли б мы разом. Ну кто бы подумал, что в юноше столько крови?

— Полковник! — сказал Варт, но заставил себя остаться на месте.

— Мальчик! — вскричал Полковник. — Говори со мной, задержи меня, будь милосерден!

— У вас за спиной кошка, — спокойно промолвил Варт, — или даже куница. Взгляните.

Полковник оборотился, стремительный, словно осиное жало, и угрожающе воззрился во тьму. Там было пусто. Он вновь обратил свой бешеный взор на Варта, поняв, что обманут. Затем, холодным тоном гадюки:

— Чу, колокол звонит. Пора! Иду! Малыш, ударам скорбным не внимай — они тебя проводят в ад иль в рай.

Пока он говорил, колокольчики звякнули в третий раз, и теперь честь не мешала Варту двинуться с места. Испытание кончилось, Варт мог улететь. Но едва он рванулся, едва взлетел с быстротой, превосходящей всякий рывок и всякий полет на свете, жуткие серповидные когти выпростались из пластинчатых ног Полковника, — нет, высверкнули, ибо движение это было слишком быстрым для глаза, — и тяжко, тесно и страшно огромные ятаганы сомкнулись на его ускользавших больших пальцах, будто лапы здоровенного полисмена.

Они сомкнулись и, похоже было, уже навсегда. Крепче, крепче, стальные бедренные мышцы дважды конвульсивно дернулись, напряглись. Затем Варт оказался на два ярда дальше от сетки, а Полковник Простак остался стоять на одной ноге, стиснув в другой несколько ячеек сети и Вартовы ложные маховые перья вместе с теми, что их покрывали. Два-три перышка поменьше неторопливо плыли в лунном луче, опускаясь на пол.

— Хорошо отстоял! — крикнул довольный Балан.

— Истинно джентльменское поведение, — сказала ее светлость, оставив без внимания то обстоятельство, что Капитан Балан высказался раньше нее.

— Аминь! — сказал перепелятник.

— Отважное сердце! — сказал кобчик.

— Не следует ли нам пропеть теперь Песнь Триумфа? — спросил смягчившийся Балин.

— Разумеется, — сказала сапсаниха.

И они запели все вместе, и солистом у них оказался певший во все горло Полковник Простак, и триумфально звенели их колокольца в страшном свете луны.

— Попомните мои слова, — воскликнул красавец Балан, — из этого юного кандидата выйдет настоящий король. А ну-ка, ребяты, хором, все вместе, в последний раз:

9

— Ну и ну! — произнес Варт, проснувшись на следующее утро в своей собственной постели. — Какая жуткая, какая роскошная банда!

Кэй уселся в кровати и сразу застрекотал, сварливо, как белка.

— Где это тебя носило ночью? — закричал он — Небось в окошко удрал? Вот я скажу отцу, он тебя выдерет. Знаешь же, что нам не велено выходить после вечернего колокола. Чем это ты занимался? Я тебя повсюду искал. Вылез, вылез, я знаю.

Порой, когда мальчикам требовалось по какому-то секретному делу выбраться ночью из замка, — чтобы подстеречь барсука, например, или поймать линя, которые только на вечерней зорьке и ловятся, — они спускались по водосточной трубе в ров и переплывали его.

— Ой, заткнись, — сказал Варт, — я не выспался.

Кэй ответил:

— Вставай, вставай, скотина. Где ты был?

— Не скажу.

Он знал, что Кэй все равно не поверит его рассказу, а только обругает его вруном и еще сильней разозлится.

— Не скажешь — убью!

— Прямо так и убьешь.

— И убью.

Варт повернулся на другой бок.

— Скотина, — сказал Кэй. И двумя пальцами, указательным и большим, ухватил Варта за сгиб руки и ущипнул изо всей мочи. Варт дернулся, словно лосось, вдруг оказавшийся на крючке, и заехал ему прямо в глаз. Миг — они уже выскочили из кровати, бледные, злые, сильно напоминающие освежеванных кроликов, — ибо в те дни люди спали безо всякой одежки, — и замахали руками, как ветряки, норовя причинить один другому побольше вреда.

Кэй был старше и крупнее Варта, так что в конце концов победа досталась бы ему, но он был более нервен и воображением обладал поживее. Он легко мог представить себе последствия каждого из нацеленных на него ударов, и это ослабляло его оборону. Варт же представлял собой разгневанный ураган в чистом виде.

— Оставь меня в покое, понял?

Но Варт отнюдь не намеревался оставить его в покое, напротив, набыченный и размахивающий руками, он и Кэю не давал этого сделать. Метили оба только в лицо противника.

Кэй доставал дальше и кулаки имел потяжелее. Он выбросил руку вперед — больше для самозащиты, чем для чего-то иного, — и Варт звучно влепился глазом в кулак. Небо покрылось гулкой тьмой, из которой летели в разные стороны пылающие метеоры. Варт запыхтел, всхлипнул и исхитрился попасть противнику по носу, и оттуда струйкой хлынула кровь. Кэй уронил руки, повернулся к Варту спиной и сказал неприязненным, гнусавым и полным осуждения голосом: «Кровь пошла». Битва закончилась.

Кэй лежал на каменном полу, кровь пузырилась в носу, а Варт, с заплывшим глазом, вытянул из двери огромный ключ и подсунул его Кэю под голову. Ни тот, ни другой не сказали ни слова.

Наконец Кэй повернулся лицом в пол и заплакал. Он говорил:

— Для тебя Мерлин все делает, а для меня ничего.

Тут Варт и впрямь почувствовал себя скотиной. Молча одевшись, он помчался к волшебнику. Дорогой его перехватила няня.

— Ах ты, баловник, — воскликнула она, схватив его за руку и встряхнув, — опять подрался с мастером Кэем. Вы полюбуйтесь на его глаз, ну, доложу я вам! Этого хватит, чтобы свести с ума целую коллегию хирургов.

— Да ладно, все в порядке, — сказал Кэй.

— Нет, куколка моя, не в порядке, — воскликнула няня, серчая и делая вид, что хочет его отшлепать. — Ну-ка, рассказывай, откудова это, пока я тебя не высекла.

— Стукнулся о спинку кровати, — уныло сказал Варт.

Няня немедленно прижала его к широкой груди, прихлопнула по спине и сказала: