Синеглазый дьявол - Уайтсайд Диана. Страница 37

– Что вы имеете в виду? Конечно, я не отниму рук от кресла.

– Но предположи, что ты положишь их мне на голову. Как только ты снимешь руки с подлокотников, я остановлюсь.

– Несправедливо, – задохнулась Виола. Он устроил ей настоящую ловушку. Он знал, что ей очень нравится трогать его густые черные кудри, особенно когда его губы занимались ею.

Он пожал плечами:

– Тебе выбирать, золотце, не мне.

– Делай, что хочешь, Уильям. Я буду держаться за ручки во что бы то ни стало, – пообещала Виола.

Уильям поклонился, его глаза смеялись. Он примотал шарфом оба запястья к резному дереву, на котором лежали ее руки, потом опустил концы на пол.

Виола осторожно пошевелила руками. Она могла бы высвободиться, если бы захотела, одним рывком, но зачем? Кровь тяжело билась у нее в венах, кожа горела так, словно он уже давно покрывал ее поцелуями.

– Тебе удобно, золотце? – Она улыбнулась в ответ.

– Очень даже, Уильям. Я чувствую себя даже удобнее, чем раньше.

– Замечательно, славная моя Виола. А теперь я намерен получить необыкновенное удовольствие. – И он поцеловал ее в губы, горячо и сладко, так что она застонала и выгнулась к нему. Тогда он быстро вынул шпильки из ее волос и стал расчесывать их пальцами, пока они не рассыпались по плечам.

– Зачем ты так делаешь? – удивилась она.

– Потому что мне нравится смотреть на тебя. И хватит задавать вопросы, золотце. Думай о награде, и хватит с тебя. – Он стал перед ней на колени и усадил ее так, что она оказалась на самом краешке кресла. Руки его обжигали ее даже через шелк штанов. – Вот славная девочка. Хорошо.

Соски ее мгновенно затвердели от предвкушения.

– У тебя, золотце, удивительные груди. Они уже готовы получить награду, – заметил он, обхватив ее груди руками.

Он начал их ласкать, и она задрожала. Он теребил ее соски до тех пор, пока она не задохнулась от боли и пронзившего все ее тело удовольствия. Потом он погладил ее холмик и играл с ним до тех пор, пока она не начала корчиться от невыносимого желания прикоснуться к нему.

– Ах, Уильям, как же я могу не шевелиться?

– А ты просто смотри на мои руки, золотце, – ласково посоветовал он, продолжая свое дело. Она закинула голову и крепче вцепилась в кресло, молча молясь, чтобы выдержать и не потянуться к его густой шелковистой шевелюре.

– Славная девочка, теперь можешь получить удовольствие. – Его рука проникла уже в ее штаны, и пальцы стали двигаться там в определенном ритме.

– Как хорошо, – бесстыдно простонала она, ощутив знакомый восторг, и подняла к нему бедра.

Он что-то пророкотал не по-английски и наконец прижался губами к ее пылающему лону.

– Боже милосердный, – простонала она, отчаянно скребя ногтями по деревянным подлокотникам. Она изо всех сил старалась не прикасаться к нему. Дыхание у нее стало хриплым. Ее тело выгибалось и поднималось к нему, пока все оно, кроме рук, не начало следовать его прикосновениям.

Он просто прикасался к ней языком, а она уже застонала и достигла оргазма.

Но он не дал ей расслабиться и успокоиться. Он продолжал ласкать ее языком в том же ритме. Она снова достигла оргазма, потом в третий раз. Руки у нее болели, оттого что она изо всех сил впивалась в львиные головы кресла.

Очень медленно она возвращалась в нормальное состояние. Оказалось, что штанов на ней уже нет, а полы туники отброшены назад, и она вся голая, кроме плеч и рук. Она откинула назад голову.

– Ты снял с меня все, кроме шарфов.

Он кивнул, не сводя с нее блестящих и яростных глаз.

– Славная девочка. Да, я сделал в точности то, чего хотел.

Его взгляд обжигал ее, как солнце в разгар лета. Она понимала, что сейчас она – средоточие его мира. Еще мгновение – и он начнет действовать. Тогда оба они достигнут восторга в результате его действий.

Виола улыбнулась, охваченная предвкушением, как кошка, которая видит, что ей несут блюдце со сливками.

– Вопросы есть?

– Только один. Где ты научился так долго стоять на коленях?

Уильям усмехнулся.

– Ах, золотце, ты полна сюрпризов. Никогда не знаешь, какой вопрос ты задашь. Одна подруга научила меня, когда я впервые узнавал, как ублажать женское тело. Стоять на коленях – очень полезное положение, и я до сих пор его практикую.

– Умная подруга, – прошептала Виола. – Мне бы хотелось поблагодарить ее.

Он на мгновение замер, а потом ответил:

– Может быть, тебе представится такая возможность в один прекрасный день. А теперь… – Он погладил ее груди. Его пальцы ласкали ее соски, и она задыхалась от наслаждения. Голова ее беспомощно откинулась назад, а тело выгнулось к нему. Когда он прикоснулся к ее сокровенному месту языком, она застонала и всхлипнула. Кожа у нее стала горячей и натянутой.

Но как ни молила она об освобождении, он не давал ей его, все разжигая и разжигая в ней страсть.

Она слышала его дыхание, хриплое и учащенное.

Наконец он встал на ноги и сорвал шарфы с ее запястий. Сдернув ее с кресла, он положил ее на пол и подмял под себя.

– Вот теперь, – прорычал он, – вот теперь пора.

И он ворвался в нее, взревев от восторга. Они оба содрогнулись всем телом, достигнув желаемых вершин.

Виола радовалась, когда он молча отнес ее на кровать, и она уснула.

Глава 11

– Как вы думаете, мистер Эванс, когда прибудет кавалерия, чтобы сопроводить вас до форта Макмиллана? – спросила Виола и тут же пожалела о своем вопросе. Уильям и Эванс охраняли ее так же бдительно, как и накануне, а может, и еще бдительнее после сцены с Ленноксом. Если она выходила на улицу, они провожали ее, идя на расстоянии одного шага по обеим сторонам.

Однако прибытие кавалерии означало отъезд Эванса и большинства людей Уильяма. Леннокс так озлоблен, что безопасность ее и Уильяма полностью зависела от того, все ли погонщики находятся в Рио-Педрасе. Но пришло время доставить припасы в новый форт.

– Может быть, через два дня или через три, миссис Росс, – спокойно и, как всегда, вежливо ответил Эванс.

Даже самый строгий светский судья никогда не предположил бы по его манерам, что он разговаривает с любовницей своего нанимателя.

– Мы готовы отбыть сейчас же.

– Оставив далеко позади Сарину стряпню, – насмешливо произнес Уильям. – Никаких тебе омлетов.

Виола дружелюбно кивнула Эвансу и поудобнее оперлась о руку Уильяма. По крайней мере он остается в поселке, потому что нужно готовить второй караван. Ей страшно не хотелось терять его общество, хотя, пожалуй, он находился бы в большей безопасности, встретившись с апачами в дороге, чем здесь – с Ленноксом. Она видела и слышала слишком много о жестоком обращении Леннокса с теми работниками, которые казались ему недостаточно преданными его делу, содрогнувшись при одной мысли о том, что он может сделать Уильяму.

В одном из домов впереди зазвенело стекло, и через окно «Восточного» на улицу вылетел стул. Уильям и Эванс мгновенно прижали Виолу к дому, загородив своими крупными телами, как стеной. Они оглядывали улицу, выхватив револьверы, готовые к мгновенным действиям. У Виолы екнуло сердце.

– Не двигайтесь, Виола, – приказал Уильям.

Она и не знала, что он может с такой быстротой вытащить револьвер. Не так быстро, как Эванс, который славился своей мгновенной реакцией, но определенно быстрее большинства.

– Черт побери, Макбрайд! – заорал в салуне какой-то человек. – Откуда ты добыл четыре туза? Ты же только что мне показал, что у тебя ничего больше нет про запас.

– Больше или меньше? – усмехнулся другой.

– Я думал, ты велел Лоуэллу держаться подальше от «Восточного», если там Макбрайд, – заметил Уильям и сунул револьвер обратно в кобуру.

– Я и велел. И оштрафовал его на пять долларов, чтобы он наверняка меня понял, – ответил Эванс. – Такой суммы хватило, чтобы покрыть вред, причиненный вчера вечером.

Из «Восточного» выскочили двое мужчин, размахивая кулаками. Томас Макбрайд, рудокоп, в очередной раз подрался с Лоуэллом. Даже миссис Чамберз, жена священника, держала пари, сколько именно человек будут вовлечены в их следующую ссору. Виола тоже знала о пари.